Ад ближе, чем думают - Александр Домовец

«Что тебе сказать, офицер Телепин? Что Энтони – твой сын? Ты и сам это понял. Ты только ещё не понял, что, не успев его обрести, сразу же и теряешь…

У каждого человека своё предназначение, своя судьба. Энтони избран для того, чтобы стать хранителем чаши. Я долго искал преемника. Но как только астральный свет Энтони привлёк моё внимание, в тот же миг стало ясно: это он. Юноша слишком похож на Галахада, чтобы сомневаться. Но разве дело только во внешности? Как и Галахад, Энтони – внебрачный сын военного человека, воспитывался в монастыре, стремится к Богу, чист душой и непорочен телом…

Однако я так боялся впасть в ошибку, что составил десятки гороскопов, исследуя судьбу Энтони. Все они однозначно указывали, что по истечении восемнадцати лет юношу ждёт полное изменение жизни и сущности. Но и этого мало. Пренебрегая опасностью вновь встретить Моргану, я много раз выходил на поверхность и молил небеса дать мне знак. И однажды пришло знамение. Оно подтвердило: новым хранителем чаши станет юноша-сирота Энтони Сканлейн. Я рассказал о знамении Граалю и спросил, можно ли в него верить. Видел бы ты, как засияла чаша в ответ!..

И тогда я вызвал Энтони в Эйвбери и подготовил поездку. В итоге всё свершилось так, как предначертано свыше. Ты обращаешься к Энтони, но, в сущности, он тебя уже не слышит. Смирись».

«Но так не должно быть! – зарычал я в ответ. – Это же мой сын, моя кровь… По какому праву ты и твоя чаша?.. Верни сына, старик! Для своих игр выбери любого другого!..»

«Только неожиданность и потрясение извиняют твой гнев и твои запальчивые слова́, – сурово сказал Мерлин. – Цена этих, как ты говоришь, игр – спасение мира от сил преисподней. Неужели я зря рассказывал про Орден, Моргану, Грааль, и ты ничего не понял? Неужели ты думаешь, что я шучу или преувеличиваю? Неужели ты безумно дерзнёшь оспаривать промысел – нет, не мой, но Божий?»

«Я ничего не хочу знать, – тупо произнёс я, сознавая, но не в силах признать правоту чародея. – Мне нужен мой сын, и ты мне его вернёшь».

«Я не могу этого сделать, – печально сказал Мерлин. – Его судьба определена не мной. Я лишь орудие в руках высшей силы. И потом… Если тебе нужен сын, как ты посмел много лет назад оттолкнуть любившую тебя женщину, которая носила твоего ребёнка? Вот этого самого Энтони? Как ты посмел руками своего отца откупиться от неё? Нет, офицер Телепин! За всё в жизни надо платить, а за подлость и предательство – особо. Я уже говорил и повторяю: смирись.

А за сына не беспокойся. Стоять на страже рода человеческого вместе с божественной чашей – участь горькая, но святая. За подвиг этот невидимый, тяжкий и вечный ему вечностью же и воздастся… В утешение ты можешь гордиться тем, что рождённый от тебя русский мальчик тысячу лет будет спасать мир от всего самого злого и тёмного, что может быть на земле».

С этими словами чародей отвернулся.

Джеральд Вильямс

Телепин беспокоил меня всё больше. Как исказилось его лицо, когда Мерлин возвестил имя нового хранителя чаши… Реакция неадекватная, с чего бы? Если Энтони призван сменить Мерлина в подземном храме, значит, его судьба именно такова. Ведь кто-то должен быть рядом с Граалем, делить с ним службу, подпитывать его силы. Иначе…

Действительно, а что иначе?

Я машинально прикинул возможные последствия ослабления чаши. Изголодавшиеся монстры преисподней вновь, как и полтора десятка веков назад, хлынут на землю – это так. Однако за минувшие столетия человечество создало военный арсенал, который во времена короля Артура и не снился, – стало быть, не беззащитно. Вопрос лишь в том, насколько против нелюдей эффективны пули и бомбы. А церковь? В любом случае, жертвы будут неисчислимы, не дай Бог… Нет, Грааль необходим, а значит, необходим и хранитель. Хотя, говоря откровенно, не по себе при мысли, что полюбившийся нам Энтони навсегда останется в подземелье…

Мне показалось, что Мерлина одолела слабость. Всё это время он держался довольно бодро, однако теперь лицо побледнело, одышка усилилась, а живые тёмные глаза потускнели. Долгий разговор отнял у него силы.

– Вам плохо? – тихо спросил Баррет. – Я могу вам чем-то помочь? Я всё же биолог, почти врач…

Чародей тяжело опустился в кресло и отрицательно покачал головой:

– Чем ты мне поможешь… Приближается конец, вот и всё. От этого не лечат, да и не страшно. В моем возрасте смерть воспринимаешь уже не как безносую гадину, а как долгожданную возлюбленную… – Внимательно посмотрев на мисс Редл, он вдруг кивнул в её сторону и добавил: – А вот ей лекарь пригодился бы. Вон, я вижу, еле держится на ногах и лицом стала, как полотно…

Чародей был прав. Лоб и щеки мисс Редл обильно покрылись по́том, хотя в храме ощущалась лёгкая прохлада. Лицо сделалось неестественно белым, глаза как-то разом ввалились и лихорадочно заблестели. Баррет, нахмурившись, подошёл к женщине и взял за руку.

– Да у вас пульс за двести! – озабоченно сказал он, оглядываясь на чародея, словно хотел попросить аптечку.

– О как! Говорили же, чтобы сидела дома, – буркнул Ходько, хотя и смотрел на секретаршу не без жалости.

– Нет-нет, со мной всё в порядке, – пробормотала мисс Редл трясущимися губами, оттягивая ворот свитера. – Я просто устала, я просто… сейчас пройдёт…

С этими словами она рухнула на стул. Неожиданно Мерлин разразился негромким смехом с оттенком злорадства, так не вязавшимся с его обликом. И столь же неожиданно смех оборвал.

– Не пройдёт, и не надейся, – сказал он, жёстко щурясь.

Реплика была настолько странной, что даже чем-то явно потрясённый (знать бы ещё – чем) Телепин встрепенулся и уставился на Мерлина с изумлением.

– Что вы такое говорите, мистер Мерлин? – ужаснулась Айрин.

Баррет посмотрел на чародея, как врач смотрит на безнадёжного больного, который уже заговаривается. Перехватив его взгляд, Мерлин с неожиданной энергией поднялся из кресла.

– Не волнуйтесь, из ума ещё не выжил, – бросил он. (Хотя, откровенно говоря, такой вывод просто напрашивался.)

Он подошёл к стулу, на котором слабо корчилась мисс Редл. Наклонился к женщине. Долго, глаза в глаза, изучал некрасивое лицо. Секретарша издала невнятный возглас.

– Прекратите! – неприязненно сказал Ходько. – Что вы её рассматриваете? Разве не видите, ей нужна помощь.

Он шагнул вперёд, словно хотел отстранить Мерлина от женщины, но чародей, не отрывая взгляда от секретарши, сделал жест – и полковник застыл на месте. Медленно пятясь, словно через силу, вернулся на место.

– Яви свой лик, – негромко велел Мерлин, воздев руки.

Эти слова произвели действие столь же сильное, сколь и неожиданное.