Вооруженные силы на Юге России - Коллектив авторов -- История

— Прапорщик Мамонтов, полковник Шапиловский меня звал. Поезжайте посмотрите, не забыт ли кто на квартирах.

Я раскрыл было рот, чтобы сказать, что махновцы уже тут, но он повернул коня и уехал. Я остался в смятении на площади один-одинешенек.

Глупо ведь соваться самому в руки махновцам… Да еще одному. Надо посылать двух или трех… Но чувство долга заставило меня все же вернуться на нашу улицу. Не слезая, я стал стучать в окна. Нет ответа. Кругом наступила та тишина, которая предшествует появлению неприятеля и стрельбе. К черту! Все, конечно, слышали стрельбу и ушли. Нельзя было не услышать. А я еще жить хочу.

Я повернул Гайчула и легкой рысью, чтобы не слишком привлекать внимание, пошел через площадь, пересек рельсы и отдалился от Полог. На мне был рваный и грязный полушубок, когда-то белый, и, вероятно, издали меня можно было принять за махновца. По мне не стреляли. Три конных появились на кургане. Наши или махновцы? Вероятно, наши. Я пошел наискось, приближаясь к ним, но имея возможность их обойти, если они окажутся махновцами. Вскоре я узнал лошадей и направился к ним.

Капитан Лукьянов, очень близорукий, навел на меня свой карабин.

— Вы с ума сошли! Это я, Мамонтов.

— А, хорошо, что вы крикнули, а я хотел уже стрелять. Откуда вы являетесь? Знаете новость? Солдаты, прибывшие из Франции, перебили своих офицеров и перешли к махновцам.

Мы пошли портить путь, чтобы их бронепоезд не мог нас преследовать. Мы отошли в Токмак. Не думаю, что гвардейцы воевали против нас. Они годами были за границей и хотели разойтись по домам. Нас в Токмаке сменила пехота, не так хорошо выглядящая, как гвардейцы, но верная. А нас погрузили в поезд и повезли в Каменноугольный Донецкий район на станцию Иловайская.

В Донецком каменноугольном районе. В поезде

Длинный состав товарных вагонов медленно двигался по степи. Нас с кавалерией погрузили в Токмаке и повезли… Собственно, мы не знали, куда нас везут, и не очень интересовались. Конечно, везут сражаться куда-нибудь, но в данный момент мы себя хорошо чувствовали. Перевозка по железной дороге представляла для нас отдых, сменивший постоянные походы и бои. Нас предупредили, что возможно нападение махновцев, и велели быть начеку. Мы всегда были наготове, но никто на нас не нападал.

В вагоне стояло восемь лошадей, по четыре с каждой стороны головами внутрь. Поводья привязываются к доске, которая вставляется перед головами лошадей. В середине остается пространство, где находится сено и есть место для нескольких людей. Лошади быстро привыкают и ведут себя спокойно, особенно если с ними находятся люди…

Колеса равномерно отбивали такт. В темноте не было видно говорящего, и поэтому сказанное приобретало абстрактный характер.

— Почему большинство населения нам враждебно?

— Коммунизм идея новая, привлекательная для простых людей, а большевики ведут хорошую пропаганду…

— Вот-вот. С короткими понятными лозунгами. «Грабь награбленное» — кто может устоять против этого. А наша пропаганда сложна и непонятна мужику…

— Крестьянин отвернется от коммунизма, когда он его узнает. Он тугодум, и, пожалуй, будет поздно, нас уже не будет, чтобы ему помочь…

— Нам вредит грабеж.

— Они ограбили мой дом. Не вижу, почему мне не ограбить их дом.

— Человечество создало только три моральных закона. Закон дикаря: «Я украл — это хорошо. У меня украли — это плохо». Прошло много времени, и Моисей дал свой закон: «Око за око». Логически и понятно. Еще прошли века, и Христос сказал: «Любите ближнего». Очень высокий закон, но малопонятный.

— Как можно любить сограждан или целый народ? Я могу любить тех, кого знаю, соседей, родственников, знакомых. Любить за их положительные качества. А любить абстрактно целый народ, качества которого мне неизвестны, — это, по-моему, просто чушь…

— Да, во время войны все законы перевернуты: убивай, делай как можно больше вреда и не говори правды… Закон Моисея более понятен, чем закон Христа.

— Вполне логично. Христос не носил формы, а Моисей все время воевал.

— Законы для войны циничны. Говорится, как допускается превратить вас в труп, а как это считается некорректно. Ха-ха. Если уж война, то все способы хороши.

— Нужно различать, что полезно, а что нет. Раньше просто уничтожали население, а в современных войнах стараются привлечь население на свою сторону. Пропаганде придают большое значение.

— Сплошное вранье и демагогия — ваша пропаганда.

— Я и не утверждаю противного. Пропаганда базируется на глупости и невежестве людей. Но не нужно забывать, что глупость — самая большая сила в мире. Массы глупы и поддаются пропаганде. Вовсе не следует говорить правду, а повторить 10 000 раз ложь, и массы примут ложь за правду. Это сказал Ленин, а он специалист по лжи и пропаганде.

— Революцию сделала ловкая пропаганда левых.

— Хм… Не все, что они говорили, было ложью. Правительство и царь наделали много глупостей.

— Вот видите, вы поверили пропаганде. Конечно, были ошибки, как везде, но не больше, чем во Франции или в Англии. Пропаганда же преувеличивала ошибки и замалчивала успехи. Получалось впечатление гнили. И напрасно. В общем, дела шли совсем не так плохо. Россия развивалась гигантскими шагами.

— Собственно, чтобы остановить это развитие, Германия объявила нам войну. Через десяток лет Россия стала бы непобедима. Наши товары стали вытеснять немецкие товары с азиатских рынков…

— Царь был слаб, конечно, был бы лучше Александр III с железным кулаком. Но царь искупил своей смертью ошибки.

— Я даже думаю, что для царя существуют только две возможности: на троне или в гробу. Вообразите царя в эмиграции, это было бы ужасно…