Особняк - Иезекииль Бун

его благотворительному фонду Eagle Works. Он, как и многие другие крупные фонды, основанные IT-магнатами, концентрировался на решении «наиболее важных» проблем, таких как борьба с голодом и болезнями, однако в нем имелись филиалы, которые сосредоточивались на проблемах бездомных и борьбе с домашним насилием. Несмотря на то что организация не являлась коммерческой, ее работа координировалась Eagle Technology, и пресс-секретарь компании подтвердил, что это партнерство, вероятнее всего, продолжится. Пожертвование от наследства Игла, в основном в акциях, оценивается более чем в $100 миллиардов. Таким образом, получается, что это крупнейшее пожертвование на благотворительность за всю историю.

Остальная, меньшая, часть наследства досталась бывшему знакомому Игла, имя которого не называется. Как указывает источник в Eagle Technology, этот человек, пожелавший остаться анонимным из боязни потерять работу, подтвердил, что состояние, отошедшее неизвестному наследнику, насчитывает больше одного миллиарда долларов. Повторные попытки…

Глава 47. Закат

Билли чуть не забыл надеть рубашку. В его старом разбитом пикапе не было кондиционера, и у него вошло в привычку снимать рубашку в особо жаркие дни, чтобы ткань не липла к телу. Он не стал запирать дверь и оставил окна открытыми – а как иначе? На Бонэйре[82] не было особого разгула преступности, но мелкие кражи здесь не редкость. Запертые двери и закрытые окна служили сигналом, что в машине есть что-то ценное, и, вернувшись, хозяин неизменно обнаруживал разбитые стекла. Большинство местных считали, что вся проблема в панках, приплывающих с Кюрасао, но Билли было плевать. Он просто сделал себе заметку не оставлять ничего ценного в пикапе.

К тому же он не мог оставить в пикапе ничего, что можно было бы украсть, даже если бы захотел. В машине не было ни кондиционера, ни стерео, а у него самого не было мобильного телефона. Бумажник Билли носил в кармане, а оборудование для подводного плавания он клал в машину, только когда ехал заниматься дайвингом.

Билли надел рубашку, входя в банк. Воздух из кондиционера был неприятным и холодным, зато так хотя бы рождественская елка смотрелась чуть более к месту. Третье декабря. Почти год прошел с того дня, как они покинули особняк Игл.

На Бонэйре в любой день в году средняя температура не поднималась выше тридцати градусов и не опускалась ниже двадцати. Он не скучал по снегу. Большую часть времени, когда Билли не работал, он занимался дайвингом или плаванием. Он даже начал бегать. Достать свежие фрукты и овощи было не всегда просто, но и питаться Билли стал гораздо лучше. Если не считать жуткого шрама на руке и того, что его кисть все время была беспомощно полусжата в клешню, выглядел он неплохо. Последствия многих лет алкоголизма никогда не исчезнут, но Билли казался здоровым. И чувствовал он себя так же. Он был счастлив.

Менеджер увидела, что Билли вошел, и махнула ему рукой, указывая пройти в операционный отдел. Ей казалось странным, что он настаивает на личном посещении банка, вместо того чтобы проводить электронные операции, но Билли был из тех клиентов, которым позволительна некоторая эксцентричность. Сегодня нужно было провести простую транзакцию – на все про все пять минут, – но опять-таки любую операцию в банке провести было несложно. Менеджер не знала, сколько у него денег, но ей было известно, что Билли платит наличными за дом с шестью спальнями с видом на океан и оплачивает расходы на бизнес. Она также видела, сколько денег у него на расчетном счете, и знала, что каждый раз, когда баланс снижается, счет пополняется внушительной суммой. Однажды менеджер спросила его, почему он ездит на этом жутком пикапе, вместо того чтобы купить хорошую, новую, роскошную машину.

Билли мог себе такую позволить.

В конце концов Шон исправил несправедливость по отношению к нему и Эмили. По крайней мере, если не к нему, то к Эмили точно.

Билли и Эмили больше не придется волноваться о деньгах: ни им, ни Бет с Ротко, ни Рут с Роуз, ни их детям, если близняшки заведут детей, когда вырастут. Сколько бы, по мнению женщины из банка, денег ни было в их с Эмили распоряжении, она наверняка ошибалась как минимум на один ноль.

На обратном пути Билли зашел в Van Den Tweel. Магазин оказался на удивление переполнен, но его это не волновало. Спешить было некуда. Билли набрал две бутылки свежевыжатого апельсинового сока из специального аппарата. Эмили все еще пилила его, чтобы он перестал пить соки и перешел на цельные фрукты. Цитрусовые довольно хорошо переносили транспортировку, поэтому в Бонэйре их было полно. Но сами понимаете, сок есть сок. Билли также взял большую плитку шоколада с фундуком, который обожали близнецы. Он украдкой угощал их, когда они возвращались домой из школы.

Подросток за кассой уставился на его руку.

– Что случилось?

Билли отсчитал наличку и посмотрел на шрам. Он тревожил его уже не так сильно, как раньше, но все еще служил непрошеным напоминанием о том, что они пережили в особняке Игл.

– У меня был довольно неприятный вирус, – ответил он парню. – Инфекция. Пришлось пережить операцию. Старая история.

Мальчишку его слова, похоже, не убедили, но он отдал Билли сдачу и положил сок и шоколадку в пакет.

Билли заехал домой, чтобы оставить сок. Он заглянул на второй этаж и спросил, есть ли кто дома, но, не получив ответа, вышел к бассейну. От бассейна спускались ступеньки, ведущие к их собственной пристани и пляжу. Это было не лучшее место на острове для дайвинга и сноркелинга, но здесь оказалось неплохо, и этот дом понравился им больше остальных. Не было видно никого из взрослых. Билли посмотрел на свой Rolex. Ему нравилось носить наручные часы. Они отвлекали от вида искалеченной кисти.

Она иногда чесалась, но хирург клялась, что вынула все провода. Она спросила, хочет ли он забрать это… она даже не знала, что это такое. Но он отказался. Билли прекрасно знал, что это. Так Нелли пыталась проникнуть в него. Она хотела убедиться в том, что, куда бы он ни пошел, даже если бы покинул дом, частичка ее всегда оставалась бы с ним. Навечно. Нелли сделала это не для того, чтобы его контролировать. Не совсем так. Она просто хотела, чтобы Билли никогда не смог от нее избавиться. Он не хотел забирать эту штуку, не хотел даже смотреть на нее. Билли предпочитал держаться от этой вещицы подальше, и она отправилась в пакет для медицинских отходов, а затем в печь. Ему все еще иногда снились сны, от которых он в панике просыпался, уверенный, что внутри него провода. Несколько недель назад Билли даже съездил в аэропорт и попросил провести его руку через металлоискатель. Охранник посмеялся над ним, но он почувствовал облегчение оттого, что металлоискатель не пикнул.

Девочки вернутся из школы только через час. Билли поставил сок в холодильник и, немного поразмыслив, спрятал шоколадку в ящик для фруктов, рассчитывая, что успеет угостить близнецов, прежде чем их родители найдут ее. Он бросил взгляд на телефон, висевший на стене. Риелтор так и не поняла, почему Билли настоял на том, чтобы в доме провели домашний телефон, когда можно просто пользоваться мобильным. Также она была в полнейшем шоке, когда он заявил, что сделка состоится только при условии, если будет отключен высокоскоростной интернет, который установили прежние владельцы. Никакого интернета, никакого вай-фая, никаких проводов, никаких высоких технологий.

Они все согласились с этим. Называйте это как хотите: паранойя, посттравматическое расстройство. Им было плевать. Зато не приходилось думать об этом и переживать.

Билли снова сел в пикап и поехал в кофейню.

Он, как обычно, оценил вывеску. Она была дурацкой, но ему понравилось: название «Бинэйр» – такой глупый каламбур, комбинация слов «кофейные зерна» и Бонэйр – плюс мультяшная кофейная чашка в акваланге. Великолепная вывеска. Билли припарковался в дальнем конце парковки. После обеда посетителей заходило мало, но все было в порядке. О деньгах не стоило волноваться.

Отчасти Билли все еще не мог поверить, что Шон оставил Эмили столько денег. Но с другой стороны, он это понимал. Он все понимал.

Билли на секунду задержался в пикапе, оценивая пейзаж. Кофейня не выходила на океан, но из нее открывался