Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
К счастью для «лыцарей» — Лга’нхи почти все время находился на дальних выпасах, выбирая для нас стадо. А то как же — тут в загонах (какая дикость) паслось аж четыре полноценных стада больших братьев. Без должного ухода и выпаса они, конечно, представляли собой довольно жалкое зрелище, но в представлении моего друга и мудрого руководителя — человек без скотины, это даже не воин без оружия, это бегун без ног. Так, не человек, а жалкая пародия на такового. И что-то мне подсказывало, что уговорить его оставить этих животин в покое будет очень и очень непросто.
Но пусть уж лучше овцебыкам хвосты крутит, чем связывается со «спортсменами», которые после битвы чересчур возгордились и стали жутко заносчивыми. Сейчас они настолько возомнили о себе, что, пожалуй, не побоятся хвост задирать даже на победителя Анаксая. А если Лга’нхи завалит десяток этих уродов на поединках — вряд ли это поспособствует нашим дружеским отношениям с Улотом. А если бы эти сволочи поранили моего приятеля… мне тут Гит’евек — один из командиров «забритых», показал хорошую травку, отвар из корешков которой помогает безболезненно избавить смертельно раненного от мук. Котелок такого варева в котел с кашей для этих уродов… Впрочем, не стоит нагнетать. Просто тупо достали!
Я тоже предпочитал держаться подальше от горских вояк и больше общался с «забритыми». Тут был настоящий первобытный интернационал, который, кажется, даже собственным языком начал обзаводиться, составленным из языков всех собранных тут народов, круто разбавленных языком аиотееки. Тут были и степняки, и прибрежные, и даже парочка каких-то лесных. Один даже вроде был помесью аиотееки и прибрежного, но, как я заметил, все остальные относились к нему вполне по-дружески.
И сейчас вся эта братия решала, как жить дальше. А главной проблемой было (а я заподозрил появление этой проблемы, когда еще только допрашивал Мнау’гхо) то, что возвращаться-то ребятам некуда. Их родных племен, как правило, уже не существовало. Земли были захвачены верблюжатниками и… в общем, все было кисло.
Кое-кто все же решил уйти… Почти сразу ушло четверо прибрежных, узнавших о находящемся рядом море… Впрочем, через два дня двое из них вернулись. Один решил пока остаться, а другой…
В общем, трое степняков, оказавшихся соплеменниками, тоже решили двинуться на вольные хлеба. А к ним (воистину чудо! — сказал бы я месяц назад) присоединилась парочка других степняков из каких-то абсолютно иных племен, и вот этот вот вернувшийся прибрежный! Несмотря на разные узоры на мордах, они решили дальше двигать по жизни вместе, забрав (с моего позволения) одно небольшое стадо (которое скрепя сердце смог выделить им Лга’нхи). Что ни говори, а это была настоящая революция для людей, раньше считавших все остальное человечество за рамками своей маленькой группки смертельными врагами. Впрочем, кажется, наше племя уничтожили похожие «интернационалисты». И хотел бы я знать, были ли они на стороне верблюжатников или тоже удирали от них?
А те, кто остался, пока пребывали в растерянности. Для них мир второй раз за последний год-два встал с ног на голову. Непобедимые и ужасные оказались биты. Несвобода, с которой уже смирились, вдруг исчезла (вроде бы). Но и прежние времена, естественно, не вернулись. Как жить? Увы, все, чем я мог им помочь, это посоветовать держаться вместе и сформировать три полноценных оикия… да не забывать навыков, полученных на службе у верблюжатников…
А тут как раз пожаловал Леокай. Сам. Лично. И так быстро. Хотя неудивительно, он-то шел по прямой дороге, а не обходными путями…
— …Добрый дедушка Леокай. Они меня оби-и-идели-и-и! — Вот краткая формулировка моего длительного и подробного доклада Царю Царей.
Господи, кто бы мог подумать, что будет так приятно встретить этого хладнокровного и жестокого тирана и выплакать ему в жилетку все свои обиды и огорчения. Уж добрый дедушка Леокай, не какой-то там тупица и солдафон Ревмал. Он поймет… он оценит… он похвалит, погладит по голове и даст конфетку. А самое главное, снимет с моих плеч груз ответственности и взвалит их на свои, широкие и могучие…
Дедушка понял. Дедушка оценил… Дедушка даже похвалить изволил. Но в остальном…
В общем, никакой ты дедушка ни фига не тиран! Ты, в натуре, демократ, если не сказать грубее. Вместо того чтобы рявкнуть и милостиво повелеть соизволить благоговейно внимающим подданным поменять менталитет и жизненные ориентиры, он начал объяснять мне особенности восприятия электората и про необходимость считаться с общественным мнением. И доболтался до того, что, по сути, должность его выборная, и хотя отчасти и передается по наследству, однако…
Короче, не надо мне рассказывать. Про дворцовые перевороты я, дедушка, читал побольше тебя. И про гвардию, «охраняющую» трон от лиц, ее не устраивающих, тоже.
Я даже догадываюсь, что приказ — «к завтрашнему дню всем стать умными», не может отдать даже самый абсолютный из абсолютнейших монархов. Так что облом! А что же делать?
— Ты уже показал, что врагов можно победить, — утешил меня добрый дедушка. — И показал как! А они не дураки. Не настолько дураки, чтобы не воспользоваться твоей подсказкой, когда их действительно сильно прижмет. К тому же путь к морю теперь открыт. Вот только остались ли «прибрежные» племена, которые отвезут мои товары? Но это и неважно, ты уже сделал больше, чем я рассчитывал, не только указав на слабое место наших врагов, но и показав, как их можно разбить… Наверное, ты и впрямь Великий Шаман, раз тебе под силу такое… Значит, очень длинные копья?
— Ну да, — уныло подтвердил я. — Копья, можно еще колья перед собой в землю вбивать, веревки вешать, рогатки всякие делать. Да хоть плетень сплести… Можно колючки кидать, ямы рыть… В общем все, что может остановить
