Как взять власть в России? Империя, ее народ и его охрана - Александр Андреев

Вера Фигнер вспоминала: «Это несчастье было последним ударом, довершившим гибель Исполнительного Комитета. Положение было катастрофическое: в Петербурге и Москве – полное уничтожение не только личного состава Комитета, но всего наиболее активного персонала, прекращение всех изданий и закрытие типографий. На юге, в Одессе, после выдач Меркулова из рабочих не осталось никого. Во чтобы то ни стало, надо было собрать всех еще оставшихся на свободе и объединить наиболее опытных членов партии. Я предложила членам Военной организации Рогачеву, Ашенбреннеру, Похитонову и Крайскому подать в отставку, чтобы вместе со мной и уцелевшими членами «Народной воли» взять на себя общепартийные обязанности исчезнувшего Комитета. В числе приглашенных был и член Военной организации Сергей Дегаев».

Именно в этот момент «Священная дружна» начала переговоры с Львом Тихомировым в Париже. Вера Фигнер объезжала оставшиеся без центра народовольческие кружки и группы в Харькове, Киеве, Воронеже, Орле, пытаясь воссоздать «организацию, подобно той, что была разрушена». Офицеры – члены нового Исполнительного Комитета выходили в отставку. Новый руководитель Военной организации объезжал офицерские кружки в Пскове, Минске, Риге, Поволжье, Москве. Сергей Дегаев действовал в Петербурге, Кронштадте, Киеве, Николаеве, Одессе. Многие уцелевшие народовольцы понимали, что военный офицерский переворот без помощи всех других слоев общества, рабочих и студентов, среди которых вовсю шли аресты, откладывается на годы. Несмотря ни на что, офицеры – народовольцы продолжали борьбу. Член Военной организации Еспер Серебряков позднее вспоминал: «Среди офицерства, по крайней мере, во флоте, дух товарищества всегда пересиливал сознание долга перед правительством в целом, не говоря уже о начальстве, оно не считалось. К концу 1878 года упал патриотизм. Война с Турцией раскрыла глаза на печальную картину русских порядков. Особенно сильно это сказалось на офицерах, свидетелей того, как несчастные солдаты, выносившие на своих плечах всю тяжесть войны, питались гнилым хлебом с известкой, ходили без подошв, оставались без медицинской помощи, не потому, что в России не было средств накормить своих солдат, а потому что казнокрадство во время войны достигало размеров открытого дневного грабежа и никакие протесты, никакие усилия и хлопоты порядочных офицеров не могли помочь горю. Интенданты даже не осознавали, что грабить казну – преступление. Интендантов можно было бить и сорвать таким образом свою злобу. Но кто повыше, тех нельзя было бить, а недовольство ими было не меньшее, а большее. И не только потому, что не интенданты, а они были главными виновниками казнокрадства, а также и потому, что они выказывали не только невежество в военном деле, но полное равнодушие к интересам родины, к страданиям солдат и офицеров и заботились только о чинах, орденах и занимались взаимными интригами. Само собой офицерство, оскорбленное в своем патриотизме, в своей любви к народу и к солдату и обиженное лично, обратило свое внимание на поиск причин подобного положения вещей. Взоры офицерства обратились в сторону оппозиции и революционеров».

Фигнер восстанавливала «Народную волю», а Судейкин начал искать среди революционеров видного агента, чтобы организовать личную группу террористов, неизвестных полиции. После террактов, планируемых подполковником против министра внутренних дел Толстого и брата царя Владимира, которые расчистили бы путь к власти Судейкину и Александр III мог дать ему диктаторские полномочия. Руководитель террористической группы и агент подполковника получал неслыханную популярность в «Народной воли» и мог возглавить Исполнительный Комитет. После этого Судейкин мог делать в империи все, что хотел. В конце 1883 года, когда все кончилось, Лев Тихомиров писал о методах работы руководителя политического сыска империи: «Он обращался с предложением поступить в шпионы ко всем, а будет оно принято или с презрением отвергнуто – все равно. Первое время Судейкин не требовал выдач, а только помощи в предупреждении террористических актов. Он приучал оппозиционеров брать деньги от полиции. Таким путем деморализация действительно проникала в общество и молодежь. Весной 1883 года в петербургском университете более пятидесяти человек состояли на жалованье полиции. Судейкину от массы подкупленных нужны были не столько сведенья, как сама роль живого примера, развращающего общество. Не было таких способов, которые бы Судейкин не пробовал для того, чтобы каждого, кого возможно, втянуть если не в чисто шпионскую роль, то хоть в какое-нибудь частное соглашение с правительством. Создавая деморализацию и повальное взаимное недоверие, можно было совершенно расслабить врагов. Еще лучше – устроить от полиции такие центры, около которых революционеры могут сплачиваться, не подозревая, что они сидят в полицейском мешке. Создание таких организаций постоянно озабочивало Судейкина, создававшего такие центры даже за границей».

Неизвестно, когда Судейкину удалось завербовать Сергея Дегаева – летом или в декабре 1882 года, но подполковник это сделал. Сергей Дегаев закончил московскую гимназию, учился в знаменитом Александровском военном училище в Москве, закончил Михайловское артиллерийское училище и поступил в Михайловскую артиллерийскую академию, из которой в январе 1879 года был отчислен за политическую неблагонадежность. Отставной штабс-капитан участвовал в подкопе на Малой Садовой зимой 1881 года и был активным членом Военной организации «Народной воли». 25 апреля 1881 года его арестовали, но Дегаева никто не выдал, и через десять дней его отпустили. В мае 1882 года Судейкин установил за Дегаевым тотальную слежку, а в июне арестовал в Петербурге и Москве всех членов Исполнительного Комитета, кроме Фигнер, Тихомирова и Ошаниной, и еще сто двадцать народовольцев. Такое количество арестов вряд ли можно объяснить только полицейской слежкой, но повальные аресты в Военной организации не произошли, а Дегаев знал всех петербургских и кронштадских офицеров-народовольцев. Сам Дегаев на партийном суде заявил, что Судейкин завербовал его в декабре 1882 года. Дегаев знал приемы членов Исполнительного Комитета, у каждого из которых были установлены особые правила для срочных встреч. В определенные дни недели в определенное время они должны были появляться в определенном месте, например, по средам, в десять утра, член «горстки героев» проходил через Каменный мост, там, где Гороховая улица пересекала Екатерининский канал. Именно так был взят жандармами великолепный Николай Суханов, расстрел которого в Кронштадте власти побоялись дать проводить офицерам.

В ноябре 1882 года Сергей Дегаев перевез из Петербурга в Одессу типографию «Народной воли», которая была взята полицией во главе с Судейкиным 20 декабря. В середине января 1883 года Дегаеву был устроен побег, и он появился в Харькове, где был штаб-квартира Веры Фигнер. Судейкин уже знал все о Военной организации «Народной воли» и только арест Веры Фигнер должен был стать венцом его жандармской деятельности. После этого можно было убивать сановников, ставить Дегаева во главе Исполнительного Комитета и самому возглавлять Кабинет министров Российской империи. Возможно, именно Судейкин, знавший, что кроме военных у народовольцев других сил и проектов больше нет, помог своему недругу-начальнику Толстому распустить «Священную дружину», единственного своего будущего конкурента по влиянию на царя после убийства министра внутренних дел. Народовольцев все еще было много во многих городах империи и Вера Фигнер успешно восстанавливала партию, не зная, что Военной организации уже фактически нет. Впрочем, Судейкин прекрасно понимал, что эта невозможная женщина придумает что-нибудь новое и остановить ее сможет только каменный мешок Шлиссельбургской крепости. Александр III, наконец, назначил коронацию в Москве на май 1883 года и у Судейкина оставалось для выполнения своего плана все меньше и меньше времени. На коронации он хотел предстать заместителем царя и героем империи. Надо было провоцировать как можно быстрее. Он был прав, потому что Фигнер планировала создать новую партию, опиравшуюся на рабочих, понимая, что это работа на десятилетия. Фигнер надо было остановить, потому что без «горстки героев» Судейкин планировал быстро закончить с рядовыми народовольцами, не все из которых могли принять условия кропотливой работы, рассчитанной на годы в условиях тотального полицейского провокаторства, когда впереди была только каторга и гибель в казематах. Судейкин не понимал, что по-старому все равно не смогут жить миллионы людей, и придут новые поколения революционеров, уже не тысячи, а сотни тысяч, которые будут знать, какие ошибки нельзя совершать в борьбе за власть, и что нужно делать, чтобы ее взять. Это будут уже не только романтики и фанатики, а совсем другие люди, не выясняющие голосованием, можно или нельзя убивать. Эта проблема всего человечества больше не будет стоять перед русскими революционерами, навсегда для себя решившими после гибели грозного Исполнительного Комитета, что убивать можно, и при этом не надо долго раздумывать, иначе убьют тебя и погубят дело всей твоей жизни. Переговоров между властью и революцией больше не будет, потому что в обществе поняли, что власть не уступит, даже если ее начнут убивать. Малыш Боря Савинков еще не вырос до возраста, чтобы понять для себя, что вельмож и сановников надо убивать массово, но мальчик Володя Ульянов уже после скорой гибели на виселице своего брата-народовольца поделит всех подданных империи на эксплуататоров и эксплуатируемых и будет решать, оставлять ли в живых первых. И никто из них не знал, что в маленьком городке Гори уже растет малыш, который хорошо изучит опыт революции и использует его так, как посчитает нужным.