Периферийная империя: циклы русской истории - Борис Кагарлицкий

И в том, и в другом случае индустриализация основывалась на вывозе зерна и эксплуатации деревни, хотя сталинские меры по своей жесткости и эффективности не идут ни в какое сравнение ни с фискальным нажимом Витте, ни с репрессиями Столыпина. Однако было ли это выдавливание средств из деревни главным условием успеха? Безусловно, нет. Достижения первых пятилеток предопределены были не репрессиями против крестьян, а неучастием советской России в международном процессе накопления капитала. Именно это отсоединение от миросистемы, de-linking, пользуясь терминологией Самира Амина, позволило сосредоточить все средства на решении главной задачи индустриализации. Именно эта независимость от мировых рынков капитала позволила советской индустрии набрать вполне приличные темпы уже к середине 20-х годов.

Напротив, сплошная коллективизация и переход к тоталитаризму в 1929-1932 годах были в значительной мере (хотя и не исключительно) результатом общемирового хозяйственного кризиса, который затронул Советскую Россию иначе, чем Германию или США, но не менее судьбоносно.

Глава XIV СОВЕТСКИЙ МИР

В XX веке Соединенные Штаты Америки сменили Британию в роли ведущей капиталистической силы. Принято считать, что восхождение США в качестве мировой державы началось с Первой мировой войны, в ходе которой Америка из страны-должника превратилась в страну-кредитора, а ее вооруженные силы сыграли решающую роль в победе Антанты над Германией. Однако не менее важны были для миросистемы и последствия русской революции 1917 года. На протяжении двух столетий Россия играла существенную роль в развитии европейского капитализма – в качестве поставщика сырья, рынка сбыта, импортера «свободного» капитала и страны-должника. С уходом России из буржуазной миросистемы многое изменилось. В то самое время, когда западноевропейский капитал «потерял» для себя Россию, американский капитал окончательно «освоил» Латинскую Америку. Экономика США, в отличие от английской или французской, располагала значительными сырьевыми ресурсами. Эти ресурсы были на собственной территории, а не в отдаленных колониях, их не надо было постоянно защищать. К тому же США располагали огромным внутренним рынком и «собственной» латиноамериканской периферией, находившейся совсем рядом, к югу от Рио-Гранде. С «уходом» России из миросистемы все эти преимущества Америки сделались куда более очевидными. После коллективизации Советский Союз понемногу покидает и мировой рынок зерна, оставляя и здесь США в качестве бесспорного лидера.

Американские элиты, в отличие от правящего класса Германии, не пошли по пути борьбы со «старой» мировой державой – Британией. Напротив, они выступили в качестве силы, гарантирующей до поры сохранение и неприкосновенность Британской империи. Старая держава нуждалась в этой поддержке тем больше, чем серьезнее становились внешние угрозы. В конечном счете партнеры поменялись местами. Вторая мировая война превратила США в лидера Запада. Но закрепить и оформить это лидерство Америка смогла лишь благодаря «холодной войне» с СССР [Анализируя советско-американское соперничество, Иммануил Валлерстайн в книге «После либерализма» утверждает, что СССР оставался частью миросистемы на всем протяжении советской эпохи [736] Поскольку же, по Валлерстайну, система в целом является капиталистической, то и Советский Союз, независимо от его внутреннего устройства, следует считать частью капиталистического мира. Свою точку зрения Валлерстайн аргументирует тем, что СССР и США в своем соперничестве дополняли друг друга, совместно гарантируя устойчивость мирового порядка, сложившегося в 1945-1946 годах. Соперничество двух сверхдержав действительно обеспечило, парадоксальным образом, длительный период глобальной стабильности. Однако в данном случае Валлерстайн противоречит сам себе, поскольку он неоднократно и убедительно доказывал, что миросистема является не политическим, а экономическим образованием. Единство миросистемы обеспечено не политическим контролем и даже не торговлей, при которой страны обмениваются излишками своей продукции, а участием стран в международном разделении труда. Точно так же Валлерстайн пишет и о возможности существования одновременно нескольких миросистем или миров-империй. Советский Союз был выключен из капиталистической системы международного разделения труда вплоть до начала 70-х годов XX века, более того, СССР со странами-сателлитами пытался создать собственную, параллельную систему международного разделения труда под лозунгом «социалистической интеграции». Лишь в 1970-е годы Советский Союз начинает экономически возвращаться в буржуазную миросистему, и неудивительно, что следствием этого процесса на определенном этапе оказывается и преобразование самого «внутреннего устройства» бывших коммунистических стран, вернувшихся в зону периферийного капитализма].

То, что, победив Германию в 1945 году, партнеры по коалиции столкнутся друг с другом, легко было предугадать. Но то, что это противостояние развернется столь быстро, что оно примет столь острую форму, и что ее результатом станет жесткое разделение планеты на два блока, возглавляемыми двумя сверхдержавами, было совершенно неочевидно весной и летом 1945 года, когда закладывался фундамент послевоенного устройства мира.

Советский Союз не был ни нацелен на новую конфронтацию, ни готов к ней. Разрушения, нанесенные войной с Германией, были слишком велики. Сталин во время встреч в Ялте и Потсдаме не скрывал намерения удержать в сфере своего влияния восточноевропейские страны, освобожденные Красной армией. Но дальше этого амбиции Москвы на тот момент не шли. Вот почему в период 1946-1947 годов Москва демонстрирует осторожность и готовность на уступки, тогда как Соединенные Штаты ведут себя все более напористо [Разумеется, некоторые американские историки настаивают на том, что США вынуждены были отвечать на провокационное поведение СССР В частности Пол Бойер в истории послевоенной Америки утверждает, что президент Ф.Д. Рузвельт счел Сталина ненадежным партнером после того, как советский лидер сорвал выполнение обязательств, взятых на себя в Ялте. Конкретно речь идет о свободных выборах, которые должны были пройти в Польше после освобождения от гитлеровской оккупации. Однако Рузвельт умер еще до окончания войны. Непонятно, как могли быть проведены свободные выборы в условиях все еще продолжающихся военных действий, когда даже границы Польши и состав ее населения не были определены? [737]].

В послевоенный период исключительным случаем на Европейском континенте стала Финляндия, оказавшаяся в значительной мере под влиянием Советского Союза, но сохранившая западные социальные, политические и экономические институты. Подобное положение стало возможно, поскольку Финляндия, в отличие от Восточной Европы, не была оккупирована. Однако если мы посмотрим на политику, проводившуюся Москвой и подконтрольными ей компартиями в «освобожденных странах», то обнаружим, что на первых порах она не сильно отличалась от того, что происходило в Финляндии.

В Болгарии коммунисты заявили, что входят в правительство, которое, если верить его декларациям, «не имело намерения устанавливать коммунистический режим» [738]. В Румынии было создано Народно-демократическое правительство с участием либералов, а король остался на троне. Полиция и госбезопасность, оказавшиеся под контролем советских коллег, даже преследовали противников монархии. 8 ноября 1946 года коммунистическая газета «Era Nuoa» писала, что «народ Румынии верит своему королю» [739].

В Венгрии в ноябре 1945 года были проведены многопартийные выборы, на которых компартия получила всего 17% голосов. В составе правительственной коалиции ей досталось всего 4 портфеля из 15. На следующих выборах в июле 1947 года коммунисты добились несколько лучшего результата, но все равно завоевали поддержку всего 21,5% избирателей.

В Польше была сформирована в 1945 году администрация с участием сторонников Москвы и представителей эмигрантского правительства, базировавшегося во время войны в Лондоне. В Чехословакии, самой развитой из занятых Красной армией стран, политика промосковской компартии тоже была подчеркнуто умеренной, несмотря на то, что влияние коммунистов являлось значительным. Было создано коалиционное правительство, включавшее либеральные силы. Декреты о национализации, поддержанные не только левыми, но и значительной частью политического центра, не затрагивали средний бизнес и торговлю. На предприятиях начали действовать рабочие советы. 26 мая состоялись свободные выборы, давшие коммунистам 38% голосов.

Разумеется, восточноевропейские республики в 1945-1946 годах отнюдь не были образцовыми демократиями. Советские представители очень внимательно следили за внешней политикой своих новых союзников. Периодически начинались гонения на тех или иных деятелей, попавших в немилость у новой власти (к числу последних, кстати, нередко причислялись левые политики, требовавшие более радикального курса). Но это не шло ни в какое сравнение с тем, что началось в Восточной Европе после того, как «холодная война» развернулась в полном масштабе.