Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

— Не мертв — безумен. Они пожрали его разум. Ничего не осталось.

Неожиданно для себя Анни разрыдалась — то ли от облегчения, то ли по какой-то иной причине; Эрик неловко утешал ее — он еще не привык к физическому контакту. Она изо всех сил постаралась взять себя в руки и вытерла слезы, хотя дрожь внутри никак не унималась. Похоже, гномоны исчезли. Она оглянулась на человека в машине — и торопливо отвернулась.

К тому времени, как прибыл инспектор (в сопровождении Бартелми, Натана и Хейзл), Майкл уже благополучно пускал слюни.

В пять часов вечера все сидели в гостиной Торнхилла; собравшиеся уничтожали съестные припасы Бартелми и пили чай. Тем, кто не за рулем, предлагались более серьезные напитки.

— Так никто и не удосужился объяснить, как вы оказались там почти одновременно, — заметила Анни. Пережив допрос с пристрастием, проведенный Побджоем, и умело обойдя наиболее щекотливые аспекты происшествия, она лишь теперь начинала по-настоящему успокаиваться.

— Очевидно, мы все в одно и то же время забеспокоились о тебе, — отозвался Бартелми. — Натан вернулся в целости и сохранности, и я решил сопроводить его домой. Когда тебя не оказалось в лавке, мы, как и Ровена с Эриком, стали расспрашивать людей на Хай-стрит. Ты ведь довольно давно живешь в деревне, Анни, и знаешь, что это такое. В городе никто бы ничего не заметил, а здесь половина населения знала, куда ты направилась. В какой-то момент к нам присоединилась Хейзл. Потом объявился Побджой. Я очень забеспокоился, когда понял, что ты пошла в Дом-на-Реке. После разговора с Лесовичком я был почти уверен, что за появлением Ненуфар в здешних местах стоит Майкл. Правда, не знаю, каким образом к тому же заключению пришла Ровена…

— Он наврал про погоду в Оксфорде, — объяснила миссис Торн. — Очень глупая ложь. Зачем бы ему это делать, если только он не стремился обеспечить себе алиби? Для грабителя он слишком высок — а значит, замешан в убийстве. Что за тварь разгуливала в образе его жены?

Последовало несколько сбивчивых объяснений.

— Быть может, мы так никогда и не узнаем, что это было на самом деле, — за всех ответил Бартелми. — Ненуфар — такое же «настоящее» имя, как Рианна Сарду. Однако теперь, когда некому призвать ее, она уже не вернется. Разумеется, полиция станет искать ее и ничего не найдет. У них есть давнишний труп и убийца, который зашел слишком далеко, чтобы отстаивать свою невиновность. Так что свои дни он окончит в сумасшедшем доме. Побджой на этом не успокоится — он слишком умен; в конце концов придется ему смириться. Грааль возвращен, так что инспектор не будет настаивать на дальнейшем расследовании обстоятельств кражи; хотя я уверен, что его подозрения насчет вас двоих сохранятся. — Бартелми кивнул Натану и Хейзл.

— А я слышала, как вы сказали ему, что это вы, а не Натан нашли чашу, — возразила Хейзл.

— Я решил, что так будет лучше, — ответил Бартелми. — Впрочем, он мне все равно не поверил.

— Так кто же ее украл? — спросила Ровена. — Кто был тот карлик?

— И мне бы хотелось это знать, — поддержал ее Эрик. — Если он вернуть Грааль в мой мир, значит, у него много силы.

— Вовсе не обязательно, — заметил Бартелми. — Боюсь, ответов на все вопросы я не знаю, так что мы можем лишь строить предположения. Тем не менее в некоторых старинных документах утверждается, что у Джозевия Лютого Торна имелся помощник — некий горбун или карлик…

— Должен быть горбун, — неожиданно заявила Ровена. — Так гласят предания.

— Можно предположить, что хозяин заточил его за какую-то провинность. Он из нелюдей, настоящий гоблин, а не просто низкорослый человек, — иначе бы он не прожил так долго. Так или иначе, он знал, что в заброшенной часовне находится точка перехода, через которую Грааль можно переправить из одного мира в другой…

— А мог бы человек пройти через нее? — перебил Натан. — Извините. Просто мне стало интересно.

— Я бы не стал экспериментировать. Помните: Грааль путешествовал к себе домой, к тому же он предмет неодушевленный, хотя, несомненно, обладающий определенными возможностями. Существует риск того, что живое существо, даже если ему удастся проникнуть через портал, будет просто уничтожено в процессе перемещения.

— А зачем гоблину было возвращать чашу моему народу? — удивился Эрик. — Вдруг он поступил правильно, а мы, наоборот, делаем ошибку, оставляя ее здесь?

— И снова мы не знаем наверняка, — сказал Бартелми. — Быть может, гоблин лишь считал, что действует правильно. А быть может, мы поступили неверно. Заклинание, способное спасти ваш народ — если оно впрямь существует, — еще не готово. Наверное, до тех самых пор было бы разумнее хранить Грааль здесь, вне досягаемости для тамошних террористов.

— Если только я смогу его вернуть, — уточнила Ровена. — Джулиан опять забирает чашу в «Сотбис» — по распоряжению фон Гумбольдтов.

— Мы должны сделать все, что в наших силах.

Ровена отхлебнула тонизирующего чая.

— Так, значит, я действительно должна поверить во всю эту ерунду — про другие миры, морских духов и прочее?

— Хочешь верь, хочешь не верь, — отозвался Бартелми. — Ты знаешь то, что видела собственными глазами.

— О да, знаю. И не скоро забуду. — Ровена поежилась и потянулась за очередным печеньем. — Что за твари набросились на Майкла? Не то чтобы совершенно невидимые, но…

— Гномоны, — объяснил Эрик. — Они из моего мира. Навлекают безумие. Их отпугивает железо.

— Возможно, они охраняли Грааль, — размышлял Бартелми, — хотя на сей раз, похоже, они защищали Анни. Почему, неизвестно.

— Теперь-то все уже кончено, верно? — заметила Ровена. — Пора бы нам узнать правду.

— В жизни все не так просто, — улыбнулся Бартелми озадаченно и чуть грустно.

— Не кончено, — возразил Эрик. — Мой народ до сих пор умирает.

«И не может быть кончено, — думала про себя Хейзл. — Все, кроме меня, успели принять участие в больших приключениях. А я — только в маленьких. Если не считать задержание — а это не так уж и весело. В конце концов, меня даже толком не арестовали, просто допросили…»

«Не кончено, пока я наконец не перестану видеть сны», — думал Натан. (Ведь Халме тогда сказала ему «сим во-халир» — «до встречи».)

«Хотела бы я, чтобы все закончилось, — размышляла Анни, — но — увы. Я не рассказала ему об отце — это часть истории, иначе быть не может; только я не могу. Пусть пройдет хотя бы еще немного времени в невинности, детстве и доверии, прежде чем я разрушу все навсегда».

Все не кончено…

Позже Бартелми сказал ей: