Восхождение. Кромвель - Валерий Есенков

На что же рассчитывали представители нации, оскверняя и насилуя его веру. Они предполагали в своём заблуждении, что пленнику просто-напросто некуда деться, ведь рано или поздно он должен понять, что у него и у парламента один враг и что признание пресвитерианства господствующей религией остаётся для него единственным средством спасения.

Его только приманивали небольшими подачками. Двадцатого мая палата лордов внесла предложение поселить короля ближе к Лондону. Нижняя палата не высказала согласия, но вожди пресвитериан обиняками давали понять, что разделяют желание лордов. Они вступили в переписку со своими комиссарами, в особенности с комендантом гарнизона полковником Ричардом Грейвсом, которые должны были внушать государю, чтобы он примирился с парламентом. Они были уверены, что так оно и будет. Даже в Сити уже поговаривали о том, что не за горами возвращение венценосца, после чего армии придётся смириться и разойтись по домам.

Торговцы и финансисты были мудрее, рассчитывая на естественный, постепенный ход событий. Представители нации повели себя легкомысленно. Пресвитерианское большинство постановило без промедления распустить те полки, которые откажутся участвовать в ирландском походе. При этом пресвитериане прибегли к коварству. Было решено распускать полки неожиданно, каждый отдельно, в своём месте, в заранее определённый день и час, чтобы солдаты не успели соединиться и договориться между собой. В эти места были отправлены деньги для уплаты жалованья только за несколько последних недель, а комиссарами назначали наиболее надёжных пресвитериан.

Солдаты заволновались. Не успели комиссары прибыть к армии и огласить постановление нижней палаты, как вспыхнул мятеж. Солдаты изгоняли из полков офицеров, которым не доверяли, захватывали оружие, распускали знамёна и отправлялись на соединение со своими товарищами. Протестантские церкви становились для многих из них крепостями. Затворившись там, они объявляли, что останутся вместе, требовали общего сбора полков, чтобы все желающие могли высказать своё мнение.

Руководство армией, которую охватывала анархия, сам собой взял на себя совет агитаторов. Двадцать девятого мая главнокомандующему Ферфаксу от имени солдат было направлено письмо, которым предупреждали, что воины сумеют защитить свой права сами, если офицеры откажутся возглавить движение. Ферфакс растерялся. Ему только и пришло в голову, что созвать совет офицеров. Офицеры судили и рядили вместо того, чтобы возвратиться к полкам и вернуть себе законную власть; объявили решение нижней палаты о роспуске армии необоснованным и решили поставить парламент в известность, что армия не разойдётся, пока не будут удовлетворены её требования, что будет проведено общевойсковое собрание и его постановление будет почтительно доведено до сведения представителей нации.

Всё это были пустые слова. Каким образом совет офицеров предполагал воздействовать на парламент, когда полки перестали ему подчиняться? Совет агитаторов уже действовал самостоятельно, не удосуживаясь справляться с мнением офицеров. До него уже дошли слухи о том, что парламент намеревается окончательно овладеть королём и поставить его во главе наскоро набранных войск, которым будет предписано сломить сопротивление армии. Он принял постановление направить в Холмби семьсот всадников во главе с младшим офицером корнетом Джоржем Джойсом, который должен был взять его величество под охрану и привезти его в расположение армии.

Корнет Джойс выступил со своим отрядом не мешкая. Первого июня его солдаты овладели богатейшими арсеналами Оксфорда. Сам Джойс поздним вечером проник в Лондон и тайно явился в дом Кромвеля, своего командира, доложил о своём поручении, видимо, не желая брать всю ответственность на себя. Кромвелю стало ясно, что у Джойса нет никакого приказа, что он действует только по предписанию агитаторов и что в сущности его действия являются нарушением дисциплины.

Как должен был он поступить? Должен ли потакать нарушению дисциплины и тем окончательно превратить армию в беспорядочную массу вооружённых людей, способных на самые необдуманные и разрушительные поступки? Должен ли он взять всю ответственность на себя и тем сохранить хотя бы видимость порядка и дисциплины?

Его прагматическому уму тотчас стало понятно, что в сложившихся обстоятельствах только новый арест короля может удержать парламент от необдуманных и опасных решений. По всей видимости, он не отдал прямого приказа, тем более что официально он уже не был генерал-лейтенантом. Во всяком случае Джойс на него никогда не ссылался. Однако, без сомнения, одобрил намерение армии овладеть королём.

Джойсу этого было достаточно. Той же ночью он возвратился в Оксфорд и продолжил поход. Около полуночи следующего дня его кавалеристы появились под стенами замка. Их окликнули часовые. Кавалеристы потребовали, чтобы перед ними открыли ворота. Со стены спросили:

— Кто у вас главный?

Им ответило несколько голосов:

— Мы все главные, все!

От тёмной массы кавалеристов отделился всадник и зычным голосом прокричал:

— Меня зовут Джойсом! Я корнет гвардии генерала! Мне необходимо переговорить с королём!

Кто-то на стене изумился:

— От чьего имени?

Джойс не смутился:

— От своего!

На стене захохотали, не представляя себе, какому прохвосту взбрело в голову требовать встречи с королём вообще, да ещё посреди ночи в особенности.

Джойс был настроен иначе:

— Нечего хохотать. Не за тем я пришёл, чтобы разговаривать с вами. Мне сию же минуту необходимо увидеть его величество.

В ответ комендант Грейвс скомандовал своим солдатам стрелять. Он заблуждался. Его солдаты успели перекинуться словом с прибывшими. Они отказались повиноваться. Мосты были опущены, ворота раскрыты. Отряд Джойса вступил во двор замка. Солдаты перемешались. Они здоровались, обнимались с товарищами, с которыми ещё вчера плечом к плечу сражались с армией короля. Кавалеристы Джойса объясняли солдатам Грейвса, что армия прислала их для того, чтобы спасти государя от рук заговорщиков, которые намерены увезти его в Лондон, набрать новую армию и заварить новую кашу междоусобицы. Грейвс будто уже готовился исполнить этот предательский умысел. Гарнизон безоговорочно перешёл на сторону армии. Грейвс скрылся. Комиссары парламента растерянно пытались вступить в переговоры с наглым корнетом, не зная о чём, пока не убедились, что всякое сопротивление с их стороны невозможно. К полудню Джойс стал полным хозяином замка, расставил часовых и позволил своим кавалеристам расположиться на отдых.

Вечером он потребовал, чтобы ему позволили встретиться с королём. Ему ответили, что тот уже спит. Корнет возмутился:

— Мне что за дело! Я долго ждал. Мне непременно нужно видеть его.

Его пытались остановить. Он выхватил пистолет и дерзко вступил во внутренние покои. Дежурные офицеры встали у двери. Джойс резко сказал:

— Мне очень жаль, что мне приходится нарушать сон его величества, но что делать? Я должен говорить с ним как можно скорей.

Один из офицеров потребовал у него разрешение комиссаров парламента. Джойс возразил:

— У меня его нет. Я приставил часовых к дверям их квартир. Свои полномочия я получил от людей, которые вас не боятся.

Его не пускали. Он стал горячиться. Карл проснулся, позвонил и приказал впустить того, кто посмел его разбудить. Джойс вошёл с непокрытой головой, но с пистолетом в руке. Король выслушал его и отпустил, сказав на прощанье, что охотно отправится с ним, если его солдаты подтвердят всё.

В шесть часов утра отряд Джойса стоял в боевом порядке во дворе замка. Король показался на лестнице. Джойс подъехал к крыльцу, чтобы приветствовать, как положено, своего повелителя. Государь ещё раз задал вопрос:

— Мистер Джойс, кто дал вам полномочия увезти меня?

Джойс ответил, как и Кромвелю:

— Милорд, меня уполномочила армия. Она хочет предупредить своих врагов и помешать им возобновить кровопролитие в нашем отечестве.

Король возразил:

— Я не могу признать армию законной властью. Я признаю законной лишь мою власть, а после — власть парламента. По крайней мере располагаете ли вы письменным приказом генерала Ферфакса? Или у вас его нет?

— У меня есть приказ армии, а генерал входит в её состав.

— Это не ответ. Генерал — ваш командир.

— Милорд, избавьте меня от лишних вопросов, я вам уже всё объяснил.

Король ещё колебался:

— Послушайте, мистер Джойс, будьте со мной откровенны, скажите, какие у вас полномочия?

Он хотел знать, как армия намеревается с ним поступить. Джойс был всего лишь корнетом, далёким от политических тонкостей, а потому понял его по-своему и указал себе за спину: