Сотворение мира.Книга третья - Закруткин Виталий Александрович

— Давай-ка, Ставров, смотаемся отсюдова, — неожиданно предложил Василий Васильевич.

— Как это «смотаемся»? Куда? — изумился Андрей.

— Известно куда — в укрытие. Тут мы с тобой как на выставке. Ихние снайперы пощелкают нас за милую душу.

Как раз в этот миг из-за угла пятиэтажного дома на правом берегу ослепительной молнией сверкнуло пламя. В роще один за другим раздались два взрыва.

— Бьют, суки, прямой наводкой, — безошибочно определил Василий Васильевич. — Давай, давай сматываться.

Они покинули опушку, углубились в рощу. И тут Василий Васильевич, занимавшийся всю ночь какими-то своими старшинскими делами в полковых тылах, даже присвистнул от неожиданности: из-за брустверов окопов первой линии на всем ее протяжении выглядывали сотни стальных, аляповато раскрашенных под дуб несгораемых касс. Дверцы каждой из касс, сдвинутых по две, были распахнуты настежь, образуя надежное укрытие слева и справа.

— Где вы их, чертяки, добыли? — спросил старшина у бойцов.

Вокруг засмеялись, заговорили наперебой:

— Тут же на острове завод, где эти кассы делали.

— Наделали — будь здоров, для целой дивизии хватит.

— Подполковник приказал все их стащить сюда.

— Головы в них будем ховать навроде драгоценностей.

— Можно и другое что заховать, если изловчишься.

— Видали? Для него голова не самое драгоценное, он не ею думает…

Тем временем артобстрел острова все усиливался. С деревьев полетели срезанные осколками ветки. Появились первые раненые, потом и убитые. Забегали санитары с носилками. По ходу сообщения примчался на свой НП, тоже сложенный из касс, командир полка. Припал к стереотрубе, крикнул кому-то, не отрывая глаз от окуляров:

— Передай лейтенанту Чешихину, чтоб ушами не хлопал со своими минометчиками. Пусть накроет фанерный киоск на Ворошиловском проспекте, там у фрицев тоже миномет стоит.

Потом он говорил по телефону с командующим армией, возбужденно, напористо:

— Товарищ Первый! Прикажите поддержать меня огнем. На Зеленом только легкие чихалки, а, судя по всему, противник готовится форсировать реку. По льду он добежит до нас за семь-восемь минут!.. Есть! Спасибо, товарищ Первый!

Вскоре со стороны Батайска загремели орудийные залпы. С пронзительным воем вспарывая воздух, снаряды летели через головы бойцов, оборонявшихся на острове. Пушки били по близким к берегу улицам, но ни один снаряд не разорвался на льду реки. Лишь несколько мин, выпущенных с острова, разбили кое-где лед у бетонных городских причалов.

Подполковник снова кинулся к телефонной трубке, закричал сердито:

— Ты, Чешихин, чего лед полосуешь? Не сегодня, так завтра он нам позарез будет нужен! Понятно тебе? Или ты по воде возвращаться в Ростов собираешься?.. То-то! Надо, Чешихин, соображать.

Ночью в полк приехал генерал из штаба армии, долго совещался с командирами. После этого совещания командиры стали вроде бы добрее, ходили с повеселевшими лицами, подбадривали бойцов:

— Ничего, хлопцы! Надо потерпеть еще немного…

После полуночи старшина Василий Васильевич Грачев, согнувшись в три погибели, скорее вполз, чем вошел в собранный из несгораемых касс тесный блиндаж и разбудил Андрея:

— Вставай, Ставров, сейчас пойдем на прогулку.

Спросонья Андрей ничего не понял.

— На какую прогулку? — зевая, пробормотал он. — Ложись, Васильевич, тут есть место.

— Давай, говорю, поднимайся! — настойчиво повторил Грачев. — Приказано сходить в Ростов.

Андрей вскочил, протер глаза, в темноте коснулся руки присевшего на нары старшины, а тот стал объяснять, что подполковник приказал ему скрытно пробраться в Ростов, пробыть в городе сутки, разведать на набережной вражеские огневые точки и завтрашней ночью привести с собой «языка».

— Пойдем втроем, — сказал старшина. — Окромя тебя я взял Ваньку Хохлова. Он такой парень, что кулаком быка уложит…

Через час, одетые в белые маскировочные халаты, вооруженные автоматами, пистолетами, финскими ножами и гранатами, трое разведчиков вышли на опушку заснеженной рощи и остановились. Ночь была пасмурная. Мела поземка. Дул холодный восточный ветер. Время от времени над заледенелым Доном повисали немецкие осветительные ракеты на парашютах. Они заливали все вокруг таинственным, слегка мерцающим светом, и этот странный свет как бы выхватывал из ночи оголенные купы деревьев, снежные переметы у берега, вспыхивал голубоватыми отблесками на льду реки. С острова гулко гремели пулеметные, очереди, пунктирные трассы пуль устремлялись к ракетам, рассекали их, и тогда ракеты как бы таяли, истекая огненными каплями, быстро утрачивая яркость.

— Светильники свои немцы подвешивают через каждые пятнадцать минут, это точно, мы засекли, — говорил Грачеву начальник полковой разведки, — так что вы не забывайте поглядывать на часы — пользуйтесь интервалами.

Слушая его, Андрей стоял, опершись плечом о ствол дерева, разглядывал смутные очертания правого берега. Артиллерия затихла. В Ростове слышались лишь отдельные винтовочные выстрелы. Изредка переговаривались пулеметы. Неприятный холодок страха сжимал грудь Андрея. Ему представлялось, что немцы следят сейчас за рекой тысячами глаз и, конечно, обнаружат их троих сразу же, как только они ступят на лед. Андрей приготовился к самому худшему. Однако то, что он был не один и с ним было оружие, умножало его силы. Он сумел подавить в себе страх.

У самого своего уха услышал шепот Василия Васильевича:

— Пошли! Ползите за мной след в след. Как только засветит — замирайте, и чтобы ни одного шевеления!

Андрей опустился на четвереньки и пополз по скользкому донскому льду, не столько видя, сколько ощущая впереди себя Василия Васильевича. Другого своего спутника, Ивана Хохлова, он совсем не сумел рассмотреть, но, оглянувшись, понял по едва уловимому шороху, что тот ползет сзади.

Им дважды пришлось неподвижно лежать под мерцающим светом ракет, уткнув лицо в присыпанный снежком лед. В эти мгновения Андрею казалось, что его, распростертого на льду, видят все немцы, засевшие в Ростове. Несколько раз неподалеку от Андрея ровный рядок пуль впился в лед, отсекая и разбрасывая острые ледяные осколки. Немецкий пулеметчик пускал, очевидно, бесприцельные очереди, просто так, для успокоения самого себя.

На правом берегу разведчики долго лежали у опрокинутой рыбацкой фелюги, прислушивались. Где-то далеко пролаяла и умолкла собака. Скрипя снегом, по набережной прошел грузовой автомобиль с погашенными фарами.

— Двигаем дальше, — прошептал Грачев.

Улочка, на которую они вышли, поднималась круто в гору. Это было окраина города, застроенная приземистыми бараками и скрытыми за деревянными заборами домишками, в которых жили портовые грузчики, матросы, рабочие судоремонтных мастерских. Разведчики держались поближе к заборам. У одного из полуразрушенных сараев им пришлось затаиться: совсем близко прошагал немецкий патруль — четверо автоматчиков в длинных шинелях.

Уже перед рассветом Грачев завел Андрея и Хохлова в домик, где жила его свояченица, и объявил:

— Тут переднюем.

Хозяйка дома, казалось, нисколько не удивилась их приходу.

— Заходите, — пригласила она, невидимая в темноте, распахнув перед ними дверь.

Они гуськом прошли в низкую горенку. Хозяйка завесила окно покрывалом, зажгла лампу. Оказалась она невысокой моложавой женщиной. Андрей понял, что о встрече с Грачевым было условлено раньше, потому что эта женщина, поставив на стол сковородку с разогретым на примусе картофелем, сказала:

— То, что ты просил, Вас-Вас, я сделала. Вчера немцы пускали женщин к Дону набрать в прорубях воды, водопровод-то не работает. Так я тоже взяла ведра, коромысло и пошла аж до пристани и, вернувшись домой, записала, где у них пушки стоят, где минометы, где танки.

— Молодец, тетка! — восхищенно пробасил Иван Хохлов.

Только теперь Андрей рассмотрел хорошенько второго своего спутника, приземистого цыгановатого парня с темными, жилистыми руками. Голос у недавнего врубмашиниста Хохлова был низкий и хриплый.