Блуждающая реальность - Филип Киндред Дик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может быть, и так; может быть, и нет. В 1974 году я увидел, как Urgrund поражает в самое сердце тиранию в нашей стране: она падает – и вместе с ней валятся и рассыпаются в прах другие, меньшие виды зла. Возможно, Urgrund видит поддельный мир сей как единый гештальт – видит, что все многообразное зло в нем исходит из одного Quelle, источника. Направить стрелу в сердце врага – вот путь воина; а Спаситель наш, под покровом мягкости и доброты, не кто иной, как воин. Разумеется, все это чистые предположения. Но что, если на каком-то высшем плане бытия ему и нужно нанести всего один удар, выпустить всего одну стрелу? Или она попадет в цель – или ничего не будет достигнуто; все иные исправления, исцеления, частные улучшения выживший артефакт обратит в ничто. Urgrund ясно видит своего противника, мы – нет: поэтому он куда лучше нас понимает свою задачу. Целый многоэтажный дом в огне, а мы просим пожарных полить засыхающий цветок. Должны ли они ради этого переставлять лестницы и изменять направление подачи воды? Но значит ли это, что цветок не важен? Быть может, для Urgrund это мучительное решение: оставить без помощи цветок ради того, чтобы спасти нечто большее. Многие люди проходили через схожие испытания: они смогут это понять. И помните, пожалуйста, что Urgrund тоже здесь; он страдает вместе с нами. «Тат твам аси»[227]. Мы есть он – и он должен освободиться.
В каком-то высшем смысле та боль, которую испытываем мы, живые существа, есть боль пробуждения. Если посмотреть на это так, это предположение отвечает на одну из самых болезненных проблем, связанных со страданием: мы принуждены страдать, не зная зачем. Мы не знаем, почему мы, множественные формы Urgrund, все еще практически лишены сознания. Звучит парадоксом: существо, лишенное сознания, сознает и себя, и причины своей участи! Различить причину своего страдания равнозначно пробуждению. Возможно, это последнее, чему нам предстоит научиться.
Но в этом пункте аналогия Артефакта с обучающей машиной проваливается. Такой урок обучающая машина не в силах нам преподать: она сама не знает ответа. Но мы сами, множественные формы Urgrund, едва достигнем адекватного сознания, получим априорное знание о причинах нашего положения: мы просто вспомним. Такого рода знание хранится в наших потайных, давным-давно не используемых нейронных цепях.
Причину того, что мы (такова участь всех живых существ) обречены страдать, можно рассматривать как загадку, которую мы сейчас не в силах разгадать, – быть может, разрешение этой загадки станет последним шагом к возвращению знания. Если нам стерли память, можно предположить, что, едва мы перешагнем этот решительный рубеж, как поймем все с самой ослепительной ясностью. А пока давление боли вынуждает нас искать ответ – иначе говоря, мотивирует восходить ко все более высшим формам сознания. Это не означает, что «цель» страданий – возвысить наше сознание, но возвышение сознания становится их результатом.
Придет время, когда мы сможем объяснить вездесущее страдание живых созданий – и тогда же, я уверен, к нам вполне вернутся утраченные воспоминания и знание о том, кто мы. Сами ли мы сделали это с собой? Или это было навязано нам против воли? Одно из самых интригующих объяснений, данное гностиками, в том, что первоначальное падение человека (следовательно, и творение – т. е., в их модели, подпадание под власть проецирующего мир Артефакта) было связано не с нравственной ошибкой, а с интеллектуальной: мир феноменов был принят за реальность. Эта теория подтверждает мое предположение, что наш мир – фальшивка, проекция: принимать его за что-то онтологически реальное в самом деле означает совершать грубейшую интеллектуальную ошибку. Быть может, объяснение в этом. Мы запутались в мираже, оказались заперты в колдовском пряничном домике, и это привело нас к порабощению и гибели. Возможно, основная предпосылка моей космогонии-космологии неверна: Urgrund не создавал Артефакт, но каким-то образом позволил частям себя пасть жертвами ловушки, западни соблазна. Так что мы не просто порабощены: мы в ловушке. Артефакт сознательно спроецировал иллюзию, призванную заворожить нас и заманить в себя – а затем капкан захлопнулся.
Однако порой случается, что в ловушку (например, в паутину) попадает смертоносное создание, способное убить охотника. Может быть, то же произошло и здесь? Быть может, мы – не то, что видим в себе сами?
Иногда, хоть и не слишком часто, существование зла выводят из двойственной природы самого Бога. Я уже обсуждал двойственную суть Шивы и Христа, особенно Шивы, которого часто изображают богом смерти. Вот два примера.
Якоб Бёме: «Бог проходит через стадии саморазвития, он учится, и мир – лишь отражение этого процесса. Предвосхитив Гегеля, Бёме учил, что это божественное саморазвитие совершается при помощи постоянной диалектики или борьбы противоположностей и что негативную сторону этой диалектики мы, люди, воспринимаем как мировое зло. Хотя Бёме, по большей части, равно подчеркивал абсолютность и относительность, его мысль, что мир есть лишь отражение божественного – и очевидное отрицание саморазвития со стороны тварного мира, – заставляет отнести его мировоззрение к акосмическому пантеизму» (Энциклопедия Британника, «Пантеизм и панентеизм»).
Во время беспрецедентных откровений и анамнесиса в марте 1974 года я чувственно воспринимал Бога в сочетании с реальностью и видел, как он диалектически проходит различные стадии эволюции, однако не воспринимал того, что называю «слепым игроком», – то есть негативную сторону или часть Бога. Хоть я и воспринимал диалектику между добром и злом, я не мог указать ни на что как на источник зла. И все же я видел, как добрая сторона использует зло против его воли: злой игрок слеп, и потому его действия можно использовать ради добрых целей.
Ханс Дриш[228]: «Моя душа и моя энтелехия – в сфере Абсолюта Одно». Только на уровне Абсолюта мы можем говорить о «психофизическом взаимодействии». Однако так понимаемый Абсолют превосходит все возможности нашего познания, так что «ошибочно, вслед за Гегелем, принимать за Целое сумму его следов». Все соображения из
