Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий - Юрий Михайлович Лотман

город, но сохранила свое название. «С барабанным боем 15 июля ярманка была открыта; но никого почти еще не было, и купцы только-что начинали раскладывать свои товары.

Прежде, бывало, оканчивалась она 25-го числа в день святого Макария, а с перенесением ее в Нижний Новгород каждый год опаздывают с ее открытием, так что 25 июля едва начинается она, а торг продолжается весь август» (Вигель. Т. 2. С. 141). Переезд из Петербурга в Москву занимал три-четыре дня. Следовательно, в Москве Онегин был 6 июля. В Нижний Новгород он приехал не позже августа, если застал ярмарку. «Суета всякого рода, общее стремление к торговле, движение огромных капиталов, утонченный обман в оборотах, заготовление всего на всю Россию, словом, центр всех купеческих расчетов. Вот что такое Макарьевская ярмонка. Если вы хотите купить кстати и выгодно, что вам по хозяйству необходимо, приезжайте сюда, бросайте деньги и увозите с собой разные товары. Сюда Сибирь, Астрахань, Таврида, Польша, Архангельск и Киев привозят свои приобретения» (Долгорукий И. М. Журнал путешествия из Москвы в Нижний 1813 года. М., 1870. С. 23). Столкновение фальши и лжи (повторение слов «поддельны», «бракованные», сочетаний – «услужливые кости», «спелые дочери», «прошлогодни моды») с ожиданием увидеть «отчизну Минина» (VI, 498) служит объяснением повторяющегося рефрена: «Тоска!».

Минин-Сухорук Кузьма Миныч (ум. 1616) – «выборный человек от Всея Русской земли», организатор нижегородского ополчения 1612 г. В 1830 г. П писал: «Имена Минина и Ломоносова вдвоем перевесят, м<ожет> б<ыть>, все наши старинные родословные» (XI, 162).

Меркантильный дух… – дух торговли.

В печатном тексте две строфы, посвященные поездке Онегина по Волге, заменены единственным словом: «Тоска!». В рукописном тексте имеются следующие строфы:

<10>

Тоска! Евг<ений> ждет погоды

Уж Волга рек озер краса

Его зовет на пышны воды

Под полотняны паруса —

Взманить охотника нетрудно

Наняв купеческое судно

Поплыл он быстро вниз реки

Надулась Волга – бурлаки

Опершись на багры стальные

Унывным голосом поют

Про тот разбойничий приют

Про те разъезды удалые

Как Ст<енька> Раз<ин> в старину

Кровавил Волжскую волну

<11>

Поют про тех гостей незваных

Что жгли да резали – Но вот

Среди степей своих песчаных

На берегу соленых вод

Торговый Астрахань открылся

Онег<ин> только углубился

В воспоминан<ья> прошлых дней

Как жар полуденных лучей

И комаров нахальных тучи

Пища, жужжа со всех сторон

Его встречают – и взбешон

Каспийских вод брега сыпучи

Он оставляет тот же час

Тоска! – он едет на Кавказ (VI, 498–499).

Рек озер краса – цитата из стихотворения И. И. Дмитриева «К Волге»: «О Волга! рек, озер краса, / Глава, царица, честь и слава…» (Дмитриев‑1. С. 87). Обращение П к этому стихотворению Дмитриева не случайно: в нем затронуты те же темы (восстание Разина и «воспоминанья прошлых дней»), которые волновали П и заставили его привести своего героя на Волгу:

Там кормчий, руку простирая

Чрез лес дремучий на курган,

Вещал, сопутников сзывая:

«Здесь Разинов был, други, стан!»

Вещал и в думу погрузился;

Холодный пот по нем разлился,

И перст на воздухе дрожал.

(Дмитриев‑1. С. 88)

Тема восстания под руководством Степана Разина П очень интересовала. Еще в ноябре 1824 г. он просил у брата «историческое, сухое известие о Стеньке Разине, единственном поэтическом лице рус<ской> ист<ории»> (ХIII, 121). Разинская тема в стихотворении Дмитриева отчетливо связана с воспоминаниями о восстании Пугачева. Именно этим объясняется стих «Холодный пот по нем разлился» (пугачевская тема была запретной, и в цензурное стихотворение даже резко негативная оценка могла быть введена только намеком). Связь Разина и Пугачева была устойчивой; Бенкендорф, мотивируя в письме П недопустимость «Песен о Стеньке Разине» к публикации, писал: «…церковь проклинает Разина, равно как и Пугачева» (XIII, 336). Очевидно сплетение этих имен и в сознании П: они не только связываются в ряде мест «Истории Пугачева», но и прямо сопоставлены в письме А. И. Тургеневу: «Симбирск в 1671 году устоял противу Стеньки Разина, Пугачева того времени» (XV, 189).

Интерес П к личности Степана Разина был возбужден беседами с Языковым в Тригорском. В дальнейшем он ознакомился со свидетельством голландца Яна Стрюйса по публикации А. О. Корниловича (Путешествие Яна Стрюйса // Северный архив. 1824. Ч. X). В последующие годы П проявил большой интерес к этой книге, приобрел ее французский перевод и брал в библиотеке А. С. Норова редкий оригинал XVII в. (см.: Модзалевский Б. Л. Библиотека А. С. Пушкина // Пушкин и его современники. СПб., 1910. Вып. IX–X. С. 344; письмо Норову – XV, 94).

Унывным голосом поют… – Песни о Стеньке Разине П записывал со слов Арины Родионовны, а также знал тексты из сборника Чулкова. В 1836 г. П включил две песни о Степане Разине в прозаические французские переводы русских народных песен, выполненные им по просьбе Леве-Веймара (Рукою Пушкина. С. 615–616). Мысль об «унылом» характере русских песен высказывалась П несколько раз:

Мы все поем уныло. Грустный вой

Песнь русская. Известная примета! (V, 87)

«Свадебные песни наши унылы, как вой похоронный» (XI, 255). Ср.: «Грусть есть мотив нашей поэзии – и народной и художественной» (В. Г. Белинский). Анализ связи этого положения с пушкинской концепцией см.: Мордовченко Н. Белинский и русская литература его времени. М.; Л., 1950. С. 184. «Воспоминанья прошлых дней», в которые погружается Онегин, имеют весьма ясную целенаправленность: вольность и падение Новгорода – памятники смуты в Москве (башня Годунова) – Минин в Нижнем Новгороде – Степан Разин (с проекцией на Пугачева) на Волге. Что же касается исторических воспоминаний в Астрахани, то это вряд ли было взятие города Иваном IV (в этом случае уместнее было бы привести героя в Казань) – скорее, речь шла о взятии Астрахани Разиным, событии, которому П посвятил специальную песню в разинском цикле. Где-то в истоке или в конце этой цепи должны были поместиться описания военных поселений.

В печатном тексте «Путешествия», как и в сводной рукописи предполагавшейся восьмой главы, Онегин после Астрахани попадает на Северный Кавказ – на пятигорские воды. Однако в черновике этому, видимо, предшествовал переезд через Дарьяльское ущелье в Грузию, что разрешило бы некоторые хронологические трудности, возникающие при истолковании нынешнего текста (см. VI, 483). Картинам дикой и величественной природы Кавказа противопоставлено «водяное общество».

VI, 199