Убийца Шута - Робин Хобб

Очевидно, ее не было на пустой кровати. На секунду я испугался. Что если она забралась в кровать в комнате служанки? Я возненавидел себя за то, что не забрал и не сжег тот матрас сразу.

– Пчелка? – крикнул я громче, и двумя поспешными шагами достиг двери в смежную комнату.

Пусто. Я постарался вспомнить, как выглядела комната, когда я видел ее в последний раз. Не лежал ли матрас больше на основании кровати, чем на полу? Я поблагодарил богов, как только понял, что она не касалась его. Комната была такой маленькой, что мне понадобилось всего мгновение, чтобы убедиться, что ее здесь не было. Я вышел из нее, а потом, испуганный, бросился к сундуку с ее зимней одеждой. Как часто я напоминал себе, что ей нужно что-то поменьше, с более легкой крышкой? Я боялся, что она упала в него, ударилась головой и задохнулась в темноте.

Но там была только ее одежда, скомканная в кучу. Облегчение боролось с сожалением. Ее здесь не было. Я почувствовал раздражение от того, что ее одежда была так плохо сложена. Неужели слуги забросили и эту комнату, когда я прогнал их из своей? Я во многом подвел моего ребенка, но больше всего в том, что потерял ее сегодня ночью. Я задел что-то ногой и посмотрел вниз, на кучу влажной одежды полу. Одежда Пчелки. Значит, она переоделась здесь. Она была тут, но теперь исчезла. Где она могла быть? Куда она пошла? На кухню? Может, она была голодна? Нет. Она была расстроена, даже напугана. Так куда же она пошла?

И я знал.

Я прошел мимо Риддла, изображая спокойствие, которого совсем не чувствовал.

– Спокойной ночи, - пожелал я ему с кривой улыбкой.

– Я помогу тебе найти ее.

Я ненавидел его проницательность и был благодарен за нее.

– Тогда проверь кухни. Я посмотрю в своем кабинете.

Он кивнул и быстро удалился. Оберегая пламя моих свечей, я последовал за ним. Внизу лестницы мы разошлись в разных направлениях. Потом я вернулся обратно и пошел в свой тайный кабинет. Везде было темно и тихо, когда я шел через темные коридоры. Подойдя к двойным дверям кабинета, я обнаружил, что они были закрыты. Все было тихо и спокойно.

Глава восемнадцатая. Невидимость

Любимый,

Было время, когда я находил мир и покой в твоем обществе. Хотя, если быть честным с самим собой, не менее часто твое общество ввергало меня в смертельную опасность. Или боль. Или страх. Но покой – это то, что я помню, то, по чему я тоскую. Если бы ты был здесь, я бы схватил тебя за плечи и тряс до тех пор, пока твои зубы не застучали. Что значит это краткое послание, которое ты передал мне? Ты боялся доверить слишком много информации? А предполагал ли ты, какое жестокое преследование ждет твою посланницу или как она будет страдать от такой мучительной смерти? Какая нужда могла заставить тебя намеренно подвергнуть ее такому риску? Я спрашиваю себя об этом, и единственный ответ, который нахожу, - если бы ты не сделал этого, ее ждала бы худшая судьба. Что, спрашиваю я себя, может быть хуже? И тогда я задаюсь вопросом, в какой же опасности ты сейчас находишься сам, если не смог доставить послание лично?

Все, что у меня есть, это вопросы, и каждый из них является для меня мучением сейчас, когда я завален другими проблемами. Ты поставил передо мной таинственную задачу и дал совсем мало зацепок. Я боюсь, что она весьма существенна. Но не более существенна, чем те, которые уже стоят передо мной. Воспитание моей дочери… придется ли мне вновь пренебречь моим собственным ребенком, на этот раз для того, чтобы отправиться на поиски твоего? Слишком мало информации, друг мой, и слишком велика жертва.

Незаконченное письмо со стола Фитца-Чивела Видящего

Я стояла одна в своей комнате и слушала, как визжит в коридоре Шун. Обида росла во мне. После всего того, через что я прошла с ним сегодня ночью, всего того, что я сделала, чтобы помочь ему, один ее крик - и мой отец убежал, оставив меня стоять в полутьме в промокшей одежде. Я откинула крышку сундука повыше и потянулась, пытаясь достать до самого низа и наощупь найти что-нибудь сухое и удобное, в чем можно было бы лечь спать. Я отодвинула в сторону зимние носки и колючие шерстяные рубашки. Кончиками пальцев я нащупала что-то, схватила и потянула со дна сундука.

Это было теплое войлочное ночное платье. Красное. Мой любимый цвет. Я поднесла его ближе к огню, чтобы рассмотреть. Оно было новым и неношеным. Я вывернула воротничок наизнанку и узнала стежки. Моя мама сшила его. Для меня. Сшила и отложила, как она часто делала, чтобы достать, когда я вырасту из старого.

Я сбросила свою влажную одежду там, где стояла, и натянула новое ночное платье через голову. Оно подошло, но было немного длинновато. Я приподняла его, чтобы ходить. Необходимость придерживать подол заставляла меня чувствовать себя элегантной, даже если речь шла всего лишь о подоле ночной рубашки.

Призрак закричал вновь – длинный отдаленный вопль, от которого у меня зашевелились волосы на затылке. Я замерла на мгновение. Затем он раздался снова, ближе и громче. В этот момент случилось сразу две вещи. Я узнала, что никогда не стоит оставлять кота в застенном лабиринте, и внезапно выяснила, что в моей комнате действительно был вход в секретные коридоры. Просто он был не там, где я думала.

Я открыла дверь в комнату служанки. Свет от огня едва проникал в нее. Я вернулась за свечой. Матрас бледной незнакомки лежал на кровати скомканным, каким она его и оставила. Я знала, что лучше не касаться его. Я стала обходить его по краю, и мои ноги запутались в чем-то так, что я чуть не упала. Я вскрикнула, испугавшись, что затронула зараженный матрас, и призрак закричал в ответ.

– Подожди минуту! – прошептала я. – Я иду. Веди себя тихо и получишь большой кусок рыбы.

Вода. Коту была нужна вода. Мне следовало это знать. Он уже нашел и забрал свою рыбную награду и теперь испытывал жажду.

– В таком случае, я дам тебе воду. И колбасу с кухни. Но веди себя тихо, пока я не доберусь до тебя. Пожалуйста.

Громкое «мяу» в качестве согласия и предупреждения. Если он скоро не получит обещанное, то заставит камни вокруг меня петь.

Сердце оглушительно стучало, я посмотрела вниз, опасаясь увидеть поток насекомых, взбирающихся по моим ногам. Я увидела только подол моего ночного платья и, когда подняла его, свои голые ноги на дощатом полу. Я наклонилась, держа платье повыше, и поднесла свечу ближе. Я пыталась рассмотреть что-нибудь. Я чувствовала, что моя нога стоит на чем-то, что не было полом, но ничего не видела.

Я подняла платье выше, чтобы зажать подол в зубах, и согнула пальцы ног. Они сомкнулись на ткани. Легкой и мягкой. Я нагнулась, и, когда я зажала ее между большим и указательным пальцами, лоскут ткани перевернулся, открыв на обратной стороне рисунок в виде крыла бабочки. Вздрогнув, я уронила его. И снова мои ноги четко выделялись на фоне дощатого пола, но часть моих пальцев исчезла. Один угол плаща был перевернут, показывая изысканные оттенки цветов. Пока я в удивлении рассматривала свои ноги, мои пальцы медленно приняли вид ткани. Я чувствовала, что ткань укрывает их, но не могла их видеть.

Большим и указательным пальцами я взяла плащ за раскрашенную в цвет бабочки часть и стояла. Теперь я могла видеть его. Он свисал с моей поднятой руки, раскрашенный в яркие цвета и совсем легкий. Так вот почему мы не видели ее в кровати. Я вспомнила странные слова посланницы. «Он впитывает цвета и тени». Не удивительно, что она просила нас не выбрасывать его. Он был сокровищем из старой сказки! Мой страх перед заражением внезапно исчез, уступив место уверенности в том, что если мой отец увидит плащ, он заберет его и, возможно, уничтожит, чтобы защитить меня.

Я поставила свечу на пол и аккуратно, стараясь не затронуть матрас, встряхнула плащ и сложила его раскрашенной в цвет бабочки стороной вверх. У меня получился удивительно маленький сверток. Я подумала, что такая тонкая ткань требует осторожного обращения и ее не стоит подвергать воздействию ветра и дождя. Я решила, что позабочусь о плаще.

Полосатый Кот снова мяукнул.

– Тише! – предупредила я его. А затем попросила, – Скреби или копай там, где увидишь мой свет. Я пытаюсь найти дверь.

Слабый звук царапания послышался из-под кровати. Я не хотела прикасаться к основанию кровати, но мне пришлось сделать это. Я взялась за него обеими руками и с трудом отодвинула тяжелую кровать от стены. Мне показалось, что она гораздо тяжелее, чем нужно, и я подозревала, что это было сделано для того, чтобы слуги лишний раз не двигали ее.

Я подняла свечу и проскользнула мимо основания кровати к стене, чтобы осмотреть и прощупать деревянные панели. Прилагая все усилия, кот старательно скребся. Я не увидела ни отверстия, ни задвижки, но, когда поднесла руку к тому месту, где он царапал, я почувствовала дуновение воздуха. И мне показалось, что звук был громче, чем должен быть.