Чужая жизнь - Ньевес Эрреро

— Он не сможет, завтра он идет в поход.

Лукас закрыл глаза. Он не знал, что ему сделать, чтобы младший брат помалкивал и не вмешивался в разговор.

— Ты идешь в поход?

— Да, я иду на четыре дня в горы. Я ничего тебе не говорил, потому что не знал, смогу ли пойти. Ну, ты же знаешь. — Лукас коснулся своей груди.

— Да… — Ориана не находила слов. Ей казалось, что она поставила себя в смешное положение, сделав такое предложение.

— Но я хочу, чтобы ты дала обещание пойти на пляж в следующие выходные, — поспешил сказать Лукас.

— И меня тоже запишите, — добавил Луис.

— Ну, это мы еще посмотрим, сможешь ли ты пойти… — сказал старший брат, снисходительно посмотрев на мальчика. — Я иду в поход с моими новыми индейскими друзьями. Для меня подъем на гору — ответ на вызов, — попытался он оправдаться.

— Да, конечно, — промолвила девушка, подумав о том, что лучше бы она ничего не говорила.

— Я позвоню тебе по возвращении и обо всем расскажу. — Лукас растерялся, не зная, что ему сделать, чтобы к Ориане вернулось хорошее настроение.

— Прекрасно! — коротко ответила Ориана.

— А как насчет понедельника? Мы поедем на Салтес? — До того как вернуться домой, Лукас хотел договориться о следующем свидании.

— Думаю, что да, можно договориться… Музей организует группу, которая будет принимать участие в раскопках. Я в этом уверена, но должна уточнить у матери.

— Давай точно договоримся, — настаивал Лукас, — с раскопками или без них, хорошо?

— Хорошо, — сказала Ориана.

Они уже подъезжали к той улице, на которой жили братья.

Лукас приблизился к девушке и поцеловал в щеку. В течение нескольких секунд они смотрели друг на друга, не в силах оторвать взгляд. Луис разрушил внезапно возникшее колдовство.

— Я тоже хочу поцеловать Ориану, — заявил он брату и ударил его по руке.

Девушка улыбнулась, и Лукас отодвинулся, чтобы у брата, сидевшего на заднем сиденье, тоже была возможность поцеловать Ориану. Братья вышли из машины и попрощались с девушкой. Лукас смотрел вслед удаляющейся машине.

Начиная с этого момента он все делал в спешке. Ему нужно было приготовиться к самому трудному путешествию в жизни. Придя домой, Лукас прежде всего позаботился о том, чтобы положить в рюкзак свои таблетки. Затем он приготовил две футболки и две пары брюк. Юноша знал, что много одежды ему не потребуется, поэтому на вершину горы не собирался брать ничего лишнего. Джозеф предупредил его, что на встречу с самим собой Лукас пойдет обнаженным, как это делают индейцы, а значит, не стоило брать много вещей.

Этой ночью юноша решил психологически подготовиться к испытанию, которое ему предстояло пережить через несколько часов. Между тем у него из головы не выходила Ориана. Он очень жалел о том, что им так и не удалось поговорить наедине. Лукас думал и о рассказе, услышанном от матери Орианы, о возможности снова побывать на острове, но все размышления перебивала назойливая мысль о том, что, несмотря на близость девушки, он каждый раз оказывался неспособным даже намекнуть ей на свои чувства. Пересадка сердца научила его тому, что ничего нельзя откладывать на завтра, поскольку завтра может попросту не наступить. Прежде чем закрыть глаза, Лукас мысленно прошел тот путь, который ему предстояло преодолеть через несколько часов, а затем погрузился в сон.

Свет начинающегося дня проник через окно в комнату Лукаса. Он не опустил жалюзи, и первые солнечные лучи осветили его лицо. Через полчаса эти лучи сфокусировались на глазах юноши. Он моргнул и в следующее мгновение проснулся. Наверное, было еще очень рано, но комната уже была залита солнцем. Лукас сел на кровати и подумал о том, что не сможет выдержать четырех дней под открытым небом. Вся уверенность, которая еще вчера наполняла его, вдруг куда-то испарилась. В какой-то момент юноша вынужден был открыть окно, так как ему не хватало воздуха. Свежий ветер, с силой ворвавшийся в комнату, удержал Лукаса от решения позвонить Джозефу и сказать, что он не пойдет на гору. Юноша посмотрел на свой шрам и, проведя по нему указательным пальцем сверху вниз, задумался. Было очевидно, что он уже не тот, кем был раньше. В его жизни все изменилось.

В квартире послышался какой-то шум, и Лукас, отбросив все мысли, отправился в душ. Он не будет делать этого на протяжении четырех дней. Юноша провел под струей воды достаточно много времени, как будто прощался с ней. Едва Лукас вышел из душевой кабинки, зазвучал сигнал домофона. Так рано мог позвонить только Лео. Когда Лукас вышел из комнаты, его друг уже стучал в дверь костяшками пальцев.

— Ну и непоседа ты, Лео, — приветствовал своего товарища Лукас с порога комнаты.

— А я уже думал, что опаздываю, — ответил Лео, поправляя волосы. Казалось, что он вылетел на улицу, едва поднявшись с постели.

— Ты завтракал? — спросила Пилар, которая открыла дверь, чтобы впустить Лео.

— По правде говоря, не успел.

— Садись, я что-нибудь вам приготовлю.

Лукас посмотрел на друга и отрицательно покачал головой. После некоторых сомнений Лео обратился к Пилар:

— Нет, спасибо. Нам уже пора.

— Мы возьмем что-нибудь поесть по дороге, — сказал Лукас.

— Нет, вы не уйдете отсюда голодными… — твердо произнесла Пилар и скрестила руки на груди.

— Хорошо. Я сделаю бутерброды. Сейчас мне не хочется есть, — ответил Лукас, не зная, что придумать, так как он должен был продолжать поститься.

— Вот именно, — сказал Лео, — бутербродов будет вполне достаточно. Нам нельзя больше терять ни минуты.

— Смотри, Лео, — произнесла Пилар, глядя ему прямо в глаза, — надеюсь, что ты приведешь моего сына здоровым. Я возлагаю и на тебя ответственность за его безумные выходки.

— Ну что вы, у Лукаса их нет ни одной. Вот увидите. В воскресенье мы вернемся в полном порядке, — успокоил Лео женщину и незаметно подмигнул другу.

Выйдя из дома, они быстро пошли по улице. Пилар наблюдала за сыном и его другом из окна столовой, которое выходило на улицу. От волнения к горлу подкатился комок. Она не успокоится до тех пор, пока сын не вернется домой.

Друзья направились к тыльной стороне дома, в котором жил Джозеф, и стали ждать прихода Брэда. Через десять минут он подъехал на машине. Сначала друзья убедились, что поблизости никого нет и за ними не наблюдают, и только после этого влезли в автомобиль.

— Поехали, Брэд! Трогай! — сказал Лукас, пригибаясь и отодвигаясь от окна.

— Вот именно, спрячься. Ты, Лео, постарайся прикрыть ее.

— Его, Брэд! Прикрыть его, а не ее.

— Ну, ты же меня понимаешь, — сказал Брэд, озабоченный тем, как бы поскорее убраться отсюда.