Дворцовые тайны - Юна-Мари Паркер

— Послушай, Элфи, — уже совсем другим голосом проговорил он. — Попробуй надеть вон то синее с глубоким вырезом. А к нему ожерелье и серьги, которые я тебе подарил. Ты будешь прекрасно смотреться. И пойдем.

Повернувшись к высокому зеркалу на подвижной раме, он поправил галстук-бабочку, пригладил накрахмаленный перед сорочки и взглянул на перламутровые с золотом запонки. Для своего возраста он выглядел вполне прилично. Лорд Уитли Воксхолл. Миллионер. Человек, который сам себя сделал. Ах, как бы обрадовалась мама…

Тут до него донеслись сдавленные булькающие рыдания жены. Она рухнула на постель с искаженным словно от боли лицом.

— Я… не могу! — заикаясь от слез, пролепетала она. На мгновение его охватил страх. Все-таки беременна?..

— В чем дело? — несколько грубо от волнения спросил он.

— Я не могу надеть ожерелье и те серьги… — рыдала Элфрида.

Она крепилась последние недели, в течение которых Роланд преследовал ее, требуя все новых денег за свое молчание, но сегодня поняла, что больше нет сил. Он вытянул из нее все жилы, она сломалась физически и морально. Ей хотелось умереть.

Когда она продала свои первые драгоценности, чтобы выручить требуемые десять тысяч, Роланд вернулся буквально на следующий день и заявил, что этого мало. Он пригрозил, что расскажет о ее прошлом не только газетам, но и Селвину. Тогда Элфрида вновь пошла в скупку и продала еще украшения, — причем гораздо ниже их реальной цены, — но попыталась взять с него слово, что после этого он отстанет от нее раз и навсегда. Роланд только хитро ухмыльнулся, буравя ее своими серо-стальными глазами из-под очков. Элфрида с ужасом поняла, что это далеко не конец. И действительно, вскоре он появился вновь. Когда же драгоценности закончились, Роланд запустил руку и в их буфет, где хранилось столовое серебро.

Элфрида разрыдалась во весь голос, вспоминая свои аквамарины и бриллианты, сапфиры и рубины. Всю жизнь она мечтала о таких красивых вещах, а теперь большинства из них уже нет.

— Да в чем дело-то? — подходя к постели, снова спросил Селвин. — Ты не можешь надеть драгоценности? Но почему? Еще как можешь! Сегодня там все женщины будут увешаны своими безделушками!

— Ты не понимаешь… — Элфрида подняла на него несчастный взгляд. Волосы упали ей на лицо и прилипли, смоченные слезами, к пухлым щекам. — У меня больше нет моих драгоценностей… Не-е-ет!..

Ничего не понимающий Селвин нахмурился.

— То есть как нет? Что ты болтаешь? У тебя полно драгоценностей! Уж я-то знаю, ибо помню, во сколько они мне обошлись!

Элфрида замотала головой:

— Но у меня их больше нет! Больше нет!

— Нет?!

— Не-е-ет! — Она вновь зарыдала.

— Как же так? Что, их украли?

— Нет. — После долгой паузы она прошептала: — Мне пришлось их продать.

Потрясенный Селвин тяжело опустился на краешек постели. Лицо его стало серым.

— Продать? — растерянно переспросил он. — Ты продала свои драгоценности?

— Да… О, Селвин, я не хотела, чтоб ты знал, но он… Роланд грозился все рассказать тебе… и газетам! Он грозился уничтожить меня, а все из-за того, как он сказал, что я тогда унизила его у нас дома, — истерически кричала Элфрида. — Не знаю, как он докопался… О, теперь конец всему! Теперь ты меня бросишь! Все кончена-аа-а!

Она заметалась по постели. На ней были только прозрачный бюстгальтер и трусики и, несмотря ни на что, она вдруг показалась Селвину желанной. Вот если бы она успокоилась и перестала реветь, у него, возможно, даже наступила бы эрекция!

— Черт возьми, я ничего не могу понять, Элфи! Ты можешь объяснить мне по-человечески?

— А ты не пожалеешь? — всхлипывая, отозвалась Элфрида. Узкая ложбинка между ее грудями зазывающе темнела. Все лицо было в слезах. Она молящим взглядом смотрела на мужа. — Роланд очень плохой человек.

Селвин не удержался и, наклонившись, провел по всей длине ее руки от плеча до запястья.

— Что он тебе сделал конкретно? — спросил он по возможности спокойным голосом.

Элфрида попыталась взять себя в руки и рассказала мужу все без утайки. В деталях. Она припомнила «Зеленый попугай», где дважды за ночь участвовала в стриптизе, раздеваясь донага перед толпой развратников, которые плотоядно ухмылялись и пожирали ее жадными взорами, в то время как руки их, засунутые в карманы брюк, отчаянно дергались. Были и такие, что стояли на улице у выхода после шоу, поджидая Элфриду после работы. Остановив девушку, они спрашивали, сколько та стоит. Элфрида отчаянно нуждалась в деньгах. Ей хотелось переехать в нормальную комнату и носить нормальные вещи, поэтому она никогда не отказывала. С год примерно она работала в клубе, но потом свалилась с воспалением легких. Провалявшись около двух недель, она так ослабела, что возвращаться в «Зеленый попугай» не стала. Именно тогда она подружилась с одной молодой ирландкой, которая посоветовала подыскать работу по уходу за детьми, по крайней мере увидит, как живут люди.

— Возьми любой номер «Леди», — советовала ей Морин, выговаривая слова с мягким ирландским акцентом. — Там богатые люди постоянно помещают объявления о наеме нянек, шоферов, поваров и служанок. Через этот журнал ты запросто получишь себе работу.

…Элфрида утерла слезы платком, который ей протянул Селвин.

— Ну я и устроилась сначала к Фалк-Стэнли, а потом к Атертонам.

— Роланд Шоу докопался до твоего прошлого? — спросил Селвин. — И принялся тебя шантажировать?

— Ага. Теперь все, да? Ты выгонишь меня? — На глаза вновь навернулись слезы.

Селвин медленно поднялся с постели. Первый шок от услышанного уже прошел. Лицо его было усталым. Он тяжелым шагом направился к выходу из спальни. У самой двери обернулся. Элфрида смотрела на него во все глаза, но лицо Селвина было совершенно бесстрастно, и она не могла проникнуть в его мысли.

— Я пойду к лорд-мэру один. Мне это необходимо по делам. А ты ложись и отдыхай. Я скажу, что ты приболела. А вернусь — поговорим.

Они встретились глазами и Элфрида снова попыталась угадать его чувства. Бесполезно.

— Я дождусь тебя, — тихо пролепетала она. Селвин, не произнеся ни слова, вышел из комнаты.

Она слышала, как он тяжело спускается по лестнице. Затем хлопнула входная дверь. Элфрида знала, что у нее есть три часа на то, чтобы взять себя в руки и заранее смириться с тем, что, возможно, завтра он выгонит ее из дома. Если только прежде не удастся убедить его в том, что прошлое не имеет никакого значения и она действительно любит его.

Она на ватных ногах поднялась с постели, подошла к зеркалу и горько простонала, увидев свое отражение. Лицо раскраснелось и пошло пятнами. Выглядела она просто кошмарно. Волосы прилипли ко лбу и безжизненными прядями спадали по плечам. Элфрида знала, что никогда еще за всю свою жизнь не была столь непривлекательной. У нее в запасе всего три часа на то, чтобы вернуть себе нормальную внешность. Тогда уже можно будет думать и о том, как вновь соблазнить Селвина. Но не раньше. И если все получится, он, может, — ну а вдруг? — не станет ее выгонять.