Прокурор - Анатолий Безуглов

«Мужик что надо» оставил в купе режиссера и оператора шесть бутылок коньяку.

— Наконец-то эта сучка смоталась, — сказал Анегин Виктору после того, как они проводили работников телевидения и, завезя домой Зарембу, остались одни.

— Без нее спокойнее, — подтвердил Берестов.

— Нет, ты видел? — кипел начальник СЭЦа. — Ни капли вина не проглотила! Даже до икры не дотронулась… Все принюхивалась да присматривалась… А на вокзале? «До свидания, товарищ Анегин!» передразнил он Баринову писклявым голосом. — В гробу я хотел бы ее видеть! Хоть бы для приличия сказала спасибо. За то, что носились с ней как с писаной торбой…

Он еще некоторое время поносил журналистку последними словами.

— Да будет вам, Евгений Иванович, — успокаивал его шофер. — Далась она вам. Нашли из-за чего нервы портить…

— Тоже правильно, — сказал Анегин. — Не стоит она моего здоровья… Давай, Витюня, на Виноградную улицу. — Евгений Иванович неожиданно повеселел, что нередко случалось с ним после мрачного настроения. — Мы, парень, не только джинсами пробавляемся…

На Виноградной они забрали два объемистых тюка, которые еле поместились в багажник «Волги». Потом двинулись на Лиманный проезд.

В тюках оказались белоснежные майки с коротким рукавом и вырезом под шею. Передавая их бойкой девице, Анегин представил ей Виктора как человека, с которым она будет иметь дело впредь.

Девица вручила им готовую продукцию — такие же майки, но уже с рисунком на груди. Штампы с участниками ансамбля АББА, Михаилом Боярским, Аллой Пугачевой, а также с «заграничными» сюжетами — ковбоями, старинными автомобилями времен начала века, головами африканцев, украшенными перьями, — изготавливались, по словам Евгения Ивановича, в экспериментальном цехе. Девица лишь делала красящий раствор (доставать красители теперь тоже должен был Берестов) и штамповала рисунки на майки. Так что Виктору еще придется время от времени отвозить надомнице новые штампы.

— Чтобы не приедалось покупателям, — сказал Анегин, когда они вернулись к «Волге».

— Клевые маечки, — похвалил Виктор, трогая машину с места. — Идут здорово?

— Что ты! Нарасхват! Прямо как в бездонную бочку, ей-богу! Самое смешное: в газетах ругают моду на такие майки, а спрос… все равно растет. В магазинах-то примитив! Олимпийский Мишка. Это в лучшем случае. Да и то не лежат на прилавке…

— Это точно, — кивнул шофер.

— То-то же! — гордо заявил Евгений Иванович и приказал: — Останови возле автомата. Герман просил позвонить, как проводили.

Берестов затормозил у первого телефона-автомата. Начальник СЭЦа пошел звонить и вернулся бегом.

— На дачу, — бросил он, плюхаясь в сиденье.

По его тревожному тону Виктор понял: что-то случилось, но расспрашивать не стал. Только поддал газу.

Анегин всю дорогу мрачно молчал. Боржанский вышел на лай пса, и они прошли на веранду. Горела лишь неяркая настольная лампа без абажура, и тени людей зловеще двигались по стенам.

— Митьку задержали, — выпалил Герман Васильевич.

— Как? — остолбенел Евгений Иванович. — Где? Когда? Кто?

— За городом. Гаишники.

— А товар? — все еще находясь в шоке, еле вымолвил Анегин.

— Товар не тронули. Только отобрали права… Будет тут с минуты на минуту.

— Какого же черта ты поднял шухер?! — взвился Анегин. — ГАИ тебе не ОБХСС! — После перенесенного потрясения он был взбешен.

— Одна контора! — отрезал Боржанский.

— Нет, ты совсем рехнулся! Знаешь что, если нервы не в порядке, лечись, а не…

— Заткнись! — стукнул кулаком по столу Боржанский. — Горят в основном по глупости! Зачем ты послал Громилу, если он толком даже ездить не может? Все твои кадры…

— Хорошо! — скрестил руки на груди Евгений Иванович. — Просто отлично! Садись сам за руль и езжай! И в Ростов, и к Маэстро…

У Боржанского раз дернулось веко, другой, но Евгений Иванович словно не замечал этого. Он разразился отборной руганью.

Берестов со страхом наблюдал их перебранку, не зная, чем она кончится. Развязка наступила неожиданно: подъехала машина, просигналила, и залился лаем пес.

Боржанский выскочил во двор.

— Как он мне надоел! — Евгений Иванович ходил по веранде, сжимая кулаки. — Нет, гад буду, пошлю его подальше! Удав! Привык чужими руками жар загребать! Строит из себя стратега. Тоже мне, Наполеон нашелся…

Герман Васильевич возвратился с Митькой. Могучие плечи Громилы были виновато опущены, глаза — как у нашкодившей собаки.

— Что случилось? — строго спросил Анегин.

— Я уже на шоссе выехал, да у Тарасовки лейтенант ГАИ остановил…

— Шпарил небось вовсю?

— Да нет, честное слово…

— Ну?

— Попросил документы. Я — пожалуйста, товарищ начальник, вот вам корочки, вот путевой лист, вот накладные… Он машину обошел, покачал головой. Нашел, гад, к чему придраться! Скаты, видишь ли, лысые!..

— Скаты! — схватился за голову Боржанский. — Кретины! Что, не могли взять в гараже новые?

— Я говорю, — продолжал Громила, еще больше стушевавшись, — ничего, довезут… Так у него и к корочкам претензии. Как решето, говорит…

— Идиот! — завопил Боржанский. — Полный идиот! Почему нам не сказал? — Он забегал по веранде. — Это же надо!..

— Ладно, Герман, выпусти пар. Разберемся спокойненько, — миролюбиво сказал Анегин и обратился к Митьке: — Товаром интересовался?

— На накладные едва глянул, в кузов даже не посмотрел, — ответил Громила. — Вертайся, говорит, парень, обратно. О твоей же, мол, жизни забочусь. Когда права отбирал, сказал, что вернут, когда прослушаю лекцию в ГАИ.

— Вот видишь, Герман! — обрадованно воскликнул Евгений Иванович. Дело выеденного яйца не стоит!

Боржанский сел в кресло и мрачно уставился в пол. Оптимизма Анегина он явно не разделял.

— Как же теперь с товаром? — спросил он после некоторого молчания. Завтра в Ростове в десять утра будет ждать Чикомас…

Евгений Иванович кивнул на Берестова:

— Он отвезет.

Боржанский сначала воспротивился этому. Между ними опять едва не вспыхнула ссора. Но под напором Анегина Герман Васильевич все-таки дал свое согласие послать Берестова. На том же грузовике-фургоне. Он разъяснил Виктору, как ему надо действовать в Ростове. Первым делом встретиться с Чикомасом, передать ему джинсы и майки, изготовленные подпольными надомниками, а затем отвезти в магазин легальный товар сувенирной фабрики.

— На обратном пути, — заключил Герман Васильевич, — прихватишь из Ростова одного человека. Возвращайся ночью, чтобы его ни одна душа не видела. Понял?

— Хорошо, — кивнул Виктор.

— Отвезешь того человека на хутор к дяде Кондрату, — приказал Анегин и, похлопав шофера по плечу, дал ему коробочку с иностранной этикеткой: Как почувствуешь, что спать тянет, проглоти одну пилюлю…

Надо было спешить. Виктор и Громила поехали в гараж, сменили на грузовике изношенные скаты на новые. И Берестов отправился в Ростов.

Он гнал машину всю ночь и прибыл за час до условленного времени. Припарковал машину на стоянке у колхозного рынка.

Ровно в десять к грузовику подошел небольшого роста мужчина с желтоватым цветом лица и тяжелыми мешками под глазами. Оглядевшись, сказал:

— Привет.

— Здорово, — ответил Берестов, открывая ему дверцу в кабину.

По описанию Анегина это действительно был Чикомас.

— Казак звонил, — продолжал тот, устраиваясь на сиденье. — Двинули ко мне.

И назвал адрес.

У него на квартире Виктор оставил три огромных чемодана и поехал в магазин — сдать продукцию фабрики. Вернувшись к Чикомасу, он наскоро поел и заснул как убитый. Чем занимался хозяин квартиры весь день, Берестов не знал. Проснулся он, когда за окном уже была темень. Чикомас опять накормил его, дал внушительный сверток с деньгами и коротко бросил:

— Поехали.

Он был неразговорчив, этот ростовский компаньон.

Остановились на одной из улиц возле сквера, где их поджидала высокая женщина. Головной платок скрывал почти все ее лицо, воротник плаща был поднят. К удивлению Виктора, она села не в кабину, а полезла в кузов.

— Счастливо, — бросил на прощанье Чикомас.

Берестов погнал машину назад, в Южноморск.

На рассвете заспанный дядя Кондрат открыл ворота анегинского загородного дома. Женщина спрыгнула из кузова и прошмыгнула во двор. Лица ее Виктор так и не разглядел.

Он облегченно вздохнул и поехал домой. Досыпать.

— Ты можешь хотя бы в выходные побыть со мной? — взмолился Кирилл Демьянович. — А то скоро начну сам с собой разговаривать…

Была суббота.

— Есть идея, — сказала Инга Казимировна. — Поедем в Селиваны? На днях встретила в городе Глаголева. Взял с меня слово, что приеду в гости… Представляешь, два дня на природе! Ни о чем не будем думать! Погуляем по лесу, покатаемся на лодке. Там чудесное озеро!..