Очерки советской экономической политики в 1965–1989 годах. Том 2 - Николай Александрович Митрохин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо публичной части постановление имело и секретные пункты. Как свидетельствует заместитель министра финансов СССР Виктор Семенов, курировавший доходы сельского хозяйства, в них содержались требования ежегодно сокращать производство ликеро-водочных изделий на 300 млн л и вина на 200 млн л, а в 1987 году прекратить реализацию плодово-ягодного вина. В 1990 году производство водки должно было составить к уровню 1984 года 41 %, а виноградного вина — 68 %[1122].
В то же время в бюджете был запланирован рост доходов от продажи алкоголя с 36 до 43 млрд рублей[1123], однако инициаторы кампании сделали все, чтобы его не допустить.
Министр торговли СССР (1986–1991) Кондрат Терех впоследствии вспоминал:
Помню, позвонил мне председатель КПК Соломенцев. Полтора часа держал меня на телефоне и все внушал, как важна противоалкогольная кампания для здоровья нации. В конце предупредил: «Если нынче будет продано спиртного хоть на один литр больше, чем в прошлом году, лишитесь партбилета». — «А как же с поступлениями госбюджета? — спрашиваю. — Ведь недоберем несколько десятков миллиардов рублей». — «Меня это не касается». — «Зато меня касается, — я чуть было не сорвался. — С меня спросят». — «Запомните: увеличите продажу спиртного — лично сам отберу у вас партбилет»[1124].
Виктор Семенов в мемуарах объясняет, чем это обернулось:
Потери в налоге с оборота предусматривалось пополнить за счет реализации виноградного и других соков и увеличения производства товаров народного потребления. При действовавших в 1985 году ценах на соки убытки от их реализации в сумме 250 млн рублей покрывались за счет бюджета, а от реализации водки налог с оборота составлял 92 %. …Чем больше производилось соков, тем больше было и убытков. В 1986 году потери налога с оборота вследствие сокращения реализации водки и вина обозначались в размере 16,9 млрд рублей, а дефицит государственного бюджета — в 25 млрд рублей, который предусматривалось закрыть приростом денежных вкладов населения в сберегательных кассах, государственными займами путем выпуска облигаций, распространяемых среди населения, и за счет превышения доходов над расходами Госстраха, т. е. тех же свободных денег населения[1125].
Председатель Госбанка СССР Виктор Деменцев констатирует:
Урон для бюджета оказался неожиданно велик: пищевая промышленность вместо 60 млрд рублей дохода, получаемого до 1985 года, дала в 1986 году только 38 млрд, а в 1987 году — 35 млрд рублей[1126].
В 1988 году, после отмены кампании, доход был 40 млрд[1127]. При этом доходы от алкоголя в 1984-м составляли 10 % государственного бюджета (из которых 66,8 % приходилось на водку, которой была объявлена война), в частности, за счет них покрывались расходы на сельское хозяйство и социальное обеспечение[1128].
Борьба за трезвость проводилась методами незабытой «андроповщины», что не удивительно, поскольку ею руководили все те же члены его команды:
Дело доходило до того, что ряд руководящих работников был уволен со службы лишь за то, что после работы в своих кабинетах выпивали бокал шампанского с друзьями в день своего рождения. Некоторые работники были уволены или получили строгие партийные взыскания за то, что в нерабочее время ехали в служебных машинах после употребления спиртного. «Охота» за интеллигенцией дала свои результаты — служащие всех рангов перестали даже ходить в гости, опасаясь на улице попасть в поле зрения бдительного стража по борьбе с алкоголизмом в милицейской форме[1129].
В результате «комсомольского» по своей природе напора — решительного, запугивающего и без оглядки на последствия — в деле разрушения отрасли удалось сделать гораздо больше запланированого и согласованного с экономистами.
Согласно мемуарам Виктора Семенова,
Вместо задания по сокращению производства водки за 1985–1986 годы на 450 млн л было сокращено на 1340 млн л, а вина соответственно на 300 и 2609 млн л, что породило новые непредсказуемые проблемы… Для реализации населению винных сортов винограда требовались транспорт и тара, которых не было. Возникла довольно сложная ситуация — не убирать виноград или же уничтожать запасы виноматериалов. <…> Возникла идея перекурить вино на спирт и произвести из него кормовые дрожжи. Совмином 10 июля 1986 года было принято беспрецедентное даже… решение по уничтожению вина, которое производилось под благим предлогом производства кормовых дрожжей. Чтобы не было убытков по производству кормовых дрожжей, продажа спирта и виноматериалов в пересчете на спирт производилась по цене 14 копеек за литр при себестоимости его производства из виноградного вина в 11 рублей[1130]. Нетрудно подсчитать, какие потери понесло государство из-за этой операции. Из бюджета, вернее из средств Госстраха, на возмещение прямых убытков от перекурки вина на спирт потрачено 1,5 млрд рублей. Кроме акций по уничтожению виноматериалов широко распространилась продажа винограда винных сортов по бросовым ценам. Этот виноград продавался на рынках по 15–20 копеек за килограмм. Население, скупая его, делало самодельное вино. В результате количество вина, потребляемого населением, мало сократилось, а доходы государства катастрофически снизились[1131].
Павлов вспоминает, как финансовый блок правительства в лице первого зампреда Госплана Льва Воронина максимально долго держал оборону против «соответствующего документа» об антиалкогольной кампании, где требовалась подпись этого чиновника. Особенно жаль им было уже заказанного и поставленного в СССР оборудования для 30 заводов по производству пива, которые должны были снизить потребление водки, но становились жертвой ужесточения. Однако в итоге четвертого посещения аппарата ЦК КПСС Воронина «поставили по стойке „смирно“» и ему была предложена нехарактерная в общем для чиновничества такого уровня альтернатива — либо «партбилет на стол», либо подпись под документом. И он (как свойственно подавляющему большинству советских чиновников этого периода) выбрал сохранение своей должности[1132], за что тут же был вознагражден переходом на куда более высокий пост заместителя председателя Совмина СССР. В 1989 году склонный к компромиссу Воронин стал первым заместителем Рыжкова в правительстве и даже месяц (после отставки Рыжкова) выполнял его обязанности.
Население компенсировало резкое сокращение предложения алкоголя скупкой различных алкогольсодержащих жидкостей и препаратов, которые быстро исчезли из широкой продажи[1133].
Другим эффектом кампании стало резкое увеличение потребления населением сахара, перерабатываемого в отсутствие легального алкоголя на самогон:
Продажа сахара населению с 7850 тыс. т в 1985 году подскочила до 9415 тыс. т в 1987 году (на 18 %. — Н. М.). По данным Госкомстата, население в 1987 году изготовило 1800 млн л самогона, большей частью из сахара[1134].
Это привело к фактическому исчезновению сахара с полок магазинов, а стало быть, затронуло и те слои населения,
