Веймар 1918—1933: история первой немецкой демократии - Генрих Август Винклер

от СДПГ. Большинство фракции приняло этот совет и проголосовало 8 ноября против предложений немецких националистов и коммунистов о роспуске ландтага, которые вследствие этого были отклонены. Тремя днями позже земельные инстанции саксонской организации СДПГ со всей резкостью выступили против 23 депутатов от социал-демократов, голосовавших против роспуска ландтага и выдвинули в их адрес обвинения в тяжелом нарушении партийной дисциплины и нанесении вреда интересам партии. Окружным организациям было рекомендовано озаботиться немедленным отзывом «нарушителей дисциплины» и лишением их депутатских мандатов.

Правительству земли под руководством социал-демократа Макса Хельдта руководство саксонской СДПГ выразило категорическое недоверие. 17 делегатов, голосовавшие за роспуск ландтага, напротив, были охарактеризованы как единственные представители интересов социал-демократической партии.

Сначала казалось, что вызов со стороны саксонской партийной организации лишил руководство СДПГ дара речи. Только 13 ноября 1924 г. оно заявило, что не будет сейчас занимать какую-либо позицию в отношении недавних деклараций как саксонской партийной инстанции, так и фракционного большинства. По его мнению, теперь необходимо было отставить в сторону все антагонизмы в вопросах местной политики, чтобы не ослаблять борьбу против угрозы буржуазного блока на всегерманском уровне.

Но молчание наверху уже не могло заглушить конфликт. 19 ноября в Дрездене собралось более тысячи сторонников саксонского фракционного большинства, в том числе многие партийные функционеры с большим стажем, которые заявили, что «23 умеренных депутата, отклонив роспуск ландтага, лучше послужили рабочему классу, чем радикалы». Симпатизирующие фракционному большинству заверили правительство Хельдта в своей поддержке и обещали «сделать все, чтобы просветить массы и вывести на чистую воду политиков, ведущих к катастрофе». Они также потребовали, кратко формулируя свои убеждения, «вместо политики фраз — политику практической работы».

Таким образом, за три недели перед выборами в рейхстаг «конфликт в Саксонии» достиг своей драматической кульминации. В Саксонии, которая уже до 1914 г. была цитаделью социал-демократических левых, а позднее, с 1917 г. — НСДПГ, теперь наметился организационный раскол СДПГ, и было очевидно, что радикальное крыло партии совершенно сознательно привело этот процесс в движение. Партийное руководство СДПГ в конце концов предпочло действиям сконфуженное молчание. В ходе вторых выборов в рейхстаг 1924 г., от которых социал-демократы так многого ожидали, их партия не смогла показать себя более сплоченной, чем в ходе выборов 4 мая{279}.

Отличительной особенностью результатов выборов 7 декабря 1924 г. была определенная тенденция к де радикализации общества. Крайние право- и левофланговые партии — немецкие «народники», теперь оформившиеся организационно как Национал-социалистическое освободительное движение, и коммунисты — вышли из выборных баталий ослабленными. Рост сторонников записали на свой счет, несмотря на внутренние распри, социал-демократы и в гораздо меньшей степени немецкие националисты. Доля голосовавших за СДПГ увеличилась с 20,5 % до 26 %, за ДНФП — с 19,5 % до 20,5 %. Коммунисты, напротив, опустились с 12,6 % до 9 %, объединенные национал-социалисты и «народники» — с 6,5 % до 3 %. Сравнительно менее заметными были подвижки в центре и у умеренных правых. Либеральные и католические партии приобрели по сравнению с маем 1924 г. менее 1 % голосов каждая. Показатели ДДП увеличились с 5,7 % до 6,3 %, ДФП — с 9,2 % до 10,1 %. У партии католического Центра показатели изменились только после запятой — (13,4 % — в мае, 13,6 % — в декабре), у БФП ситуация была аналогичной (3,2 % и 3,8 %). Из мелких партий самой успешной стала Экономическая партия, получившая 3,3 % голосов. На долю партий, выступавших за ревальвацию, пришлось всего 0,4 % голосов, что главным образом объясняется тем, что во время этих выборов немецкие националисты снова выдавали себя за самых рьяных защитников лиц, пострадавших от инфляции{280}.

Результаты выборов давали возможность образовать правительство, опирающееся на парламентское большинство, только двух видов: Большая коалиция или буржуазный Правый блок. Против правительства с участием социал-демократов и за кабинет с участием немецких националистов 10 декабря 1924 г. высказалась ДФП. Штреземан подчеркнул серьезность этого требования тем, что в ответ на запрос Маркса охарактеризовал дальнейшее существование нынешнего кабинета меньшинства невозможным. ДДП, в свою очередь, и далее продолжала выступать против правого правительства, но в количественном отношении правая коалиция была возможна и без участия демократов. К ЮЗ депутатам от ДНФП добавлялись еще 8 парламентариев, представлявших Ландбунд, которые, как и во время предыдущего периода полномочий рейхстага, образовали вместе с немецкими националистами совместную фракцию. Кроме того, надо было исходить из того, что БФП также захочет принять участие в формировании правительства. Совместно такой партийный блок располагал бы 250 голосами из 493.

Но в партии Центра, от которой все зависело, в конце 1924 г. еще существовало сильное предубеждение против правой коалиции. Маркс, в свою очередь, сам испытывал серьезные опасения в отношении буржуазного блока. 19 декабря, спустя четыре дня после формальной отставки своего кабинета, Маркс заключил соглашение с Эбертом, позволявшее отложить образование нового правительства до начала января 1925 г. До этого срока все функции должны были осуществляться старым кабинетом. Некоторые министры увидели в этом опасный признак слабости власти. Министр рейхсвера Гесслер в неформальном обсуждении, состоявшемся в тот же день, 19 декабря, высказал мнение, что нынешний кризис не является обыкновенным правительственным кризисом. Напротив, как и все предыдущие, он представляет собой конституционный кризис. В качестве выхода могло рассматриваться либо усиление позиции рейхспрезидента, либо усиление позиции имперского правительства в отношении парламента. Требование Гесслера о проведении конституционной реформы (по поводу которой он полагал, что внепарламентский кабинет сможет осуществить ее легче, чем парламентский) категорически поддержал только министр внутренних дел Яррес. Но и министр иностранных дел Штреземан озабоченно констатировал, что «среди населения имеются широкие круги, которые с радостью и удовольствием наблюдают этот хаос и эти вечные правительственные кризисы, потому что так они могут наглядно продемонстрировать своим сторонникам банкротство парламентско-демократической системы». Присутствовавшие при этом министры от Центра Маркс и Браунс высказались против выводов Гесслера, но частично признали правоту его критического описания ситуации. В заключение предрождественского совещания не было вынесено какого-либо решения, но все пришли к заключению, что серьезность положения требует дальнейших обсуждений.

Гесслер и Яррес, очевидно, полностью осознавали, что для проведения предложенного ими изменения конституции рейха отсутствует важнейшая предпосылка, а именно требуемое большинство в рейхстаге. Но такие ключевые слова, как «конституционный кризис» и «конституционная реформа» должны были в первую очередь послужить достижению тактической цели: психологической подготовке неизбежности формирования правого кабинета. В январе 1925 г. Немецкая народная партия оказала этому делу серьезную поддержку, начав осуществлять в Пруссии политику, направленную против социал-демократии. В этой федеральной земле 7 декабря 1924 г., в день выборов в рейхстаг, состоялись также выборы в местный ландтаг. 6 января 1925 г. ДФП заявило о своем выходе из правительства Большой коалиции, обосновав свой шаг тем, что правительство Брауна было обязано подать