Если верить Хэрриоту… - Галина Львовна Романова

встав друг против друга, согласно качала шеями и шипела, размахивая хвостами, — так у мускусных уток выражаются многие взаимные чувства, от любви до предложения немедленно подраться. Малышка чувствовала себя увереннее и уже не жалась по углам.

Однако нет добра без худа, как нет худа без добра. Обрушившаяся внезапно любовь помешала Малышке стать матерью. Она начала было нести яйца и даже некоторое время просидела на них, но дотерпеть до конца все двадцать восемь дней не смогла и сошла раньше. Причиной этому, с одной стороны, были непрерывные ухаживания селезня, с другой — ее собственные еще не восстановившиеся после голодной зимы и болезни силы. Ну и, конечно, главной причиной явились мы, люди, затеявшие ремонт. Вытерпеть шум, стук и непрестанное шастанье туда-сюда десятка парней расшатанные нервы Малышки не могли, и она бросила кладку.

Но это не охладило чувств селезня, и пара осталась вместе.

Между тем Серый Шей и Нюта тоже времени не теряли. Они как двое незнакомцев, вдруг оказавшись в чужой для них толпе, внезапно огляделись по сторонам и, увидав родственную душу, сошлись. Сперва огорченная отставкой Нюта не хотела замечать настойчивых ухаживаний, которыми окружил ее Серый Шей. Животные весьма неохотно идут на контакт с увечными — в дикой природе они, как правило, плохие родители, никудышные охотники и тем более первые кандидаты в жертвы хищников. Кто захочет с такими связываться?

Вот и Нюта поступала, следуя зову природы, пока однажды судьба не улыбнулась Серому Шею. Улыбнулась совершенно по-человечески.

Из-за своих покалеченных лап Серый Шей, конечно, не смог бы нормально потоптать утку. У него просто не было бы достаточной опоры для этого — ведь надо не просто взгромоздиться на спину самке, но и удержаться на ней. Думаю, он уже сделал несколько неудачных попыток. Иначе зачем Нюте встречать все его попытки поухаживать столь агрессивно, вплоть до драки?

Смейтесь, если смешно, но то, что произошло, явно не вписывается в обычную жизнь мускусных уток.

Эти утки вовсе не нуждаются в частом купании, как обычные утки или, например, гуси. Им необязательно регулярно плескаться в воде. В Ермиши, например, они знали лишь питьевую воду да дождевую — в лужах. Здесь, на станции, им время от времени давали расслабиться, позволив поплескаться в неглубокой ванночке. Размерами она как раз подходила им — по длине и по ширине, вмещая мускусную утку целиком. Вся четверка плескалась строго по очереди: сперва селезень номер один (так и оставшийся «селезнем» и не получивший другой клички), затем Малышка, потом, как правило, Нюта. Серый Шей тоже мечтал о купании, но с его обрубками не больно-то поплещешься. Он обычно выжидал, когда уровень воды в ванночке заметно уменьшится, и вставал в ней, брызгая на себя водой. Я ни разу не видела, чтобы он нырял — только хлопал крыльями по воде и мочил голову и частично брюхо.

Ванночка, как я уже сказала, была достаточно тесная — в ней помещалась только одна утка, и лишь худенькая Малышка могла в ней развернуться. А крупной Нюте удавалось чуть-чуть повернуться вокруг своей оси.

Этим и решил с истинно человеческой изобретательностью воспользоваться Серый Шей. Он дождался, пока предмет его страсти отправится купаться, и, стоило Нюте забраться в ванночку, ринулся следом…

Шокированная его порывом Нюта попыталась выбраться, но не тут-то было. Серый Шей собирался сполна воспользоваться единственной подвернувшейся возможностью. Брызги летели так, словно в ванночке подрались не на жизнь, а на смерть два бегемота. Никогда бы не подумала, что у обыкновенного селезня может быть столько изобретательности. Если бы это видели неизвестные авторы «Камасутры», они бы непременно дописали к своей бессмертной книге парочку глав. Теснота мешала Нюте вырваться, а Серый Шей спешил использовать момент. Когда наконец, изловчившись, утка удрала, вид у нее был весьма потрепанный. Серый Шей выбрался следом, с трудом передвигая лапы-обрубки.

А через некоторое время Нюта снесла несколько яиц и села их насиживать.

Все двадцать восемь дней мы ходили мимо нее на цыпочках. Приостановили даже ремонт, а в крольчатник заходили только самые ответственные люди, и то под моим присмотром. Но наконец срок насиживания подошел к концу.

Те дни я буквально не отходила от Нюты. Из четырех отложенных ею яиц несомненно оплодотворенными были три — когда я брала их на просвечивание, в них были заметны темные силуэты птенцов. Вывести хотя бы трех утят — уже удача в первый год разведения уток.

Первое яйцо наклюнулось в полдень на двадцать восьмой день, и, уходя домой, я была уверена, что на следующее утро меня встретят все три утенка — только какому-нибудь одному, самому слабенькому, придется помогать выбраться из скорлупы. С тем же чувством предвосхищения праздника я назавтра входила в крольчатник.

Нюта как ни в чем не бывало сидела на месте и остановившимся взором смотрела перед собой. Она только чуть зашипела и расправила крылья, когда я осторожно приподняла и отодвинула ее в сторону.

На трех из четырех яиц красовались наклевки — две из них были достаточно большими, чтобы разглядеть в них утят, третья была просто трещинкой, в которой лишь единожды мелькнул кончик клюва с яйцевым зубом — специальным наростом, который помогает птенцам пробить скорлупу изнутри. Но все трое не собирались вылезать, словно заранее знали, что этот мир не такой уж хороший. И что самое обидное — та трещинка как раз и была на яйце, проклюнувшемся первым. Утенок сидел в скорлупе уже почти сутки, но вылезать не хотел. Или не мог.

Пока я разглядывала наклевки, набежали мои ребята. Они издалека увидели, что я иду к уткам, и поспешили за мной, чтобы первыми на станции узнать новости. В другое время я бы выпроводила их, чтобы не мешать выводку, но сейчас было не до того. Вытащив яйца из-под Нюты, которая отнеслась к этому со странным безразличием, мы устроили военный совет.

— Ну, что будем делать? — спросила я. Свое решение у меня было, но хотелось получить одобрение или порицание и действовать наверняка.

— Может, она еще на них посидит? — предложили девчонки — они всегда осторожничали.

— Давайте разобьем скорлупу, — высказалась я. — Они второй день сидят в яйцах, сегодня уже двадцать девятый день пошел. Им давно пора выбираться.

Ребята замолчали, соглашаясь с моим предложением, а я в который раз пожалела, что пошла работать не по специальности: знания, которые были нужны при работе с этими животными, гораздо легче получить, имея дома собственный зоопарк или просто регулярно отдыхая в