Русь - Россия - Российская империя. Хроника правлений и событий 862 - 1917 гг. - 2-е издание - Борис Пашков

В ночь с 18 на 19 января 1730 г. молодой император скончался. Петру II было тогда отроду всего лишь 14 лет и три месяца.

65. ИМПЕРАТРИЦА АННА

ИОАННОВНА КРОВАВАЯ

(1730 - 1740 гг.)

После смерти Петра II снова решался вопрос о престоле. Князь Алексей Григорьевич Долгорукий потребовал престола для своей дочери и показал «некое письмо, якобы Петра II завет». Но на это письмо не обратили никакого внимания, равно как на предложение об избрании на престол монахини Елены, сделанное неизвестно кем. Кончина Петра II — последнего Романова по мужской линии — все-таки застала всех врасплох.

Дмитрий Михайлович Голицын объявил, что род Петра I пресекся и справедливость требует, чтобы преемник был найден из старшей линии царя Иоанна Алексеевича. Было принято решение пригласить на трон 37-летнюю Анну, герцогиню Курляндии.

Однако Верховный тайный совет хотел ограничить власть Анны. Голицыны долго думали о путях ограничения власти будущей императрицы. Написали «Кондиции», то есть условия правления. Их подписали канцлер граф Гавриил Головкин, князь Михаил Голицын, князь Василий Долгорукий, князь Дмитрий Голицын, князь Алексей Долгорукий и Андрей Остерман (их стали называть «верховниками»).

«Птенцы» Петра I были в отчаянии. Их не оказалось у власти: кто был в ссылке, кто уже умер. К кормилу государства пробрались только Долгорукие, Голицыны, граф Гавриил Головкин да Андрей Остерман. Таким образом, среди членов Верховного тайного совета не было продолжателей дела Петра Великого. После ссылки Меншикова и смерти Петра II свободно вздохнул Феофан Прокопович. У Феофана были последователи в лице Антиоха Кантемира — сына молдавского господаря, Василия Татищева и других. Их активно поддерживал казанский губернатор Артемий Волынский. Многие члены Сената, генералитета, виднейшее дворянство (до 500 человек) были недовольны решением знати, пригласившей на российский престол герцогиню Курляндии.

10 февраля 1730 г. было получено известие, что Анна Иоанновна находится уже недалеко от Москвы. На следующий день Анна объявила себя полковником Преображенского полка и капитаном кавалергардов. Это было явным нарушением условий «верховников», но Верховный тайный совет на это нарушение не отреагировал. 15 февраля состоялся торжественный въезд Анны в Москву. В Успенском соборе совершилось принятие присяги. Однако даже после восшествия Анны на престол Тайный совет действовал и решал дела без императрицы.

...Наступило 25 февраля 1730 г., когда Анне Иоанновне были поданы «Кондиции» «верховников». Анна с гневом разорвала их и одним движением своих рук достигла восстановления самодержавия. Благородное шляхетство, испугавшись перспективы иметь «восемь тиранов вместо одного деспота», накануне предложило Анне неограниченное самодержавие при одном условии, чтобы их «услуга» не была бы забыта. Анна исполнила просьбу своих подчиненных.

Русский историк С.М.Соловьев пишет, что Анна была «свободна и одарена всеми способностями, нужными для трона». Позволим себе здесь не согласиться с мнением авторитетного историка и обратиться к другим источникам.

Что же представляла собой Анна Иоанновна? Вот две характеристики, набросанные ее современниками по первому впечатлению в разные периоды жизни Анны. Камер-юнкер Берхгольц (при герцоге Голштинии), большой мастер метких характеристик, рассказывает: «Она (герцогиня Курляндская) приняла его высочество очень ласково... Герцогиня — женщина живая и приятная, хорошо сложена, не дурна собой и держит себя так, что чувствуешь к ней уважение». Это описание относится к 1724 г.

Через шесть лет Анна Иоанновна произвела на графиню Наталью Шереметеву — невесту Ивана Алексеевича Долгорукого совсем другое впечатление: «...Престрашного была взору. Отвратное лицо имела, так была велика, когда между кавалеров идет, всех головою выше и чрезвычайно толста...»

За шесть лет едва ли Анна могла так измениться. Видимо, графиня Шереметева была ближе к истине.

Анна, по признанию русских историков, имела богатырскую неуклюжую фигуру и грубый мужской голос, который пугал даже гвардейцев. Это была тяжелая натура, к тому же не смягченная ни сердечным отношением к ней окружавших ее в детстве людей, ни последующей жизнью в Курляндии. Мать ее — Прасковья Федоровна Салтыкова, властная, вздорная ханжа и злой человек, деспотически обращалась с дочерью. Брак по политическому расчету Петра I, а не по внутреннему влечению не принес Анне счастья, да к тому же он был непродолжительным. Муж Анны — Фридрих Вильгельм умер на пути в Курляндию после свадьбы от чрезмерного принятия спиртного. Затем у Анны началось горькое вдовье положение с опасением, что в Курляндии поляки отберут ее имения. К тому же родственники в России не хотели понимать положения Анны. Ей запретили, например, выходить замуж за Морица Саксонского, кандидата в герцоги Курляндские. Санкт-Петербург, как уже было сказано, отозвал от нее ее любовника Петра Михайловича Бестужева-Рюмина. Анне приходилось перед всеми заискивать, всем угождать, писать к «неблагодарным рабам» — Меншикову, Долгоруким и другим.

У Анны во дворце всегда стояло заряженное ружье, из которого она стреляла из своего окна по птицам. Особенно Анна любила стрелять по воронам. Стрельбой Анна занималась в знаменитом манеже Эрнста Бирона, где она также ездила верхом, не столько из любви к верховой езде, сколько из желания не расставаться со своим новым любовником.

Особенно Анна любила послеобеденное время. Обычно она ложилась на кровать и после часового отдыха, открыв дверь в соседнюю комнату, кричала фрейлинам из знатных, титулованных фамилий: «Ну, девки, пойте!». Не прочь она была позабавиться кривлянием шутов и послушать болтливых рассказчиц.

Как бы желая отомстить «неблагодарным рабам» и унизить родовую знать, Анна превращала титулованных сановников в форменных шутов. Таковыми стали князь Н.Ф.Волконский, князь М.А.Голицын (внук В.В.Голицына, любимца Софьи), граф А.П.Апраксин. Голицын насильно был разведен и женат на уродливой камчадалке в Ледяном доме. Своеобразная благодарность роду Д.М.Голицына за мысль возвести Анну на престол. Часто Анна занималась рукоприкладством. Это относилось ко всем сословиям, в том числе и к царствующей семье.

Сравнительно «милостивым» наказанием при Анне считалось урезывание языка, вырывание ноздрей, битье кнутом. В застенках Тайной канцелярии жестоко действовал Андрей Иванович Ушаков. Людям, попадавшим в застенок, выламывали руки, ломали спины, сажали на кол или обезглавливали часто лишь за то, что они, занимая высокие посты в государстве, осмеливались не соглашаться со взглядами «великолепного» Бирона, из «курляндской каналии» превратившегося в вершителя судеб России.

Слова «политическая смерть» при Анне перестало быть пустым звуком. Ссылаемых в Сибирь с лишением всех прав предварительно уродовали и давали им другие фамилии и имена, чтобы никогда их затем нельзя было узнать и восстановить в правах. Да и сами ссыльные упорно умалчивали о своих прежних титулах, так как хорошо знали дикие нравы императрицы. Примером тому была судьба Долгоруких. Прапорщик Семеновского полка А.И.Шубин, первая «пассия» Елизаветы Петровны, был сослан на Камчатку с изменением имени и в изуродованном виде. Рассказывают, что Елизавета по воцарении вспомнила о своем возлюбленном и приказала возвратить его. Посланный за Шубиным семеновский офицер Булгаков объехал все тюрьмы Сибири и пришел в отчаяние: следы Шубина пропали. В одном из острогов в присутствии арестантов Булгаков с горечью заметил: «Что же я скажу государыне Елизавете Петровне?». «Разве теперь вступила на престол Елизавета Петровна?» — спросил кто-то из толпы арестантов. Это был Шубин, так и не опознанный Булгаковым.

Анне никто не отказывал в уме, но он проявлялся всегда слишком грубо. Впрочем, ума этого все же не хватало у Анны настолько, чтобы брезговать нелепейшей лестью, которую ей расточали придворные. Она, например, с большим удовольствием слушала составленную в ее честь кантату, где, между прочим, говорилось о добродетельной божественной царствующей императрице.

При надменности и высокомерии Анна была непостоянна и скрытна. По выражению лица было трудно судить об ее чувствах и мыслях. Были две причины этого непостоянства Анны. Первая — это слепое подчинение воле Эрнста Бирона, который мог заставить Анну изменить любое решение или навязать его. Известно, с какой неохотой, но все же пожертвовала она Артемием Волынским в угоду Бирону. С другой стороны, скрытность была выражением недоверия Анны к ее «неблагодарным рабам».

В общем, в лице Анны Иоанновны на русском престоле царствовала женщина с типичными чертами крепостницы-помещицы, каких немало было в это время в различных уголках России. С ореолом борцов за свободу России пошли на эшафот такие всесильные в прошлом вельможи, как Долгорукие, Голицыны, Волынские.