Женщины его Превосходительства (СИ) - Кам Ольга

Это единственный способ все прекратить. Что именно «всё», Романов не уточняет. Но сдается мне, это не счастливая совместная жизнь.

За мной останется последний ход. А уж сделать его или нет, вопрос исключительно моих предпочтений.

Под «проблемой» он подразумевает себя.

Я смотрю на прозрачный кусок пластика и тихо охреневаю. А потом говорю:

-Ух, ты.

Я то ведь уже надеялась, что эта чертова ночь закончилась. Со всеми ее фееричными признаниями. И откровениями.

Он доедает медальоны из свинины и жестом просит принести счет. Расплачивается золотой картой и коротко благодарит официанта. По его мнению, наш разговор окончен. По его мнению, больше нам нечего обсуждать.

– Ты спихиваешь на меня ответственность за свою жизнь. Не хотелось бы в будущем отвечать за всех подряд.

Он усмехается и протягивает руку, чтобы уйти.

– Не переживай, отвечать тебе придется только за себя. И за меня. Тебе понравится.

В результате альтернатив у меня никаких. Я не хочу быть в ответственности за того, кого так и не приручила. Я даже не уверенна, хочется ли мне его приручить. И уж точно не верится, что это вообще возможно.

Я через силу улыбаюсь и сжимаю его ладонь.

Пох*й.

Глава 37

«Шард» – небоскреб в центре города. Бетон и стекло. Стекло и бетон. Прекрасен в своем уродстве. Шпиль города. И его же гордость. Я только догадываюсь сколько стоят здесь видовые квартиры. Впрочем, и не видовые тоже. За квадратный метр – целое состояние. Да что там, даже за сантиметр.

Зато, когда стоишь на пятьдесят пятом этаже и смотришь вниз через полностью застекленную стену…

Захватывает дыхание.

Захватывает мысли.

Замирает. Все. Вокруг. И ты замираешь. На месте. Во времени. С широко открытыми глазами.

Под ногами, твоими ногами, кажется, улегся весь мир. В сонных сверкающих лучах утреннего солнца. И синее-синее небо. До горизонта. С перистым следом от самолета.

«О, Боже» – вот первое, что приходит на ум.

А потом:

«Вот, бл*дь. Почему я раньше этого не видела?».

Сказочного хрустального волшебства. Настоящей магии. Как на ладони. В шаговой доступности.

Почему десятки раз проходила, проезжала. Мимо. Не задерживая взгляда. И без всякого желания остановиться, задержаться, оглядеться.

И сама тут же нахожу ответ: не нужно было. Не до этого было. Не до красот. Не до пейзажей. И, тем более, синего неба. Не до сумасшедших элитных квартир на самой вершине осколка льда.

Потому что от тихого восторга до тихого отчаяния всего один шаг. Один человек.

И этот человек стоит чуть позади меня. От его присутствия все меняется. Как в гребанной сказке. Начинает искриться, светиться, играть. От одного только присутствия.

Он говорит, что все это принадлежит мне.

«Что именно? – Всё». И его ладони ложатся на мои плечи.

«Пусть каждое твое утро будет таким. – Не будет. Без тебя не будет». Губы касаются кожи легкими поцелуями. В районе шеи. Ниже. До лопаток. По позвоночнику.

Вздрагиваю и прикрываю глаза. Сквозь влажные ресницы свет из окна играет всеми цветами радуги. Воздух сверкает как бриллиант. Зажмуриваюсь.

«Когда-нибудь. Терпи. И не плачь».

Его слова путаются в моих волосах. Ластятся, шепчут, успокаивают. Тихие, покорные. Но такие неизбежные. Такие правдивые.

«Когда-нибудь? – усмехаюсь, перевираю, передергиваю. Его спокойный тон голоса. -Ты никогда не сможешь».

«Было бы желание».

Пуговица за пуговицей на тонкой блузке. Медленно. Осторожно. Не торопясь. Рисунки на обнаженной коже. Замысловатые, мистические. Кончиками пальцев. По ажурному краю нижнего белья. Так трепетно, так благоговейно. Что не смею шевелиться. Замираю. Только подаюсь чуть назад. Чтобы соприкоснуться. Чтобы почувствовать тепло его тела. Его дыхание. Еще ближе.

Молния на юбке, и его ладони на бедрах. По внутренней стороне. Изучают линии. Исследуют предел. Моего терпения. Моего желания. До короткого вздоха. До закусанной нижней губы. До боли.

Он обхватывает меня одной рукой за плечи и прижимает к себе. Не дает повернуться. И увернуться тоже не дает. От настойчивых движений пальцев внутри меня. Все глубже. Так, что не удержаться от глухого стона, случайно сорвавшегося с языка. И злого шепота. По буквам:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

«Хватит. Прекрати. Хочу. Не так».

А за окном лучи солнца играют в отражениях. Шевелятся улицы. Мигают светофоры. За окном панорама, от красоты которой хочется визжать. За окном так высоко, что не верится. И его голос на самых низких нотах. Здесь. Совсем рядом.

«Будешь терпеть. Будешь ждать. Будешь приезжать, куда скажу. Будешь встречать. Будешь провожать. Так ведь?»

Отвечаю сквозь зубы, сквозь плотно стиснутые зубы:

«Да пошел ты», – без пауз, на одном быстром сдавленном выдохе. Больше из чувства противоречия.

Он мог бы и не спрашивать. Мне можно было бы и не отвечать. Все равно любая фраза носила бы в себе один и тот же смысл. Одно и тоже согласие. Какие буквы к нему не придумывай. Хоть китайские иероглифы.

Вместе с нижним бельем на пол сползает гордость и самолюбие. С тихим шорохом. С тихим покорным шорохом. Ткань и прочие жизнеутверждающие черты характера скользят вниз. Романов сопровождает поцелуем каждый сантиметр их пути. Словно в награду за послушание.

Путь до спальни. Не размыкая объятий. Не отпуская рук. Не отрываясь друг от друга. Холодные гладкие простыни. Горячие поцелуи. Крик в подушку. И крепко сжатый между зубами скользкий шелк. А еще, кажется, слезы. Мои. Соленые. На ресницах. Искусанные в кровь губы, и его исцарапанные плечи. Разведенные колени и быстрые движения. Внутрь.

И только потом рваный сон. Усталый и поверхностный.

Даже во сне он так сильно прижимает меня к себе, что становится трудно дышать.

Почти невозможно.

***

Просыпаюсь далеко не с первого раза. Сначала следует одна попытка за другой. Сон смешивается с реальностью в каких-то невообразимых пропорциях. И никаких полезных мыслей на одну удельную единицу времени.

Попытка номер раз. Его руки на внутренней стороне бедер. Медленно скользят по коже. Так неторопливо, так осторожно. До тех пор, пока дыхание не сбивается с ритма. Когда уже невозможно скрывать свою непричастность и делать вид, что ничего происходит. Все случается медленно вперемешку с обрывками сна. На грани бессознательного, когда больше чувствуешь, чем понимаешь. Дыхание у шеи, такое же учащенное. Заводит. Невидимые механизмы. Тело отзывается и тянется. За продолжением.

Одно движение навстречу. Всего одно. До полной потери контроля над ситуацией.

До тугого шипения с губ. До глубокого проникновения. До того, как мир вокруг прекратит свое существование.

Попытка номер два. Переворачиваюсь на живот и сажусь сверху него. Языком по линиям гладких мышц. По теплой коже. Прикусывая. Так что остаются ровные черточки зубов. Как отпечатки. Пока его губы не изгибаются в улыбке. Самой обыкновенной, простой и понятной. В ней нет скрытого смысла, нет язвительной усмешки, нет холодной самоуверенности. Нет ничего, кроме пробуждения от сна. Неспешного и приятного.

Я никогда не видела, чтобы он так улыбался.

Я никогда его так не будила.

Встречаемся взглядами в темноте. Он ловит меня за запястья и крепко сжимает. Так сильно, что появляются алые кровоподтеки.

Наклоняюсь ближе и слизываю его улыбку кончиком языка. По контуру губ. Медленно и осторожно. А потом очень тихо произношу его имя. Как заклинание. Как мольбу. Как просьбу. Как обещание. Впервые вслух. Впервые, когда он во мне.

И, наконец, третья попытка. Последняя и самая удачная. В сознании уже полностью сформировалась неизбежность данного действия. Теперь осталось только включить телефон, чтобы точно узнать, кто-что обо мне думает. И в каких именно выражениях. Невозможно просто так взять и потерять целый день. Обязательно будут какие-нибудь последствия.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Но для последствий нужно собраться духом.