Миры Айзека Азимова. Книга 7 - Айзек Азимов

Он заслонился от Миса рукой.

— Ты говоришь о психотесте, — спокойно уговаривал его Мис. — Но даже он наносит человеку вред только тогда, когда его неправильно делают. Я хочу сделать другой тест — поверхностный, от которого не бывает вреда даже младенцу.

— Это правда, Магнифико, — пришла Мису на помощь Байта. — Это нужно только для того чтобы помочь нам победить Мула, чтобы он ушел далеко-далеко и никогда больше не приходил. А после этого ты и я будем знаменитыми и богатыми всю свою жизнь.

Магнифико протянул ей дрожащую руку.

— Только держите меня за руку, моя госпожа.

Байта сжала его руку в ладонях, а паяц с испугом наблюдал, как Мис готовит все необходимое для проведения теста…

Эблинг Мис развалился в самом роскошном кресле в собственном доме мэра Индбура, по своему обыкновению не выказывая ни малейшей признательности за оказанную ему честь, и лениво наблюдал, как мэр-коротышка беспокойно ерзает на месте, недружелюбно поглядывая на него. Мис отбросил сигару и сплюнул на пол остатки табака.

— Кстати, если хочешь, чтобы следующий концерт в Мэллоу-Холле прошел со сногсшибательным успехом, Индбур, — сказал он небрежно, — можешь сказать своим дергунчикам, чтобы они выбросили к чертям собачьим, извиняюсь за выражение, все эти ваши электронные штучки-дрючки, и наш уродец сыграет нечто потрясающее на видеосоноре. Индбур, если ты хоть что-нибудь понимаешь в музыке, это — неземное зрелище!

Индбур капризно поморщился.

— Я вас сюда, между прочим, пригласил не для того, чтобы вы мне лекции по музыке читали. Что насчет Мула? Я от вас этого жду. Что насчет Мула?

— Ах насчет Мула? Скажу. Я провел поверхностный тест и мало чего добился. О психотесте речи быть не могло — уродец до смерти боится его, и его страх закрывает его треклятое подсознание. Но кое-что я все-таки выудил, и скажу тебе, как только ты перестанешь так противно стучать когтями.

Индбур задохнулся от возмущения, но стучать перестал.

— Так вот. Все разговоры о потрясающей физической силе Мула — болтовня собачья. Может быть, он и правда — не слабак, но впечатление о нем нашего бедняги-паяца затуманено его собственными страшными воспоминаниями. Он носит странные очки, его глаза якобы способны убивать. Это означает, что велика его психическая, а не физическая мощь.

— Это все мы знали и вначале, — кисло прокомментировал мэр.

— Следовательно, тест подтвердил то, что мы знали. А сейчас я занимаюсь математической обработкой результатов.

— Да? И сколько же времени вам на это понадобится? Признаться, я порядком устал от вашей бестолковой болтовни.

— Понадобится примерно месяц или что-то около того, и тогда я сообщу тебе нечто более определенное. А может, и не сообщу. Какое это все имеет значение? Если это выходит за рамки Плана Селдона, то шансов у нас — кот наплакал!

Индбур одарил психолога ненавидящим взглядом.

— Ну, вот вы себя и выдали, изменник! Хватит лгать! Попробуйте-ка, докажите, что вы не один из этих новоявленных болтунов, которые распространяют пораженческие настроения и панику в Академии и не дают мне работать!

— Я? Я? — Мис медленно, но верно закипал.

Индбур орал во всю глотку:

— Академия победит, клянусь всем святым! Академия должна победить!

— Несмотря на поражение при Хорлеггоре?

— Это было не поражение! Вы и эту сплетню подхватили и распространяете? Просто нас там было мало и нас предали…

— Кто?

— Кто? Да демократы вшивые, вот кто! — брызгал слюной Индбур. — Я давно уже догадывался, что флот кишмя кишит демократами! Большинство из них нам удалось выкинуть оттуда, но их там осталось еще достаточно для того, чтобы двадцать кораблей без видимой причины сдались в плен в самом разгаре схватки. Вот и возникло впечатление поражения. И поэтому я спрашиваю вас, наглец, выдающий себя за патриота, ходячее воплощение добродетелей, каковы ваши связи с демократами?!

Эблинг Мис пожал плечами.

— Совсем с ума сошел. Что ты можешь знать? Ты мне лучше скажи-ка, почему мы отступаем, почему мы отдали врагу половину Сивенны? А? Опять демократы?

— Нет. Не демократы, — хитро усмехнулся мэр. — Да, отступаем! Академия всегда отступала, если на нее нападали, но только до тех пор, пока триумфальный марш истории не начинал звучать для нас. Я уже вижу исход войны! Так называемое «демократическое подполье» уже понашлепало манифестов, где предлагает свою поддержку и присягает на верность правительству. Но это шантаж, прикрытие тайной измены. Только я сумею обернуть их пропаганду в свою пользу, каковы бы ни были истинные планы предателей. Я сделаю даже больше этого…

— Неужели? Даже больше, Индбур?

— А вот посмотрите: два дня назад пресловутая «Ассоциация Независимых Торговцев» объявила войну Мулу, и флот Академии разом увеличился на тысячу кораблей. Так что — Мул себя переоценивает. Он-то думает, что мы разделены, ссоримся друг с другом, а на самом деле перед лицом общей опасности мы объединяемся и становимся сильнее. Он должен проиграть! Это неизбежно — как всегда.

Мис иронично поглядывал на мэра.

— Ты мне еще скажи, Индбур, что Селдон запланировал даже такую непредсказуемую вещь, как случайное появление мутанта!

— Мутанта? А кто сказал, что он — мутант? Кто — кроме капитана-мятежника, двоих чужеземных сопляков и этого вашего уродца-паяца? Вы забываете о самой важной точке зрения — вашей собственной!

— Моей собственной? — совершенно неподдельно удивился Мис.

— Вот именно! Вашей собственной! — злорадно проговорил мэр. — Через девять недель открывается Склеп. Что из этого следует? По какому поводу он открывается? Вот-вот, по поводу кризиса. Если нападение Мула — не кризис, где же настоящий, по поводу которого открывается Склеп? Отвечайте, ну!

Психолог пожал плечами.

— Ладно. Если тебе так хочется… Только сделай мне одолжение. Если старина Селдон действительно произнесет речь и дело окажется плохо, будет мне позволено присутствовать на Торжественном Открытии?

— Хорошо, — процедил Индбур. — А теперь убирайтесь. И не попадайтесь мне на глаза девять недель!

— С превеликим удовольствием, ваше тусклейшее сиятельство! — пробормотал Мис себе под нос, уходя.

Глава 18

Поражение Академии

Атмосфера в Склепе была странная — что-то было не так, а что именно — непонятно. Не то чтобы заброшенность или запустение — нет, помещение было хорошо проветрено и освещено, стены отбрасывали мягкий рассеянный свет. Как прежде, стояли ряды удобных кресел, поставленных здесь, казалось, на вечные времена. Ни снаружи, ни внутри Склеп не производил впечатления архаичной постройки — три столетия как будто прошли без следа. А вот ничего вроде благоговения и трепета не было и в помине — приглашения были разосланы самые что ни на есть скромные и будничные — еще немного, и вся церемония отдавала бы равнодушием.