История русской бюрократии - Дмитрий Витальевич Калюжный

реализации реформы образования и науки стояла созданная в Москве ещё в 1992 году на грант Мирового Банка Высшая школа экономики. Здесь при участии гарвардской профессуры начали продвигать идею по внедрению единого государственного экзамена — ЕГЭ.

В Соединённых Штатах попытка внедрения ЕГЭ вогнала образование в кризис и была запрещена; в странах Европы идея была отвергнута. Это не смутило наших отечественных бюрократов. Они уцепились за негодную идею и стали распространять о ней красивые мифы: якобы от внедрения ЕГЭ повысится объективность итоговой оценки знаний, выпускники из отдалённых регионов получат больше шансов на получение высшего образования и т. д.

В 2000-м году эксперимент начался в нескольких регионах, с 2008-го систему ввели полностью по всей стране. Зачем?

Настоящее знание — это не просто сумма усвоенных аксиом и теорем, а способность самостоятельно мыслить, которая рождает и самостоятельность действий. Если страна имеет долгосрочные планы, то промышленность ставит задачи высшему образованию, а вузы ставят задачи школе и контролируют её. То есть «оперативный штаб» управленцев выстраивает систему под то, что надо стране, а не под некие абстрактные «бумажные» требования.

Так, в январе 1923 года В. И. Ленин предложил передвинуть весь государственный бюджет в сторону удовлетворения в первую очередь нужд народного образования, а XV съезд партии увязал план культурного строительства с индустриализацией страны. Логика простая: требовалась модернизация армии, а для этого — развитие науки и производства, а для этого — кадры, а кадры надо готовить, начиная со школы.

Так образование получило цель.

XV съезд партии проходил в 1927 году, через десять лет после Октябрьской революции. Все эти десять лет школа активно развивалась и, наконец, для неё была сформулирована цель: увязать образование с задачами индустриализации. А вернёмся в нашу действительность. 3 апреля 2001 года, через десять лет после падения СССР (и все эти десять лет школа деградировала) президент В. В. Путин в Послании Федеральному Собранию РФ сообщил, что школа — это «вложение средств в будущее», и что в отношении школы «следует расширять действие экономических механизмов». Иначе говоря, школа, как любое предприятие, должна приносить прибыль. Ради этого и провели реформу. А какой-либо стратегической цели, пусть не на далёкое будущее, а хотя бы на текущий момент, президент не указал.

И сразу началось сокращение бюджетных мест в вузах. Через год после выступления Путина число «платных» и «бесплатных» студентов сравнялось, а к концу второго срока его президентства доля внебюджетных учащихся составляла 63,6 %, а доля бюджетных — только 36,4 %. Установили балл, ниже которого на бесплатные места уже не берут. Набирают платных, невзирая на их подготовку.

Если в ПТУ и техникумах (или как там они теперь называются) доля выходцев из бедных семей выше, чем из богатых, то в вузах ровно наоборот. То есть бедные, среди которых немало талантов, отрезаны от высшего образования, и значит, контингент студентов и молодых специалистов год от года хуже качеством. Так обещания, что выпускники школ из числа бедных или приехавших из «глубинки» получат больше шансов на высшее образование, оказались пустыми. Разговоры о том, что введение ЕГЭ позволит эффективно оценивать процесс образования, тоже оказались ложью.

В 2008 году по итогам экзаменов в Москве заместитель председателя городской предметной комиссии по математике А. Семёнов заметил, что выяснилась «страшная вещь: ЕГЭ начинает диктовать, как преподавать математику… На мой вопрос к ребятам, по каким учебникам они занимались, все называли пособия по подготовке к ЕГЭ, рекомендованные ФИПИ[106]. ФИПИ у нас уже заменяет Министерство образования, а любая книга со словами ЕГЭ на обложке сметается с прилавков магазинов». Отмечалось, что учащиеся пытались угадать, списать или получить подсказку на простые задачи вместо анализа их содержания.

Итак, было обещано, что создаётся инструмент «объективной оценки знаний», а на деле «вопросник» стал определять, что должен знать школьник. Отныне учитель может вообще не учить школьника, а готовить его к ЕГЭ.

В 2008 году закончился второй срок власти президента Путина, провозгласившего в начале своего правления, что школа — это «вложение средств в будущее». Результаты ЕГЭ в Москве в том году были таковы: 25 % выпускников школ не сдали литературу, 23 % — математику, 11 % — русский язык, до 13 % провалились по другим дисциплинам. Зато 100 баллов по математике не набрал ни один из пяти обладателей диплома первой степени знаменитой Московской математической олимпиады. Среди семнадцати обладателей олимпийских дипломов второй степени набрать 100 баллов смог один, а среди девяноста шести учеников с дипломами третьей степени — четверо. Понятно, почему:

ЕГЭ на таланты вообще не рассчитан.

Вот такое получилось вложение в будущее.

Можно сказать, этими достижениями «двойка» поставлена самим реформаторам образования.

Антитабачная кампания Д. А. Медведева

В декабре 2012 года Д. А. Медведев, сменивший к тому времени пост президента на кресло премьер-министра, в ходе интервью аж пяти российским телеканалам заметил, что табак в России курит практически половина населения, из-за чего умирают по 400 тысяч человек в год, и надо развернуть борьбу. «Меры нужны экстраординарные», — сказал он. — «Но… мы боремся не с курильщиками, а с вредной привычкой».

Научных обоснований под программу борьбы заложено не было. Возможно, понимая это, взявшиеся выполнять высочайшее повеление бюрократы выдвинули ещё один аргумент: недовольство граждан, вынужденных дышать дымом «чужих» сигарет, так называемое «пассивное курение».

Наружную рекламу табака, рекламу по телевидению и в газетах запретили. Летом 2013-го запретили курение вблизи учебных и медицинских заведений, учреждений культуры и спорта, на остановках общественного транспорта и у мест скопления детей. Это понятно и правильно, но год спустя в запретный список добавили кафе, бары и рестораны; гостиницы, корабли и поезда дальнего следования. И альтернативы курящим не оставили, хотя, казалось бы, если вы боретесь с вредной привычкой, то пока победа далеко, надо бы уважать права людей с непоборотой привычкой. Для решения проблемы «пассивного курения» можно заставить рестораны и кафе усилить вентиляцию, или разделить залы для курящих и некурящих. Можно предусмотреть курительные помещения на судах, в поездах и в аэропортах.

Но ничего такого не предусмотрели. Курящие — которых, напомним, была половина народа — заподозрили, что речь идёт не о планомерном изживании вредной привычки, а о тупом запрете. Это предположение подтвердилось, когда в 2018-м для приехавших на футбольный чемпионат иностранцев в аэропортах России сделали то, чего не делали для своих, а именно устроили курилки. После этого понадобилось полгода, пока в Госдуме решились хотя бы рассмотреть законопроект, разрешающий курение табака в специально выделенных помещениях аэропортов.

Мы приводили выше мнение учёных, изучавших изживание веры в бога при Н. С. Хрущёве: «…тотальность гонений должна была