Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана - Александр Андреев

Неизвестно, когда Судейкину удалось завербовать Сергея Дегаева – летом или в декабре 1882 года, но подполковник это сделал. Сергей Дегаев закончил московскую гимназию, учился в знаменитом Александровском военном училище в Москве, закончил Михайловское артиллерийское училище и поступил в Михайловскую артиллерийскую академию, из которой в январе 1879 года был отчислен за политическую неблагонадежность. Отставной штабс-капитан участвовал в подкопе на Малой Садовой зимой 1881 года и был активным членом Военной организации «Народной воли». 25 апреля 1881 года его арестовали, но Дегаева никто не выдал, и через десять дней его отпустили. В мае 1882 года Судейкин установил за Дегаевым тотальную слежку, а в июне арестовал в Петербурге и Москве всех членов Исполнительного Комитета, кроме Фигнер, Тихомирова и Ошаниной, и еще сто двадцать народовольцев. Такое количество арестов вряд ли можно объяснить только полицейской слежкой, но повальные аресты в Военной организации не произошли, а Дегаев знал всех петербургских и кронштадских офицеров-народовольцев. Сам Дегаев на партийном суде заявил, что Судейкин завербовал его в декабре 1882 года. Дегаев знал приемы членов Исполнительного Комитета, у каждого из которых были установлены особые правила для срочных встреч. В определенные дни недели в определенное время они должны были появляться в определенном месте, например, по средам, в десять утра, член «горстки героев» проходил через Каменный мост, там, где Гороховая улица пересекала Екатерининский канал. Именно так был взят жандармами великолепный Николай Суханов, расстрел которого в Кронштадте власти побоялись дать проводить офицерам.

В ноябре 1882 года Сергей Дегаев перевез из Петербурга в Одессу типографию «Народной воли», которая была взята полицией во главе с Судейкиным 20 декабря. В середине января 1883 года Дегаеву был устроен побег, и он появился в Харькове, где был штаб-квартира Веры Фигнер. Судейкин уже знал все о Военной организации «Народной воли» и только арест Веры Фигнер должен был стать венцом его жандармской деятельности. После этого можно было убивать сановников, ставить Дегаева во главе Исполнительного Комитета и самому возглавлять Кабинет министров Российской империи. Возможно, именно Судейкин, знавший, что кроме военных у народовольцев других сил и проектов больше нет, помог своему недругу-начальнику Толстому распустить «Священную дружину», единственного своего будущего конкурента по влиянию на царя после убийства министра внутренних дел. Народовольцев все еще было много во многих городах империи и Вера Фигнер успешно восстанавливала партию, не зная, что Военной организации уже фактически нет. Впрочем, Судейкин прекрасно понимал, что эта невозможная женщина придумает что-нибудь новое и остановить ее сможет только каменный мешок Шлиссельбургской крепости. Александр III, наконец, назначил коронацию в Москве на май 1883 года и у Судейкина оставалось для выполнения своего плана все меньше и меньше времени. На коронации он хотел предстать заместителем царя и героем империи. Надо было провоцировать как можно быстрее. Он был прав, потому что Фигнер планировала создать новую партию, опиравшуюся на рабочих, понимая, что это работа на десятилетия. Фигнер надо было остановить, потому что без «горстки героев» Судейкин планировал быстро закончить с рядовыми народовольцами, не все из которых могли принять условия кропотливой работы, рассчитанной на годы в условиях тотального полицейского провокаторства, когда впереди была только каторга и гибель в казематах. Судейкин не понимал, что по-старому все равно не смогут жить миллионы людей, и придут новые поколения революционеров, уже не тысячи, а сотни тысяч, которые будут знать, какие ошибки нельзя совершать в борьбе за власть, и что нужно делать, чтобы ее взять. Это будут уже не только романтики и фанатики, а совсем другие люди, не выясняющие голосованием, можно или нельзя убивать. Эта проблема всего человечества больше не будет стоять перед русскими революционерами, навсегда для себя решившими после гибели грозного Исполнительного Комитета, что убивать можно, и при этом не надо долго раздумывать, иначе убьют тебя и погубят дело всей твоей жизни. Переговоров между властью и революцией больше не будет, потому что в обществе поняли, что власть не уступит, даже если ее начнут убивать. Малыш Боря Савинков еще не вырос до возраста, чтобы понять для себя, что вельмож и сановников надо убивать массово, но мальчик Володя Ульянов уже после скорой гибели на виселице своего брата-народовольца поделит всех подданных империи на эксплуататоров и эксплуатируемых и будет решать, оставлять ли в живых первых. И никто из них не знал, что в маленьком городке Гори уже растет малыш, который хорошо изучит опыт революции и использует его так, как посчитает нужным.

10 февраля 1883 года на улице Харькова на маршрут Веры Фигнер, выясненный Дегаевым, был выставлен Меркулов, который столкнулся с ней лицом к лицу, закричал, подбежали полицейские и арестовали последнего члена старого Исполнительного Комитета, который должен был теперь возглавить личный агент Судейкина Сергей Дегаев. Александр III в восторге писал на донесении Толстого об аресте этой ужасной женщины: «Наконец, попалась!»

Теперь Судейкину оставалось арестовать Военную организацию «Народной воли», которая полностью меняла свою структуру, приспосабливаясь к работе в новых условиях. Предполагалось создать несколько центральных групп в военных округах, куда входили бы делегаты местных групп. Центральная военная группа должна была состоять из разъездных агентов и штаба, знавшего не имена, а только общее количество офицеров-народовольцев и явки на случай ареста. Перестройкой Военной организации занимался Ашенбреннер, но он не успел. Позднее он вспоминал: «До Москвы я не доехал и был арестован в Смоленске, к счастью, при таких обстоятельствах, что успел уничтожить все зашифрованные списки с паролями, все рекомендательные письма и через одно лицо послал по условной форме составленное сообщение о своей гибели. При мне были рекомендательные письма и небольшая тетрадка из очень тонкой почтовой бумаги со списком четырехсот офицеров по городам, зашифрованные по способу Гамбетты. Половину списка я выучил наизусть как «Отче наш» и часть тетради сжег. В момент ареста при мне находилась часть тетради с двумястами фамилиями. Около полуночи у подъезда остановился экипаж. Ночь была лунная, шторы опущены, но я увидел в окно, как жандармский полковник оцеплял дом жандармами и городовыми. Я успел затопить печь в своей комнате, сжечь все опасные бумаги и даже уничтожить все багажные билетики на чемодане».

Аресты офицеров-народовольцев шли весь февраль и март 1883 года. Были арестованы десятки товарищей, которых Дегаев знал лично. Многие офицеры были спасены народовольцами, передавшими им новые паспорта, и ушли за границу, где потом воевали на Балканах. Те офицеры, которых Дегаев не знал, уцелели и остались в армии. Среди арестованных народовольцев-офицеров больше предателей не было.

Старая «Народная воля» была разгромлена и Судейкин мог торжествовать победу. Один из рядовых народовольцев вспоминал о событиях весны 1883 года, о работе на свой страх и риск, без связей между собой и центром: «Мы работали насколько хватало уменья, но уже не выносили от работы того нравственного удовлетворения, как год назад. Надорванность и скрытый скептицизм старших революционеров угнетающим образом действовали на молодежь и создавали крайне неблагоприятную атмосферу для серьезного дела. Мы чувствовали, что дело, которому отдавали себя, расползается и теряли почву под ногами, переживая большие нравственные страдания».

Судейкин радовался, но постоянно носил кольчугу и имел большую охрану. Он старался остаться в живых, но это было уже невозможно. Осуществлять убийство Толстого и других вельмож с помощью Дегаева до коронации было бессмысленно – подполковник уже был герой, награжденный и обласканный. Дегаев выглядел плохо после предательства стольких людей и просился за границу, то ли для отдыха, то ли для разговора с хранителями традиций «Народной воли» Тихомировым и Ошаниной о судьбе партии. Судейкин попросил его довыдавать российских народовольцев, чтобы провести коронацию без сюрпризов, и только потом уезжать. Аресты шли в полусотне имперских городов и в тюрьмах к апрелю 1883 года находилось более двухсот самых активных народовольцев. Два члена Исполнительного Комитета находились за границей, а третий – Дегаев – в России выполнял указания Судейкина, формально возглавив «Народную волю». Он уже выдал всех, кто знал, но знал он только руководителей и членов Военной организации, не имея информации о народовольческих группах в городах, которой владела только Вера Фигнер. Двести народовольцев арестовали, но сотни их оставались на свободе. Необходимо было провести акцию устрашения, чтобы окончательно выбить почву из-под ног революционеров.