Логово дракона. Обретенная сила - Бернхард Хеннен

Он рассмеялся.

— Тогда, наверное, в будущем мне останется только второе место по эксцентричности склонностей.

Нандалее опустила топор.

— Почему? Чем ты занимаешься?

— Формирую воду и свет.

Она подняла будущий лук. Он приятно лег ей в руку. Затем наклонилась за гнездом.

— Какой от этого прок?

— Никакого. Мои произведения искусства гибнут в тот же миг, когда я отпускаю их. Свет гаснет, вода возвращается обратно в ручей. Ничего не остается. Но разве нашу жизнь обогащают не именно те вещи, в которых нам нет большой необходимости?

Свет, который он держал в руках, исчез так же внезапно, как потухшее пламя свечи, а когда глаза Нандалее снова привыкли к темноте, Элеборн исчез. Он ушел так же бесшумно, как и появился.

Об убийцах, троллях и отвергнутом знании

Бидайн огляделась по сторонам и покачала головой. Нандалее сошла с ума. Точно сошла с ума! Ее комната была почти совершенно похожа на пещеру. Она вырезала на пороге какой-то защитный знак и добилась того, что ни один кобольд не отваживался войти к ней, чтобы навести порядок. Весь пол был усеян стружкой. Сама она сидела с разделочным ножом в руке на единственном стуле в комнате и, негромко мурлыча себе под нос, обрабатывала огромную ветку, которую притащила из леса две недели назад. И, в довершение всего этого безобразия, на столе у нее сидела самая отвратительная маленькая птица, которую когда-либо доводилось видеть Бидайн. Маленькое чудовище с огромными темными глазами и сморщенной розовой кожицей, на которой росли отдельные серо-коричневые перья. Как только к птице кто-нибудь приближался, она раскрывала клюв и начинала издавать жалобные звуки. Вся столешница была усеяна засохшими птичьими экскрементами. И вершиной безвкусицы стал хрустальный бокал, тоже стоявший на столе. Искусно вырезанный кубок был создан для того, чтобы пить из него вкуснейшие вина. А теперь он был наполнен извивающимися червяками.

— Примерно так я представляю себе пещеру тролля. Может быть, там даже немного уютнее.

Нандалее не обратила на нее внимания, продолжая мурлыкать себе под нос, осторожно выравнивая древко. Под светлой, почти белой заболонью проглядывала почти красно-коричневая сердцевина дерева, и казалось, будто в одном стволе заключена древесина двух деревьев.

Бидайн засопела.

— Наверное, ты собой довольна.

Нандалее наконец подняла голову.

— Да, я довольна. Я тебе уже рассказывала, как сплела свое первое ограждающее заклинание? — Она кивнула на дверь. — В эту комнату не войдет ни один кобольд. Я и не думала, что могу такое. Было совсем нетрудно.

— Мне кобольд рассказывал, что ты пригрозила, что сдерешь с них шкуру и скормишь ее своей птице, если они войдут в комнату. Может быть, это немного поспособствовало твоему успеху. Равно как и впечатляющая коллекция ножей, лежащих здесь на столе и повсюду на полу.

— Это мои инструменты для резьбы по дереву.

Бидайн поднялась. Сидевшая на столе птица отреагировала на движение, широко открыла клюв и жалобно запищала.

— Ты меня вообще слушала?

— Ты имеешь в виду историю с Айлин? — Нандалее снова полностью погрузилась в работу.

— Историю... Это не просто... история. Эта ненормальная хочет меня убить! Каждый раз, когда поблизости не оказывается Ливианны, она избивает меня до синяков. Я почти не могу двигаться. Она что-то имеет против меня. Она ненормальная. Нужно что-то предпринять.

— Я считаю, что все нормально.

— Она сломала тебе нос, Нандалее! Это не «нормально»!

Нандалее пожала плечами.

— С моим носом уже снова все в порядке. Несмотря на то что я считаю обучение лучницы искусству сражения на мечах пустой тратой времени, но как угодно. Я буду использовать свободные часы для того, чтобы посвятить себя искусству стрельбы из лука.

Бидайн поглядела на деревянную палку и наконец поняла. Как она могла быть настолько слепа!

— Это тебе не удастся. Это против сути этого правила. Твое искусство должно быть самодостаточным, и его нельзя использовать для боя! Ты должна уметь забыть ужасы на полях сражений и все то, что еще могут потребовать драконы, занимаясь искусством. Если ты будешь упражняться в стрельбе из лука, то снова вернутся твои самые темные часы! Они этого не потерпят!

Нандалее улыбнулась.

— Им придется сделать это. Я заставлю их принять реальность. Здесь они обучают нас искусству убивать. Я охотница. Может быть, я стану и воином. Смерть сопровождает меня с тех пор, как мои руки стали достаточно сильны для того, чтобы натянуть тетиву лука. Охотники убивают, чтобы жить. Воины, в конце концов, тоже. Я уже давно смирилась с тем, что на моих руках кровь. Знаешь, когда я была маленькой, моим товарищем по играм был заяц-беляк. Он всегда сопровождал меня. Потом наступила суровая зима — она началась слишком рано, было очень много бурь. Охотники нашего клана не могли найти дичи. Мы голодали. Я сама убила зайца. Кажется, мне тогда было шесть лет. Я плакала, когда снимала с него шкуру и потрошила его. Старшие заставили меня съесть несколько кусочков зайчатины. Это переживание сделало меня более суровой. Вреда оно не принесло. Здесь, в Белом чертоге, кое-что они делают совершенно неправильно. И я не сделаю ничего, в чем не буду убеждена.

Бидайн поглядела на маленькую отвратительную птицу в гнезде из перьев и овечьей шерсти.

— Ты ее тоже съешь?

— Если это сможет продлить мне жизнь... Обязательно!

— Кажется, эльфам не идет на пользу слишком долгое соседство с троллями.

— Совсем напротив, дорогая моя, — ледяным тоном ответила Нандалее. — Им не идет на пользу то, что они живут слишком далеко от троллей. Например, в красивых домах, со слугами, где нужда и голод всегда являются чужой проблемой. Они перестают замечать то, какова жизнь на самом деле.

— Иными словами, ты считаешь меня изнеженной сытой идиоткой!

— Здесь почти все такие. А судя по тому, насколько ты худая, я никогда не назвала бы тебя сытой, — девушка рассмеялась.

— Но идиоткой ты бы меня назвала, да? — Бидайн судорожно сглотнула, борясь со своими чувствами. — Я всегда считала тебя подругой. Я... — Ей уже не удавалось сдерживать слезы. — Я...

— Я твоя подруга, Бидайн. Поэтому я должна говорить тебе правду. Все остальное недостойно дружбы.

Но с Бидайн было довольно.

— Тебе просто нравится всех оскорблять. Вот увидишь, куда тебя это заведет. Ты, упрямая, глупая... — Бидайн бросилась к двери.

Нандалее продолжала спокойно сидеть на стуле.

Если она сейчас извинится, все будет хорошо, подумала Бидайн. Всего одно слово...