Занавес приподнят - Юрий Колесников

Набившие руки на политическом шантаже люди из специальной оперативной службы «хаганы» расчетливо выкладывали обличающие немца сведения. Их было более чем достаточно…

В маленьком еврейском поселке маленький фюрер СС начинал понимать, что все эти «маленькие» биографические детали могут сыграть весьма большую роль в его карьере, если сведения о них дойдут до соответствующих органов рейха… Песенка его тогда будет спета… Не выручат и высокопарные слова о том, что он обладает «grosse Fachkenntnisse auf seine Sachgebiet»[55], вписанные всего лишь два года назад в его личную картотеку, хранящуюся в несгораемом шкафу берлинского главного штаба СД.

Вдали от фатерланда эсэсовец Эйхман неожиданно ощутил страх, понял, что он в западне.

Наступившая пауза была мучительна. Адольф Эйхман обдумывал, как бы выбраться из ловко устроенной ловушки.

— Это так, господа… — вымолвил он наконец. — Все верно. Однако прежнего Адольфа Эйхмана нет. И это тоже верно… Перед вами — Эйхман-идеалист! А вы, как я понимаю, тоже идеалисты. И поверьте, мне это весьма приятно. У нас много общего. Это не ради констатации, а отрадный факт! Будь я евреем, вне всякого сомнения, я был бы самым ярым сионистом…

Ответ заслуживал внимания, потому что у эсэсовца Эйхмана уже были кое-какие заслуги перед сионизмом; пленил ночных собеседников и смиренный тон, каким это признание было высказано. Уловив возникшее к себе доверие, Эйхман ловко пустил в ход испытанные козыри: щегольнул несколькими словами на иврите, затем произнес две-три фразы на идиш, которые запомнились ему, когда он частенько бывал среди евреев, работавших в «Вакуум ойл компани». К подобному маневру Эйхман прибегал не впервые. Как-то года четыре назад для проверки боеготовности австрийских эсэсовцев «черного легиона» в Австрию тайно прибыл рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер, и Адольф Эйхман, присягавший ему в верности, приятно удивил шефа, продемонстрировав перед ним «обширное» знание языка людей той самой национальности, которую нацизм объявил врагом «номер один».

С тех пор Адольф Эйхман круто пошел в гору. Но, очутившись в Палестине, где, к своему великому несчастью, он встретил людей, досконально знавших о нем чуть ли не все, что он старался скрыть, Эйхман ощутил реальную возможность скатиться с этой горы в глубокую пропасть.

Чтобы выиграть время для обдумывания очередного хода, он счел целесообразным намекнуть, что если вдруг с ним или его напарником случится несчастье за пределами третьего рейха, то это непременно повлечет за собой серьезные акции против евреев-заложников. Разве подобное обстоятельство не беспокоит их единоверцев?

Хагановец хладнокровно и цинично ответил: если уважаемый герр Эйхман внезапно скончается от разрыва сердца или солнечного удара в каком-нибудь малоизвестном поселке Палестины, а в Германии по этой причине казнят невинных заложников-евреев, то ведь Эйхману от этого вряд ли будет легче.

— Не правда ли, герр Эйхман? — тихо спросил представитель ШАИ. Его глаза выражали искреннее сочувствие своему собеседнику, даже грусть. — Поэтому не кажется ли вам, что пора, наконец, перейти к конкретному разговору?

— Чего же вы хотите от меня, господа? — спросил Эйхман.

— Сущий пустяк! И насколько я понимаю, наше предложение будет выгодно и для вас, и для Германии…

— Я весь внимание, господа! Но заранее скажу: если дело, к участию в котором вы хотите привлечь меня, пойдет на пользу великому германскому рейху, я, разумеется, сделаю все, что в моих силах…

— В клятвенных заверениях, герр Эйхман, нет необходимости, — тихо прозвучал ответ на пылкое обещание. — Как вы теперь понимаете, у нас есть более веские гарантии. И я уверен, что мы договоримся… В свое время кайзер Вильгельм обещал доктору Герцлю поддержать создание «еврейского национального очага», если территория Палестины будет объявлена германским протекторатом. Англичане воспротивились этому. Они опасались, как бы Германия не стала более могущественной империей, чем того хотелось лордам с Даунинг-стрит… Теперь и вы и мы можем многого достигнуть! Но для этого нам нужно оружие! И мы хотим, чтобы вы помогли нам получить его… Великобритания — потенциальный враг германского рейха.

Выслушав собеседников, Эйхман воспрянул духом: шантаж не удался, сделка эта соответствовала секретной миссии, которую он выполнял здесь, в Палестине, и о которой, судя по всему, его собеседники не были осведомлены. Успешное выполнение поставленной перед ним задачи сулило и ему, Эйхману, немалые выгоды. Выходит, рановато оплакивать себя, ему предстоит еще взлететь на вершину…

В небольшом, только что возникшем еврейском поселке между эсэсовским фюрером и представителем «шэрут ле Исраэль» при участии двух человек из специальной оперативной службы «хаганы» и особого штаба «массад» зародилось тогда соглашение огромного международного значения… Предварительная договоренность была достигнута быстро. В ней были заинтересованы обе стороны: нацисты создавали в Палестине «пятую колонну» для действий против Великобритании; сионисты лезли, из кожи вон, чтобы ускорить приход того дня, когда можно будет разговаривать с арабами и отчасти с англичанами языком пулеметов. Детали соглашения должны были определиться после переезда Эйхмана в Каир, куда он намеревался отбыть из Иерусалима вместе с напарником. Там им предстояла встреча с великим муфтием Иерусалима Амин-эль-Хуссейном — главным резидентом рейхсфюрера СС Гиммлера на Ближнем Востоке. Именно с ним и должен был состояться разговор об активизации в Палестине «пятой колонны».

Рано утром Адольф Эйхман беспрепятственно, в отличном настроении покинул поселок. Он не сомневался, что в Берлине одобрят его план. Довольный собой, Эйхман размышлял: «Если каждая пуля или снаряд, выпущенный из немецкого оружия руками сионистов, попадет в англичан, это уже хлеб!.. И если в это дело ввяжутся арабы — а англичане, надо полагать, ответят тем же и арабам, и иудеям, — то это уже будет хлеб да еще с маслом!»

Однако слушок о каком-то тайном сговоре между приезжим эсэсовцем и специальной оперативной службой «хаганы» просочился в Лондон. Поэтому находившемуся в Каире «корреспонденту» газеты «Берлинер тагеблатт» господину Экману неожиданно было отказано в повторном въезде в Палестину.

Об этом немедленно стало известно человеку из штаба «массад». Это был молодой офицер Абба Эбанс, работавший в Интеллидженс сервис и поддерживавший со специальной оперативной службой «хаганы» более тесный контакт, чем дозволялось практиковать сотрудникам двух родственных ведомств. Он прислал короткую шифровку с пометкой «по прочтении уничтожить». В ней Абба Эбанс сообщал руководству ШАИ, какую в настоящее время занимает должность в СД гауптшарфюрер СС Адольф Эйхман, как исключительно велики его возможности и полномочия в отношении евреев, проживающих в третьем рейхе.

Тотчас же в Каир поспешили для встречи с Эйхманом двое: руководящий работник «массад», уже знакомый ему человек, вторгшийся однажды ночью в номер отеля, и второй — тучный немолодой мужчина, работавший главным экспедитором экспортно-импортного бюро. При встрече с Эйхманом они обсудили ряд важных вопросов, уточнили детали реализации достигнутого прежде двустороннего соглашения.

Результатом беседы в Каире и представленного затем в СД обстоятельного доклада Эйхмана о поездке в Палестину (в нем в общих чертах излагался план использования помимо приверженцев великого иерусалимского муфтия Амин-эль-Хуссейна также сионистов против англичан и арабов, а последних — против иудеев) явилось решение нацистских верхов начать подготовку к эмиграции евреев из рейха и доставку в Палестину оружия.

Прибывшие вскоре в Германию представитель штаба «Массад» и эмиссары специальной оперативной службы договорились о создании здесь трудовых лагерей для сортировки и подготовки евреев к отправке в Палестину. Принцип отбора людей в эти лагеря был установлен бесстыдно-откровенный: отбирались только вполне трудоспособные мужчины и женщины, которые могли бы совмещать работу с несением воинской службы, специалисты ряда отраслей, в первую очередь лица, имеющие заслуги перед сионизмом (то есть буржуа, финансировавшие сионистов), люди, состоящие в организациях, примыкающих к сионистам, как, например, «Гардония» или «Маккабия».

Таким образом, определение лиц, подлежащих эмиграции, преследовало в основном три цели: заполучить максимум пушечного мяса, денежных тузов и преданных идеям сионизма кадров.

Для первой, наиболее многочисленной категории людей в лагерях организовывалось военное обучение по образцу подготовки, проводимой на «акшаре».

Все эти люди со временем должны были отбыть в Палестину не с пустыми руками. Вместе с ними готовилось к отправке захваченное вермахтом иностранное оружие. Нацисты согласились передать его в виде компенсации за имущество, которое оставляли в Германии евреи-эмигранты.