Рождённая летать - Аксюта

— Кстати, куда её?.. — откинувшийся на странно узкую, непривычную спинку кресла Лейв, и вопросительно приподнял левую бровь.

— Крылья отращивать, — улыбнулся чему-то главнокомандующий и охотно продолжил отвечать на осторожные расспросы Лейва. Впрочем, ничего такого, что не было бы известно о ней массе народа, он не рассказывал.

Но и этого оказалось более чем достаточно. Много нового, неожиданного, удивительного узнал он о своей случайно найденной в заштатном гареме любовнице. Многое стало понятно. Некоторые тайны он счёл вполне простительными, хотя неприятный осадок от проявленного недоверия всё же остался.

Но вот то, что она утаила от него, даже не от него лично, а от всего народа кхонов такие полезные знания, которыми поделилась с айями, он ни понять, ни простить не мог. А сколько проблем просто-напросто исчезло бы, умей некоторые, избранные люди настолько совершенно управлять собственным телом, да и методики самоконтроля кхонов можно было бы изрядно дополнить.

Обидно и неприятно. А осознание упущенных возможностей доводит просто до скрежета зубовного.

Самыми паршивыми стали ночи. Или, во всяком случае, то время, что отводилось ей на сон. Боль, которую в другое время можно было игнорировать отвлекаясь на другие занятия, выматываясь в бесконечных тренировочных поединках до бессознательного, ночью подкрадывалась на мягких лапах, запускала острые когти в грудь и спину, будила и вынуждала вставать и снова двигаться-двигаться-двигаться. Даже когда мышцы тяжелели и отказывались работать. Даже когда для продолжения тренировок приходилось расталкивать кого-нибудь из приятелей. Нужда была сильнее. Кричать и ругаться она уже не пыталась, после самого первого дня, когда наоравшись вволю, чуть не сорвала голос, хотя крик помогал неплохо.

Даже, когда усталость наливала свинцом мышцы и валила с ног, Шерил требовала заварить любимый напиток, придающий ей сил, как ни что другое — пьяный мёд и вновь бралась за парные клинки. Мастер Аяна, глядя на это, неодобрительно ворчала, мол, энергия энергией, но и строительный материал для клеток организма тоже нужен и требовала питаться нормально — принимать пищу пусть малыми порциями, но часто. Дело доходило до слёз и скандалов, ибо девушка стала совершенно неуправляемой, но целительница была неумолима.

Брата она увидела на вторые сутки, когда от боли и усталости уже плохо сознавала себя.

В столицу он рванул так быстро, как только смог. Такие известия! Однако сразу к сестре его не пустили. Сначала пришлось вытерпеть длительную, многоступенчатую процедуру дезинфекции, параллельно выслушивая лекцию о том, чему ему предстоит стать свидетелем. И хорошо, что его предупредили заранее. А то бы он, впервые взглянув на Шерил, точно невесть что подумал, и понятно в чём заподозрил добрых хозяев. Выглядела сестрёнка — краше в гроб кладут, но при этом бодро ругалась с миловидной целительницей, пробующей её накормить чем-то питательным. Алишер сделал шаг назад, быстро прикрыв за собой дверь, пока его не увидели, и привалился к стене. Нужна была минутка, чтобы восстановить душевное равновесие и привести в порядок выражение лица.

— Тонкокожий какой, — Мастер Аяна с лёгким неодобрением покачала головой.

Слишком уж впечатлительным Алишер не был, и если бы всё увиденное не касалось его сестры… Он просто не мог, не был в состоянии не сопереживать и потому, жалобно посмотрев на Мастера, спросил-попросил:

— А обезболивающие вы ей можете дать?

— Можем, но нельзя, — с сожалением, ей тоже не доставляли удовольствия мучения девушки, ответила Мастер Аяна. — Любые обезболивающие оглушающе и отупляюще действуют на нервную систему, но именно этого мы сейчас и не можем себе позволить, растут-то как раз новые нервы. Не перетерпеть — и процесс затянется, а может ещё и криво пройти. Зато положительные эмоции, все, какие только можно, будут ей только на пользу, — с намёком сказала целительница.

Ему только казалось, что изобразить на лице положительные эмоции будет неимоверно сложно. На самом деле, стоило только увидеть искреннюю радость в глазах сестры, как по губам сама собой расползлась счастливая улыбка. Алишер в два шага преодолел разделявшее их расстояние и бережно сжал близняшку в объятиях. Потом отодвинул сестру на длину вытянутых рук и одобрительно осмотрел её:

— Надо же какая ты стала! Вылитая Муза!

Муза — не муза, от покровительницы искусств у сестры были разве что только крылья (до чего же непривычно было увидеть их у неё!), сама же Шерька исхудала буквально до костей, круги под глазами, словно кистью нарисованы, рот кривится болезненно. Крылья, двумя крутыми горбами возвышающиеся над спиной, то начинают конвульсивно подрагивать, то застывают в неподвижности и от этих непроизвольных подёргиваний взгляд сестры мутнеет, уплывает куда-то вглубь и вовне.

— Не шути так! — Шерил от чего-то стало неприятно.

— Какие шутки! Вот вернёшься домой, тебя не один я, а все подряд так называть будут, — попробовал Алишер пошутить, но нарвался на неожиданное:

— Знаешь, — где-то в районе желудка сжался ледяной кулак, — а я, наверное, не вернусь, — лицо Алишера вытянулось и Шерил добавила: — Насовсем не вернусь, а слетать, проведать родителей, и вообще узнать как там все, я бы не отказалась.

— И вообще, всё это дела далёкого будущего, — поспешно согласился Алишер, помня о том, что расстраивать сестрёнку сейчас не стоит. Да и способ возвращения он до сих пор не проработал, хотя почему-то не сомневался, что всё легко и быстро получится. — Чем я могу тебе помочь?

— Кроме того, чтобы быть рядом? Знаешь, пожалуй, больше ничего и не надо, — она уткнулась лбом в его плечо, и слёзы, которые приходилось удерживать силой, мимо воли принялись чертить дорожки по щекам. Чего было больше: радости, боли, усталости, облегчения? Всё смешалось в её душе и выплеснулось солёной водой.

«Больше ничего» свелось к тому, что Алишер выступал спарринг-партнёром для неё, когда остальные её друзья выбивались из сил или вынуждены были покинуть выздоравливающую уйдя улаживать какие-то свои загадочные дела. Он же помогал Шерил мыться и заставлял есть намного изобретательнее, чем это делали младшие целительницы. Он настолько вжился в шкуру медбрата, что его даже допустили до крепления бандажа, который поддерживал крылья, пока они не врастут на место как следует. В общем, он был ей братом.

На пятые сутки от завершения операции, когда боль от прорастающих в тело нервов и мышц успела не только пройти, но и слегка подзабыться, её охватило нетерпение. На волю! Под открытое небо! Шерил успела наесться и отоспаться, а пробные взлёты под высокими сводами в одной из естественных пещер её не удовлетворяли. Хотелось сорваться со скалы, распахнуть крылья во всю ширь, почувствовать ими мощь восходящих потоков воздуха. А её почему-то тормозили, бормоча что-то невнятное о том, что нужна ещё какая-то подготовка. Какая ещё подготовка!