Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

Именно сейчас, когда юноша остался наедине с природой и посмотрел на ненадежную горную дорогу, которая привела его к вершине, в его мыслях возник образ Виноны. Он вдруг увидел ее. Казалось, что девушка была здесь, рядом с ним. Лукас почти ощутил ее присутствие и запах. Винона весело смеялась и смотрела на него своими большими, чуть раскосыми глазами цвета корицы. Ее объятия и сладкий аромат обволакивали его, а сама Винона повторяла фразу, которую юноша услышал прошлым вечером. Девушка тогда не произнесла эти слова вслух, они всего лишь появились в ее мыслях, но Лукас отчетливо услышал: «Диавуушиишик, ашкиикше». Как красиво звучали эти слова! Они означали «Я очень люблю тебя» на языке апсалоке. Лукас громко повторил их. Действительно, это звучало красиво. В Виноне было что-то, что завладело его мыслями. Что-то, что с огромной силой пробивалось сквозь мысли юноши об Ориане.

Внезапно Лукас почувствовал, что биение его сердца усилилось, но на этот раз он не смог успокоиться. Создавалось впечатление, что жизнь Кендаля завладевала его собственной. Юноша приостановил подъем. Сомнения одолевали его. «Я перестаю быть самим собой?» — спрашивал себя Лукас. Было очевидно, что обе жизни переплелись. На самом деле они уже пересеклись. Юноша думал о том, может ли сердце настолько господствовать над человеком, чтобы контролировать даже его мысли. Внутренняя борьба настолько увлекла Лукаса, что он не заметил, как из-за стаи птиц, чудом не задевшей его, он едва не потерял равновесие. И только благодаря их крику юноша быстро отбросил навязчивые мысли, которые наводили на него тоску. Он снова надел рюкзак и продолжил восхождение.

Подъем на гору Орла не требовал огромных усилий, по крайней мере, по тому ее склону, который они выбрали. Однако местные старики рассказывали, что в расщелинах и между камнями было несметное количество слепых змей. Они выползали по ночам и приближались ко всем живым существам, от которых исходило тепло. В связи с этим на гору чаще поднимались приезжие альпинисты и скалолазы, которые, в отличие от местных жителей, не ведали этих историй. Последние же, если и решались на такой подъем, то совершали его только группой. Лукаса, который не верил в легенды, никогда не одолевало любопытство, и он не испытывал желания подняться на гору до тех пор, пока не познакомился с индейцами. Тем не менее сейчас у юноши была одна цель: взойти на вершину до наступления темноты и начать поединок с самим собой, что было настолько важно для Джозефа.

Человек-медицина шел на некотором расстоянии от Лукаса. Он дал юноше время уйти вперед, чтобы тот не ощущал его присутствия. Однако индеец не хотел быть слишком далеко от Лукаса, так как на нем лежала ответственность за все, что могло произойти. Необычный кот Бака следовал по пятам за Джозефом. Он крутил хвостом и заставлял звенеть колокольчик, который надел на него человек-медицина. Веселый звук этого украшения был связан с тем, что колокольчик кота был одним из тех, которые индеец использовал при исполнении ритуальных танцев, надевая их себе на щиколотку. Человеку-медицине особенно нравился танец, изображавший полет ворона, под монотонный звук барабана. Каждый шаг танцора, наклонявшего свое тело то вперед, то назад, сопровождался звоном.

Ворон, эта черная птица, была давним знакомым людей племени. Кроу[48], или вороны, как их называли, отлично имитировали таких птиц. Индейцы всегда тщательно наблюдали за движениями животных в различных ситуациях и использовали результаты таких наблюдений в своих ритуалах. Для индейца жизнь вдали от животного, за которым он мог наблюдать, была немыслима. «Индейцы любят животных. В действительности мы не считаем себя высшими существами по отношению к ним, растениям, рекам или горам. У всех есть свой дух. Поэтому мы должны уважать их…» Так сказал Джозеф Лео, когда увидел, какую гримасу скорчил молодой человек, заметив, как он разговаривает с котом на своем языке, прежде чем отправиться вслед за Лукасом. И дело в том, что Бака, казалось, понимал индейца. Брэд вынужден был стукнуть Лео по спине, чтобы тот вышел из состояния оцепенения, в которое он впал, наблюдая за этой сценой, и занялся подготовкой базового лагеря.

— Закрой рот! Очень смешная видеть тебя таким с открытой ртом.

На этот раз у Лео не было желания поправлять Брэда. Он отстал от журналиста, который постоянно путал мужской и женский род существительных и прилагательных[49].

Палатки расставили точно по кругу и стали ожидать прихода всех друзей на следующий день.

В первые вечерние часы солнце еще продолжало палить, но уже не с той интенсивностью, как днем. Единственная остановка, которую сделал Лукас, была связана с необходимостью принять таблетки и выпить немного воды. Он подумал о том, что это, должно быть, последние глотки, которые он сделает перед тем, как подняться на вершину. Там юноше предстоит пережить самое суровое и тяжелое испытание в жизни. Он продолжил восхождение. Лукаса воодушевляло то, что с каждой минутой он приближался к вершине горы. Каменные глыбы становились круглее, и по пути уже не было видно никаких растений. Он посмотрел на свои руки, которые покраснели и заметно распухли. Но подъем был почти закончен. Юноша подсчитал, что примерно через час он подойдет к месту завершения подъема и начала путешествия вглубь самого себя.

Испытывая любопытство, он бросил взгляд вниз и почувствовал нечто похожее на головокружение. Когда Лукас внимательно рассмотрел вид, открывшийся с высоты, он понял: перед ним была КРАСОТА с большой буквы. Лукас глубоко вздохнул и вспомнил один из своих разговоров с Джозефом. Человек-медицина тогда сказал: «После того как человек познакомится с красотой, он не возьмет себе в спутники посредственность. Красота — это все. Это констатация того, что человек мал, очень мал во Вселенной». Только теперь юноша полностью осознал смысл этих слов. Он испытывал настоящее блаженство. Наблюдая жизнь с высоты птичьего полета, Лукас начал понимать извечное желание человека летать, бросать вызов самому себе, завоевывать.

Юноша закрыл глаза и представил себе, что он — птица, летящая над этими местами. Он почувствовал прикосновение ветра к своему лицу. Начинал дуть фореньо[50], ветер, который приходит из морских далей в первые вечерние часы, ветер, приносящий жизнь и долгожданную прохладу в самые жаркие дни года. На этот раз фореньо несколько запоздал. Желание достичь вершины придало Лукасу новые силы для того, чтобы продолжать идти вперед. Удивительно, но теперь подниматься по скалам стало гораздо легче, чем это было в начале пути. Прыжок. Руки снова удерживают его. Одна нога стоит, закрепившись в расщелине, другая ищет опоры. Рука тянется вверх, а нога, оставаясь неподвижной, удерживает вес тела. Осталось совсем немного. Лукас интуитивно чувствует, что конец пути наступит раньше намеченного срока. Еще одно усилие. Он ощущает что-то похожее на эйфорию. Еще чуть-чуть вперед. Ногти царапают камень. Он не сделает ни одного неловкого движения, ибо ему не хочется в самый неподходящий момент потерять равновесие. Еще немного, последнее усилие и… Есть! Перед глазами юноши величественная вершина.