Джим Моррисон после смерти - Мик Фаррен

Джим сложил снимки в стопку и задумчиво отложил их в сторону. Судя по ним, у них с Сэмпл был не просто скоренький перепихон по пьяни. Нет, тут было другое. Затяжные любовные игры – замысловатые, страстные и достаточно разнообразные. И он должен был это запомнить. Ну хотя бы частично.

– Тогда почему я вообще ничего, на хрен, не помню?

И тут на него снизошло озарение: его юнгианский кошмар – это был никакой не сон. Обрывки смутных воспоминаний стали складываться в единую картину. Он был в казино; Лола предупредила его, чтобы он уходил; потом Доктор Укол похитил его злостным образом и устроил ему принудительную экскурсию по иллюзиям, которая завершилась каким-то неясным сияющим вихрем на острове странных богов и пронзительно яркого света. Может быть, всё, что у них было с Сэмпл, – это просто очередная иллюзия… хотя, насколько Джим понимал в иллюзиях, галлюцинацию невозможно заснять на плёнку. Разве что он и сейчас пребывал в иллюзии…

– Эй, погоди! – осадил себя Джим, поняв, что как-то уж чересчур разогнался. Он прикурил ещё одну сигарету, надеясь, что это поможет ему успокоиться и собраться с мыслями. Чтобы справиться со всеми этими парадоксами и общей растерянностью, ему нужно больше, чем виски на пару глотков, что ещё оставалось в бутылке. Ему нужно кофе. Ему нужна «Кровавая Мэри». Ему нужно позвонить в обслуживание номеров. Ему нужно выяснить, что это вообще за отель.

Джим потянулся к чёрному телефону на тумбочке – старой модели с наборным диском, – но не успел снять трубку, как телефон оглушительно зазвонил. Джим вздрогнул и в страхе уставился на аппарат, словно это был единокровный брат той гремучей змеи с картины на чёрном бархате. Он глубоко затянулся »Пэлл-Мэллом», чтобы успокоить расшалившиеся нервишки, и поднял трубку:

– Алло?

– Джим?

– Да, наверное.

– Что с тобой?!

– Это кто?

– Это я.

– Сэмпл?

– А кто ещё, на хрен? У тебя всё в порядке?

– У меня жуткий бодун.

– Неудивительно.

– Слушай, можно задать тебе странный вопрос?

– Думаю, после того как мы с тобой почти неделю не вылезали из номера, всячески предаваясь разврату во всех его проявлениях, ты можешь спросить меня о чём угодно. Мы даже фотокамеры заказали, чтобы нам принесли.

– Где я?

Сэмпл оглянулась через плечо и обвела взглядом фойе отеля сквозь стекло телефонной будки старой конструкции, с раздвижными дверями. Две зачуханные проститутки и какой-то убогий нарк, дожидавшиеся своей очереди позвонить, раздражённо поглядывали на неё. Сэмпл вздохнула. И чего это Моррисона вдруг пробило остановиться в такой дыре – наверное, в самом задрипанном из всех отелей в Аду? Нарка явно ломало, и он рвался скорей позвонить своему дилеру; у шлюх тоже были свои неотложные телефонные дела. И Сэмпл вовсе не собиралась потакать Джиму, пребывающему в прострации, вызванной, надо думать, чрезмерным потреблением алкоголя.

– Мы в Аду, идиот. А ты думал где?

– В Аду?

– В номере 807, в отеле «Мефисто», на Третьем Круге, буквально в квартале от Главного вестибюля Большого Лифта. Хватит или ещё уточнить?

– Тебе что-нибудь говорит имя Данбала Ля Фламбо?

– Конечно, говорит. Она заходила сюда раза три – посмотреть, как у нас дела.

– Слушай, за последнее время с тобой ничего странного не случалось?

– Сегодня утром я проснулась с татуировкой, которой у меня не было раньше. Гремучая змея на левом плече. Кстати, если бы я захотела сделать себе татушку, я бы точно не стала делать такую змею. Это подходит под определение «странный случай»?

– Да, наверное.

В его голосе слышалось замешательство. Сэмпл знала, что у Джима случаются периоды, когда он как бы выпадает из реальности, но сейчас точно было не время для таких «выпадений». Она-то думала, что после такого активного секса у него в голове всё должно проясниться. Она всегда считала, что фраза «трахаться до отключки» – очень неправильная. Сама Сэмпл всегда заряжалась энергией после хорошего секса, её восприятие обострялось, и мозги начинали работать активней.

– Слушай, любовь моя, я уж не знаю, что там с тобой происходит, но ты прекращай это дело, ага? У нас тут возникла проблема, и просто нет времени на космические блуждания. Ты знаешь, что ты мёртвый, да?

Судя по голосу, Джим разозлился.

– Конечно, я знаю, что я уже мёртвый.

– Просто хотела проверить.

Нарк уже нетерпеливо заглядывал сквозь стекло в телефонную будку. Ещё немного – начнёт стучать в дверь.

– Слушай внимательно, Джим. Это важно. У нас проблема.

– Какая проблема?

– У Дока крупные неприятности.

– У Дока Холлидея?

– А ты знаешь ещё какого-то Дока?

– Ну, есть ещё Доктор Укол.

– Я думаю, даже если вдруг что, ему вряд ли понадобится твоя помощь.

Джим, очевидно, забыл, что Данбала Ля Фламбо рассказала Сэмпл обо всём, что было с Джимом на Острове Богов и ещё раньше, и что она несколько раз повторила им обоим, что они могут пока вовсю развлекаться, но как только обнаружится Док, их миссия начнётся уже всерьёз.

– Док в номере 1009, играет в покер. Уже больше недели играет.

– Вряд ли Доку понравится, если мы оторвём его от игры.

– Игра становится очень опасной, и соперники тоже опасные. Они там начали делать ставки на сердца, разум и души друг друга. Его надо оттуда вытаскивать. Просто так он не может уйти – тут нужно какое-то постороннее вмешательство. И нам надо поторопиться, пока с ним ещё ничего не случилось.

Теперь голос у Джима стал более собранным.

– Они прямо тут и играют, в «Мефисто»?

– Я же тебе говорю, в номере 1009.

– Тогда я сейчас одеваюсь и поднимаюсь туда.

– Я с тобой.

– Думаешь, это хорошая мысль?

– Может быть, и не очень хорошая, но я не хочу сейчас разделяться.

– Ладно, как скажешь.

Нарк уже вжался лицом в грязное стекло телефонной будки.

– Слушай, Джим, я не могу больше говорить. Даю тебе десять минут – прийти в себя и собраться. Встречаемся у лифтов.

Когда Сэмпл вышла из телефонной будки, нарк отпихнул её в сторону, весь всклокоченный, злой и потный:

– Что, блядь, для тебя одной телефон стоит?

Шлюхи тоже взглянули на Сэмпл с неприкрытой злобой, но она даже и не посмотрела в их сторону. Она дала Джиму на сборы десять минут: за это время можно успеть перекусить. Она забежала в кофейню и взяла себе пончик и чашку кофе – кофе был просто мерзостным, с жирной плёнкой поверху и с металлическим привкусом. «Мефисто» «славился» своей кухней. Наверное, подумала Сэмпл, это всё потому, что клиентура здесь, мягко скажем, не слишком изысканная. В зале было дымно и душно и пахло жиром, яркий свет ламп безжалостно резал глаза, за грязными столиками восседали какие-то небритые, конспиративного вида дядьки в длинных шинелях, может быть, анархисты или большевики – группками по трое-четверо, – ели суп, пили чай и явно замышляли какой-то безумный бунт среди мёртвых. Молодые женщины в непонятных, бесформенных платьях, бледные, словно трупы, которые они оставили в смертной жизни, сидели в гордом одиночестве, отгородившись от мира книжками в мягких обложках – сборниками стихотворений Эмили Дикинсон и романами Вирджинии Вульф. Алкоголики и наркоманы были все нервные и издёрганные и старались не думать о будущем. Надменного вида уличные проститутки и мальчики с накрашенными губами неторопливо потягивали свой кофе, давая отдых уставшим ногам и душам. Сэмпл подошла к столику, где сидела женщина в скромном плаще с капюшоном поверх обтягивающего трико и в высоких, до бедра, сапогах-чулках. Это были роскошные сапоги. Сэмпл таких раньше не видела. Вроде бы ничего особенного, но вместо шнуровки у них были крошечные пряжки – наверное, по две дюжины пряжек на каждом.

– Я тут сяду, не возражаешь?

Женщина покачала головой:

– Конечно, нет.

Сэмпл села за стол и взяла с тарелки пончик. Похоже, срок его годности закончился два дня назад.

– Красивые у тебя сапоги.

Лицо женщины оставалось абсолютно бесстрастным. Она была смуглой, с маленькой красной кастовой меткой на лбу.

– Да, это многие замечают.

Через десять минут Сэмпл поднялась из-за стола, так и не доев престарелый пончик и не допив кофе, вышла из кофейни и направилась к лифтам. Женщина в сапогах с пряжками проводила её взглядом и продолжала смотреть на неё сквозь запотевшее стекло, даже когда она вышла.

Сэмпл сказала правду, отметил Джим, когда вышел из номера и закрыл за собой дверь. Это был номер 807. После звонка Сэмпл Джим кое-что вспомнил. На самом деле он вспомнил немало – почти всё, что случилось на Острове Богов, вплоть до момента, когда из красного камня выбился свет и унёс их с Сэмпл с собой. Но, к его величайшему огорчению, он никак не мог вспомнить, что было за эти последние дни, когда они с Сэмпл, по её же словам, «всячески предавались разврату во всех его проявлениях». Что-то с ним явно не так. Эти провалы в памяти начинали всерьёз его беспокоить. Джим направился к лифтам и едва не налетел на огромную бурую крысу с голым розовым хвостом, которая выскользнула из комнаты с надписью «ТОЛЬКО ДЛЯ ПЕРСОНАЛА» на двери. Крыса взглянула на Джима с таким важным видом, будто у неё было полное право находиться в гостиничном коридоре.