Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин

что обломись, придурок, — похвастаться перед принцессой Осакат своими подвигами тебе не светит. (Надо бы ему порчей пригрозить, чтобы губы на сестренку не раскатывал… А то знаю я таких «витьков»…)

Ну, слава богу, что хоть вышедшие на переговоры мужики оказались жизнью битые, а потому вполне разумные. Излишней верблюдофилией они не страдали и героически помирать за своих прежних хозяев не рвались. Я же в ответ пообещал им всяческие ништяки, Щастье и возможность проваливать куда глаза глядят, лишь бы они в драку не лезли. В общем договорились, но я успел почувствовать, как очередная скала под названием «ответственность» рухнула мне на плечи. Потому как…

…А потом, главная радость шамана. Израненные и покалеченные, которых стаскивали ко мне со всех сторон поля, в смутной надежде, что я смогу их починить. И я чинил, неловко орудуя левой, превратившейся в сплошной синяк рукой, плюясь горькой травкой и вопя матерные частушки, чтобы заглушить стоны и крики зашиваемых без всякого наркоза… Очень скоро весь запас «волшебных» травок, что я выклянчил в Улоте и запасся по дороге, практически иссяк. Стерильные бинты кончились еще раньше, и я заматывал раны чем попало, то же самое — с нитками и иглой… Когда у тебя почти три десятка раненых, медикаменты заканчиваются с удивительной быстротой.

А тем временем наши вояки, гордые своей победой, уже приступили к пьянке и жрачке, без устали рассказывая друг другу о своих подвигах… а я все еще кипятил, чистил и зашивал, как распоследний доктор-айболит. По локти и брови в крови, уже не морщась от запаха крови и испражнений.

Ну вас в жопу всех! Отныне я пацифист и сражаюсь только с голодом до обеда и со сном после…

Обработав последнего страждущего, я едва нашел в себе силы отмыть руки от крови и мечтал только сожрать кусок мяса и завалиться спать. Но тут подошел Лга’нхи и сурово спросил, почему я не ободрал скальпы с собственноручно убитых… Пришлось вставать, искать среди раскиданных на полстепи трупов того вояку, что чуть не завалил меня. А потом еще и верблюжьего наездника… Всех их благородные улотские рыцари благородно оставили мне, благородно побрезговав чужой добычей. Впрочем, когда зашьешь несколько десятков ран на пока еще живых людях, содрать пару кусков кожи с мертвяков уже не проблема. Но и радости особой тоже не доставляет. Нет, точно, с сегодняшнего дня — и пацифист и вегетарианец… Только, надеюсь, что эти сволочи оставили мне хотя бы несколько необглоданных костей от тех овечек, что они зарезали в ознаменование своей победы… Вот щас набью брюхо мясом последний раз, а потом ни-ни! Однозначно подамся в вегетарианцы и хиппи.

Глава 18

Раньше я на парадах уважал только проход техники. Вот едет танк, и сразу видно, что это грозно и опасно, а когда солдатики вышагивают, старательно выпячивая грудь, вытягивая носочки и дружно бухая каблучками по брусчатке… — что-то в этом есть оперо-балетно-постановочное.

Но вот когда перед тобой вышагивает тройка оикия, демонстрируя всяческие перестроения и манипуляции с оружием, то иной раз появляется ощущение, что смотришь на те самые танки, и морозец бежит по коже, а волосяной покров на затылке поднимается дыбом. Вроде бы «забритые» и служат не так долго, по году-полтора, и учатся из-под палки, но когда они вот так вот вышагивают перед тобой, синхронно гремя металлом доспехов и одновременно втыкая в мягкую землю свои, обутые в портянко-тапки ступни, вдруг начинаешь чувствовать, как под тобой в такт их шагам вибрирует земля.

…Стоящие рядом улотские витязи могут сколько угодно презрительно морщить носики и гордо задирать подбородки, но я-то вижу, что и их вид этих отлаженных механизмов приводит в трепет и смущение. Так им козлам и надо!

…Следующие три дня после битвы наши доблестные вояки только и делали, что отмечали Победу. Таковы тут были принципы войны — подрался, напился и ходи, задрав нос, до следующей драки. Ибо спортсмены… и этим все сказано. Длительные войны тут устраивать было не принято, торопиться воспользоваться плодами победы тоже. Никаких захватов стратегических объектов или массированных атак по направлению главного удара. Тупо договорились подраться, подрались, разошлись. Две трети войн вообще велись не ради захвата каких-то территорий, материальных выгод или установления единственно правильной религии — социального строя. Потому как все уже давно поделено, места для жизни хватало, а захваченными территориями невозможно было воспользоваться, если местное население начнет партизанить… Ну а вера была слишком простой, чтобы не быть одинаковой. Нет, войны тут велись ради демонстрации молодецкой удали и выплеска агрессивно-пассионарной дури за пределы сообщества. Пусть уж лучше буйные идиоты соседей мочат, чем на своих бросаются.

Хорошо хоть запасы пива у верблюжатников были более чем умеренные и закончились в первый же день. Зато жратвы, в виде стад овцебыков и овцекоз, было еще достаточно, и, кажется, наши бравые вояки вознамерились уничтожить ее так же беспощадно, как и уничтожили вражьи полчища. Ведь, что ни говори, а битва была Великой и обязательно войдет в анналы истории в виде былин и легенд. И подвиг каждого дурошлепа, махавшего тут дубиной, будет воспет стократно в назидание потомкам и в посрамление неверующим!

…Ах да, победили в битве, оказывается, исключительно улотцы. Мы с Лга’нхи, конечно, тоже принимали некоторое участие. Но благодаря мужеству, храбрости и искусству доблестных горских «лытцарей», даже мои бессмысленные затеи не смогли испортить битву. А степень заслуг в победе легко оценить по количеству скальпов. — Скока там у этого?.. — Всего два?! — Даже у парочки носильщиков по три есть. А то, что этот здоровый завалил девятерых… так его истинным спортсменом считать нельзя, и вообще, он огр из степей, а не человек. (Кстати, видал я тут полно «профи», «блиставших» всего одним свежим скальпом. Что, впрочем, не мешало им воспевать свои подвиги.)

…Короче, они бухали, а мне вновь пришлось все брать в свои руки. Гонца к Леокаю, Ревмал, ставший после гибели Кстоя главнокомандующим, послать соизволил, дабы известить весь мир о своей грандиозной победе. (Кстой, кстати, схлопотал копьем в брюхо, когда как «истинный вождь» первым полез на оикия и потом почти двое суток помирал у меня на руках.) Но вот послать гонца к Осакат и охранникам товаров, чтобы известить их об