Поющая кровь - Робин Бейли

Взбешенная Реймут пронзительно закричала. Она подняла кулаки, затем резко опустила их в требовательном жесте.

Но молнии не откликнулись. Стужа уже владела всеми своими силами, высвобождая звучащую в ней музыку, и перехватила управление грозой.

— Да, ты слаба. Именно поэтому ты покончила с собой много лет тому назад!

Она отвернулась от матери и громко крикнула ветру. В ответ посыпался шквал молний, и часть крепости взлетела на воздух, взорвавшись со страшной силой.

— Нет! — Реймут в ужасе смотрела на разрушения. Она выкрикнула несколько слов, непонятных Стуже, и топнула ногой.

Земля стала вздыматься, подобно огромной волне, и Стужа упала, не сумев удержаться. Краем глаза она заметила Ашура. Единорог ревел, убегая от надвигавшейся волны, и исчез, завернув за старые казармы. Вздыбившаяся земля обрушилась на ветхое здание и разнесла его в щепки.

Стужа не знала, какое заклинание произнесла мать, но оно было мощным, обладало почти такой же разрушительной силой, как и ее молнии. Она отважилась посмотреть, где Кел и Терлик. Оба лежали неподвижно, не подавая признаков жизни. Может, мертвы?

— Ты называешь меня слабой? — рычала Реймут. — Я повидала ужасы девяти кругов ада. А ты смеешь говорить со мной о каком-то мире? — Она снова закричала что-то, и на этот раз Стужа узнала язык — древний эсгарианский диалект, на нем уже несколько столетий никто не говорил.

Трава и бурьян вдруг выстрелили вверх с невероятной скоростью и обхватили руки и ноги Стужи, обвились вокруг туловища, прежде чем она успела встать. Острые травинки впивались в тело, когда она пыталась вырваться, стебли стягивались вокруг горла, не давая дышать. Кровь стучала в ушах, легкие горели.

— Ты покойница, доченька, — с издевкой произнесла Реймут. — Встретимся снова лет через двадцать, если сможешь вернуться к этой жизни.

Но Стужа не собиралась сдаваться. Она рванула стебли, душившие ее, и вдохнула воздух. Одновременно по всему ее телу заплясало загадочное мерцание, оно высушивало переплетенную растительность, на глазах трава почернела, стала ломкой и рассыпалась от легкого движения плечами. Стужа, взбешенная, вскочила на ноги.

Реймут была уже наготове. Она наклонилась и начертила знак на земле, пока ее дочь не успела что-либо предпринять. Потом плюнула в самую середину своего рисунка и выкрикнула какое-то слово.

Земля под ногами Стужи превратилась в жидкую трясину. Она увязла в ней по щиколотку, затем липкий ил стал подниматься вокруг нее, образуя тяжелый разбухающий холм. Она едва успела зажать рот и нос ладонью, прежде чем грязь накроет ее с головой. Одежда стала сырой, и холод пробрал ее до костей. Слизь неумолимо просачивалась между пальцев и стремилась забить рот.

Стужа отчаянно глотнула остаток воздуха, сохранившийся еще между рук. Ил устремился в ноздри.

Тогда она открыла рот, но жижа в него не попала. Высокая, звенящая нота полилась из ее глотки, она оттолкнула от лица вязкую оболочку, создавая небольшое воздушное пространство. Однако дышать было нечем, и, пока она пела, боль обжигала грудь. Стужа расходовала воздух из легких очень медленно, изо всех сил стараясь удержать единственную ноту.

Пространство вокруг нее все увеличивалось. Постепенно вся грязь отлипла от тела, и образовался пузырь. Она с усилием надавила на оболочку, из открытых глаз пролились слезы, скопившиеся в уголках. Голос задрожал. У нее почти не осталось воздуха петь. Но она понимала, что если остановится — склизкий ил снова обрушится на нее и задушит.

Поскольку пузырь увеличился, его оболочка стала слегка прозрачной. Стужа разглядела свою мать на фоне сверкавших молний. Реймут лихорадочно произносила заклинание, зловещий свет плясал на ее лице. Она простирала руки, стремясь сломить сопротивление дочери, и всеми своими волшебными силами заставляла грязь снова осесть.

Стужа тоже простерла руки, как будто сдерживая оболочку пузыря. Высота звука песни внезапно возросла, все оставшиеся силы она вложила в пронзительную ноту.

Реймут закричала от злости и неожиданности, когда платье ее задралось и закрыло лицо. Ткань хлестала по глазам, толстые складки затыкали ей рот. Она неистово отбивалась от взбунтовавшейся ткани, а та все закручивалась вокруг нее, сжимаясь.

Реймут растерялась и утратила власть над своим заклятием. Лишившись колдовской энергии, придававшей ему форму, пузырь пролился на Стужу потоком грязи, не причиняя ни малейшего вреда. Сплевывая, она вытерла липкий ил с лица и глаз и вдохнула воздух измученными легкими.

Прочистив глаза, она увидела свою родительницу, совсем обнаженную. Обрывки одежды Реймут носило по двору порывами ветра. Мать снова принялась колдовать, но Стужа уверенно направилась к ней, неумолимо приближаясь.

— Я еще не покойница, Реймут, — ледяным голосом произнесла она, чувствуя, как музыка опять начала разрастаться в ней. — Ты многому научилась, пока была в аду, но я научилась еще большему, пока жила. Жизнь сделала меня сильной, матушка, — сильной, как сталь, даже еще сильнее.

Она взмахнула рукой, и твердая земля под ногами матери превратилась в неглубокую лужу крови. Реймут охнула и отскочила на сухие камни. Широко раскрытыми глазами она в ужасе смотрела на пятна крови, покрывшие ее нагое тело, позабыв о своем заклинании.

— Ты изгнала меня из родного дома. — Стужа бросала свои обвинения, с каждым шагом становясь все сильнее. — Ты отняла у меня магические силы и вытолкнула в мир пробивать дорогу мечом.

Неожиданно в глазах Реймут заблестел страх. Она начала новое заклинание и быстро наклонилась, чтобы начертить на земле другой знак. С криком отчаяния она отдернула руку: там, где палец ее коснулся земли, образовалась еще одна лужа крови.

— Я жила благодаря мечу, матушка! — закричала Стужа, давая волю своему гневу. — Я дралась и убивала. Я спала с мечом и заботилась о нем, холила и лелеяла его, потому что потерять его означало бы для меня смерть. Даже когда я думала, что наконец-то обрела мир, — я не решилась расстаться с ним. Я хранила его в сундуке у кровати.

Стужа потрясла поднятым кулаком. Небо ответило оглушительным ударом грома. Ветер завыл за стеной и пронесся по внутреннему двору. Полил пронизывающий дождь, смывая грязь с ее лица и одежды. А затем земля содрогнулась — две молнии, одна за другой, поразили синим огнем мощеный двор.

Впервые Реймут завизжала от страха. Она взметнула руку, защищая глаза от сверкающих вспышек и летящих осколков. Длинные волосы ее встали дыбом от невыносимого треска; шатаясь, она попятилась от дочери, из многочисленных ранок выступила кровь.