Серебряная лоза - Олли Бонс

Счастье, что пленника держали в той самой комнате, и за прошедшее время ничего не изменилось. Только сам Альседо как будто ещё сильнее исхудал. Он не обрадовался и не удивился гостю, погружённый в безразличие.

— Я рад, что ты ещё здесь, — прошептал Ковар, опускаясь на колени перед креслом. — Послушай, прежде я говорил, мы вытащим твою дочь. И я не врал. Я знаю путь, знаю, как обойти ловушки, знаю, как вырастить её после. Нужна лишь твоя помощь.

Пернатый встрепенулся.

— О какой помощи ты говоришь, мальчик?

— Ведь яд на тебя не подействует, верно?

— Да, ни один из существующих.

— Ульфгар, скорее всего, использует яд, как я ему когда-то подсказал. Мне нужно будет, чтобы ты пошёл со мной и вытащил свою дочь из ловушки. Я подскажу, как.

— Безнадёжно, — покачал головой пернатый, и вспыхнувшая было в его глазах надежда угасла. — Посмотри, я не могу поднять и руку. Лишь когда сердце заводят, у меня есть немного сил. Обычно тогда меня кормят, и это всё, на что хватает…

— Значит, я сделаю ключ, и мы заведём твоё сердце. Будем заводить, сколько понадобится, чтобы ты дошёл.

— А мелодия? Ведь её услышат. И по коридору за моей дверью дважды за ночь проходят стражники. Если в комнате будет тихо, заподозрят неладное.

— Подумаю, чем приглушить исходящий от тебя звук. А в комнате оставим что-то взамен, что играло бы.

— Нет, — едва заметно покачал головой пленник. — Я не смогу…

— Послушай меня! — с яростью зашептал Ковар, тряся его за плечи. — Я знаю, что такое потерять дочь. Я сделал бы всё для её спасения, слышишь, всё — и ты сделаешь! Понимаю, ты слишком долго ждал, ты перестал уже надеяться, но я здесь, и я говорю тебе: всё возможно, и мы справимся. А сейчас посиди спокойно, я немного поработаю инструментами, чтобы сделать замеры для пробного ключа.

Днём хвостатый спустился в город. Когда к обеду он заглянул в гостиницу, где обычно останавливался Эдгард, то был чисто и аккуратно одет, а также тщательно подстрижен и причёсан.

— Займи мне денег, — попросил он сходу.

Торговец поинтересовался суммой, выслушал ответ и некоторое время сидел молча, лишь брови его ползли всё выше. Но Ковар отказался давать пояснения.

— И когда думаешь вернуть? — спросил Эдгард.

— Сам не знаю, — беспечно ответил хвостатый. — Надеюсь, когда-нибудь. Так что?

— Сделка не представляется мне выгодной, — поджал губы торговец, — но так и быть, помогу по доброте своей. Это упрямое выражение на твоём лице подсказывает мне, что ты способен и влезть куда-то, чтобы раздобыть желаемое. Так что покупаешь, дюжину механических повозок?

— Убежище, — улыбнулся Ковар.

Часом позже он спускался по кривым ступеням в вонючую комнатушку, где было пусто. Особый стук отпер перед ним дверь крошечной каморки.

— А, это ты, — радостно блеснул глазами Ловкач. — Давно не виделись, парень! Проходи скорее. Тьфу!

Нижняя половина его лица была в пене, и он склонился над осколком зеркала, продолжая прерванное дело.

— Вот это самое ненавижу больше всего, — невнятно пробормотал он, отскребая левую щёку. — Ну почему у вас не растут бороды и усы, как у людей? Замучился уже изводить, с такой тёмной щетиной, как у меня, разориться можно на лезвиях и припарках! Однажды до костей себя сотру. Слухи ходят, ты был на севере?

— Был. Ловкач, у тебя ведь нет постоянной работы?

— Сейчас на складах таскаю ящики, но это так, уйти можно в любой момент. А что?

— Хочу тебе кое-что предложить.

После всего Ковар направился к дому Греты.

Это далось непросто, но им непременно нужно было увидеться. Надвинув шляпу и подняв воротник пальто, спасаясь от осеннего ветра, хвостатый долго простоял в ожидании, но не увидел ни света в доме, ни движения. Трубы в переулке дымили, но печь Греты не топилась. И все ставни кто-то запер.

Он дождался ночи, а следующей пришёл снова, но ничего не изменилось. И через одну — тоже. Осталось признать, что здесь больше никто не живёт.

Глава 46. Настоящее. О том, как Хитринка с Каверзой потеряли одного спутника, но встретили другого

— Выбраться бы нам ещё как-то из этого дома, — сказал Гундольф. — Чуть отдышались, и прорываться надо, пока подкрепление к этим не подоспело.

— Эй, нет! — заорала тем временем Каверза у окна. — Эй!

Она сунула в узкий проём дуло и выстрелила, затем ещё раз. Вдали что-то затрещало.

— Чего там? — резко обернулся Гундольф.

— Машина! Они машину нашу толкают… Изверги, звери, уроды, да второй такой во всех Лёгких землях нет! Чтоб вас волки драли, чтоб вы были прокляты, гады паршивые!

— Столкнули?

Отчаяние на лице Каверзы было красноречивее любых слов.

— Мерзавцы! — крикнула она ещё раз и сплюнула. — Вы за это мне ответите!

С улицы донёсся невнятный шум голосов. Хитринке и любопытно было поглядеть, и боязно. Пусть окна тут узкие, как щели, но вдруг влетит в такое пуля?

— Они позаботились, чтобы мы не улетели, а сами вниз ушли, — мрачно сказала Каверза. — Дорога одна, мы теперь по-другому не выберемся.

— Я в форме, — сказал Гундольф. — Может, если волосы сажей печной вымажу, а лицо прикрою, смогу пройти мимо других. На меня не так внимание обратят, как на вас. Только дальше не знаю, что делать.

— Там снаружи ещё двое наших, у стен они, — откликнулась Каверза. — Помочь бы им как-то или хоть дать знать, чтоб уходили. И о Марте тревожусь, жива ли. Мы можем тут подождать, а ты осторожно сходи, погляди, а? Даже к стене можешь не спускаться, если не получится, но о Марте узнай.

— Ладно, — согласился Гундольф.

— А если сможешь выбраться, лети пулей в Замшелые Башни. Там найди местечко под названием «Усы Гилберта», скажи, ты от Каверзы и нужна помощь папаши Ника. Тебе дадут людей, тогда вернёшься к нам, а мы постараемся продержаться. Запомнил, сделаешь?

— Да, да, «Папаша Гилберта», всё ясно.

— Усы, а не папаша, дурень. Папаша Ник — тот, кто тебе поможет. Даже если его не окажется на месте, назовёшь это имя, назовёшь моё, и всё будет. И если Марты не увидишь на горе, спроси о ней в Башнях, я говорила ей лететь туда, если что пойдёт не так. А сейчас сиди ровно, не дёргайся.

И Каверза достала нож.

— Ты что делаешь? — взревел Гундольф, но отбиваться одной рукой ему было сложно.

Каверза оседлала его колени и поднесла лезвие к щеке.

— Не дёргайся, говорю. Думаешь, закрытое лицо не привлечёт внимания? Тебя по этим усам за