Встретимся в Силуране! - Ольга Голотвина

Повернись время вспять, была бы я чародейкой в войске Шадридага!

Она замолчала. И лишь Ингила, молча терпевшая боль от впившихся в ее руку пальцев госпожи, понимала, чего стоил Фаури вид невозмутимого достоинства.

— Изменилас-с-сь! — проплыл над поляной сиплый нечеловеческий голос.

— Поумнела за пятьсот лет! — отпарировала Рысь.

Над плитами вновь заколыхалась фигура женщины, облаченной в плащ из собственных волос. Сейчас, разъяренная, с трясущимися губами, она походила не на древнюю королеву перед сражением, а на рыночную торговку перед дракой.

— Изменилась?! — завопила колдунья. — Да ничегошеньки она не изменилась! Как была стервой, так стервой и осталась! На драконе прилетела, смотри-ка! Свиту с собой притащила — а от этой свиты магией так и несет, уж я-то чую! Небось сплошь колдуны да ведьмы!

Арлина хотела что-то сказать, но муж предостерегающе тронул ее локоть.

— Гадина! Предательница! — продолжала бушевать призрачная дама. — Тогда нас бросила, сбежала… и сейчас… Да все она помнит, только прикидывается!..

Призрак расплылся в столбе света и исчез. Послышались невнятные звуки, словно кричащей женщине зажимали рот.

Фаури, слушавшая этот гневный монолог с выражением брезгливой скуки, обернулась к Ингиле:

— Я действительно не помню эту скудно одетую и дурно воспитанную особу. Но почему-то мне кажется, что как только она вернется в наш мир, первым делом попытается выцарапать мне глаза. Пожалуй, ей лучше оставаться там, где она сейчас находится.

В столбе света возник старик в мантии:

— Твои новые взгляды, моя милая, обсудим потом. А сейчас уясни главное: мы прождали пять веков не для того, чтобы сочувственно поахать и отпустить тебя. И не ты здесь распоряжаешься. Что-то привело тебя сюда, верно? Что-то такое, что сильнее тебя… но что? Глубоко, бессознательно засевшее в душе желание начать все сначала?.. Нет, это было бы слишком хорошо… Любопытство? Желание семнадцатилетней девочки посмотреть на грозных призраков? О, мы покажем тебе такие чудеса, каких ты и во сне… Нет, глазки заскучали… Может, нужна наша помощь… скажем, месть какому-нибудь негодяю? Да мы его!.. Улыбаешься… как досадно… Тогда… неужели примитивная жалость к человеческому детенышу, которого я сейчас на твоих глазах разорву в клочья?

Фаури встрепенулась. Тут же взяла себя в руки, но было поздно.

Старик мелко, дробно захихикал — и со всех сторон поляны откликнулся многоголосый хохот. Зашуршали кусты, зашелестели под ветром сухие стебли бурьяна — словно Кровавая крепость, кривясь гримасой развалин, издевалась над угодившей в ловушку девушкой.

Оборвав смех, призрак вскинул тонкую руку. Ильен покатился по траве, пронзительно закричал. Почти сразу крик оборвался — мальчишку скрутила судорога, челюсти свело, он мог лишь мычать от невыносимой боли.

Арлина и Айрунги, забыв о вражде, кинулись к мальчику, приподняли ему голову. Волчица пыталась влить ему в рот глоток воды из фляги, но проливала все на грудь и подбородок. Айрунги в смятении шарил по бесчисленным карманам своего балахона, ища какое-то снадобье. Впервые в жизни он забыл, где у него что лежит.

Ралидж с мечом бросился на колдуна, ударил… с таким же успехом можно было бы рубить лунный луч или ветер.

— Прекрати! — закричала Фаури старику, сжав кулачки. — Все сделаю, только не надо его мучить!

— Договоримся? — уточнил старик, опуская руку.

— Да, да!

Ингила подхватила за плечи госпожу, которая с трудом стояла на ногах. Лицо циркачки было мрачным, ненавидящим, но она ни словом не вмешалась в разговор колдуна и чародейки.

Боль отпустила мальчика, но судорога еще держала тело в когтях. Айрунги без спроса сорвал с пояса Арлины нож, лезвием раздвинул зубы Ильена, поднес к его рту вытащенный из потайного кармана серый бумажный пакетик. Волчица недоверчиво перехватила его руку, чуть не рассыпав крупный бурый порошок.

— Корень болотницы, — быстро сказал Айрунги. — У госпожи еще осталась вода — ему запить?

Арлина понимающе кивнула, выпустила его руку, тряхнула флягой.

Ралидж стоял рядом с Фаури, остро ощущая свое бессилие, и угрюмо слушал, как призрачный победитель диктовал свои условия.

— Этого сопляка и твою свиту, включая дракона, мы отпустим на все четыре стороны. Зря ты, моя милая, явилась с таким пышным сопровождением. Напугать нас думала?

— Что можно сделать тому, кто уже мертв? — насмешливо отозвался из пустоты воин.

— Не встревай! — осерчал старец. — Так вот, Фаури… тебя ведь так теперь зовут?

— Для тебя — Рысь! — Девушка пыталась сохранить манеры надменной Дочери Клана.

— Рысь так Рысь, мне-то что… Все равно скоро к тебе вернется память. Вспомнишь, как я подобрал на дороге десятилетнюю нищенку с плаксивым голоском, хитрыми глазками и огромными способностями к магии. Вспомнишь, милая, старого учителя, который впервые в той твоей жизни накормил тебя досыта, вывел вшей из твоих рыжих кудряшек… который растил и наставлял тебя до того самого дня, когда из пятнадцатилетней девчонки ты превратилась в трехсотлетнюю женщину с юным телом и речами старухи. И разом обогнала меня в чародействе — хоть самому идти к тебе в ученики!

— Ничего не помню…

— И не надо. Это от тебя не уйдет. Это твое проклятье, твоя вечная судьба… Взгляни, как полыхает созданное тобой ожерелье. Сейчас ты положишь на него обе руки, ладонями вниз. И поклянешься, что в день, когда обретешь свою память, ты вернешься сюда и освободишь нас от плена смерти. В тот же день! Ничто не сможет служить оправданием для задержки — ни свадьба, ни роды, ни тяжелая болезнь!

— Но как я доберусь за один день…

— Когда вспомнишь все, — злорадно подсказала из пустоты колдунья, — расстояние не будет преградой для тебя.

Фаури шагнула к струящемуся из черной плиты золотому сиянию. Ралидж дернулся было остановить ее — но протянутая рука бессильно опустилась. Здесь решала только Рысь, это был ее выбор.

— А вздумаешь нас обмануть, — строго сказал старик, — на тебя обрушится мука, какую только в состоянии измыслить изощренная фантазия Безумца… ах да, ты не помнишь Безумца… Ну, просто поверь на слово: ни одному человеку такого не выдержать…

Закусив губу, девушка оглянулась на Ильена, обмякшего на руках у Айрунги и Волчицы. Взглянула в бледное, яростное лицо Ралиджа… в распахнутые темные глаза циркачки… Затем опустилась на колени и приложила обе ладони к ожерелью.

— Клянусь, — начала она бестрепетно, — если ты отпустишь мальчика и всех моих спутников…

Айрунги вскинул голову и крикнул: