Император Владимир - Рустам Иванович Максимов

Бересфорда, прежде чем британцы жестоко отомстили. К сожалению, достигнутых попаданий оказалось недостаточно, чтобы пустить «Альбион» ко дну.

Прямо скажем: «Потёмкину» не повезло. Ведя артиллерийскую дуэль с пятью противниками, следовавшими практически параллельным курсом, он попал под огонь «Вендженса» и «Саффолка», подошедших со стороны островка Сивриадар. «Вендженс» шёл наперерез, вынудив «Потёмкин» повернуть к северу, «Саффолк» присоединился к «Донеголу» и «Ланкастеру», которые смогли отвлечь на себя «Очаков», хорошенько получив в ответ от его 203-миллиметровых пушек.

Во время поворота на норд в корму русского броненосца угодил 305-миллиметровый снаряд, повредивший рулевое управление. Руль заклинило в положении «лево на борт», и «Князь Потёмкин» совершил полную циркуляцию, став отличной мишенью для вражеских канониров. Попадания следовали одно за другим, убивая и калеча моряков и выводя из строя орудия.

Разглядев неуправляемую циркуляцию русского корабля, вице-адмирал Бересфорд приказал довернуть на пару румбов, сближаясь. «Вендженс» обрезал курс, ведя меткий огонь, и после попадания 305-миллиметрового снаряда рядом с амбразурой боевой рубки «Потёмкин» окончательно лишился управления. В следующие четверть часа шесть английских броненосцев превратили «Князь Потёмкин» в груду горящего и тонущего металла.

Подтянувшись в район сражения в надводном положении, подводные лодки «Угорь» и «Карп» погрузились, сближаясь с противником. Однако на сей раз «лайми» были начеку: стреляя по замеченным перископам, вражеские корабли интенсивно маневрировали. Командующий Средиземноморским флотом, хорошо усвоивший предыдущий урок, отдал приказ всем вымпелам выйти из боя и полным ходом идти к острову Мармора.

* * *

Итоги сражения в Мраморном море штаб Черноморского флота подводил пять дней подряд. Список потерь в личном и корабельном составе ужасал, а объём работ по ремонту повреждённых боевых единиц заставлял шевелиться волосы не только на голове.

Из числа принимавших участие в сражении броненосцев меньше всего пострадала «Чесма» – кораблю был необходим месячный ремонт у стенки завода. Куда более серьёзный ремонт в сухом доке требовался «Ростиславу».

Тратить ресурсы и время на восстановление «Синопа» и «Екатерины II» не имело смысла, так как полученные ими повреждения были слишком велики. Оба броненосца не могли сражаться на равных с более современными британскими кораблями аналогичного класса, построенными по иным концепциям и для решения широкого спектра тактических задач. «Екатерину» с «Синопом» было решено использовать в роли самоходных плавучих фортов в системе обороны Босфора.

На «Очакове» требовалось срочно заменить вышедшие из строя орудия, «Нахимов» с «Сенявиным» нуждались в сухом доке, «Александр II» решили частично перевооружить, заменив вышедние из строя устаревшие 305-миллиметровые орудия парой современных восьмидюймовок Канэ.

Прояснились судьбы «Донского» и «Ушакова», которые, не придя в точку рандеву, не принимали участие в прорыве через Дарданеллы. Окружённый отрядом из четырёх более быстроходных вражеских крейсеров – «Латона», «Сцилла», «Найяд» и «Интрепид», – «Донской» принял неравный бой, отбиваясь от этой четвёрки до конца светового дня. В наступившей темноте капитан 1-го ранга Блохин довёл едва державшийся на плаву корабль до побережья Скироса. Все уцелевшие моряки эвакуировались на берег, а так и не спустивший флаг «Дмитрий Донской» был затоплен на глубине.

«Адмирал Ушаков» также был вынужден вступить в неравный бой, но, в отличие от «Донского», с двумя противниками – броненосными крейсерами «Монмут» и «Камберленд». Бой разгорелся в нескольких милях от острова Евбея, и «лайми» получили тяжелейшую оплеуху, потеряв «Монмут».

В самом начале боя в носовую башню вышеуказанного крейсера попал 254-миллиметровый снаряд, вызвав сильный пожар; огонь добрался до погребов, произошла детонация кордита. Получивший крен и дифферент на нос корабль сбросил скорость, облегчив задачу русским артиллеристам – как минимум три снаряда проникли в котельные отделения.

Тотальную невезучесть «Монмута» частично компенсировал «Камберленд», успевший засадить в броненосец береговой обороны штук пять 152-миллиметровых снарядов. После этого британский крейсер вышел из боя и подошёл к борту «Монмута», положение которого уже было безнадёжным.

На «Ушакове» заклинило кормовую башню ГК, через подводные пробоины затопило носовую часть, скорость упала до десяти узлов. Радисты доложили, что перехватили переговоры «Камберленда» с кораблём, находившимся поблизости, и вскоре на горизонте появились дымы.

Понимая, что запас везучести исчерпан, капитан 1-го ранга Миклуха повёл «Ушаков» прямиком к берегу Евбеи, успев посадить броненосец на мель до подхода англичан. Подошедшие «Викториес», «Юпитер» и «Марс» около часа расстреливали неподвижную мишень на глазах у перебравшихся на берег русских моряков, превратив «Ушаков» в груду развалин.

На четвёртый день после сражения в Мраморном море в Константинополь пришёл «Георгий Победоносец», которого ультиматум Бальфура застал в сухом доке в Севастополе. Теперь этот корабль фактически оказался единственным полностью боеготовым броненосцем на южном ТВД.

Спустя неделю силы Черноморского флота в передовой базе в бухте Золотой Рог пополнил в спешном порядке принятый в казну броненосный крейсер «Кагул» – систершип «Очакова». На борту «Кагула» в Константинополь на правах триумфатора прибыл великий князь Николай Николаевич Младший, назначенный командующим Юго-Западным фронтом. Буквально на следующий день «Очаков» был отправлен в Севастополь – заменять разбитые орудия и исправлять повреждения дымовых труб и корпуса.

Наличие или отсутствие в Босфоре любого из вышеуказанных крейсеров уже не имело значения, так как вся тяжесть противостояния с врагом в ограниченной по размерам акватории Мраморного моря легла на подлодки, эсминцы и канонерские лодки. Сам факт наличия вражеских субмарин настолько сильно нервировал англичан, что те так и не рискнули использовать крейсера и броненосцы против приморского фланга русского эскпеди-ционного корпуса, двинувшегося в сторону Дарданелл.

* * *

В отличие от Балтийского и Черноморского флотов, на которые война с Великобританией свалилась словно снег на голову, на Тихом океане постоянно жили с мыслью, что нападение врага может произойти в любой момент.

Во-первых, тихоокеанцы соседствовали с передовой британской военно-морской базой в Вейхайвее, от которой до Ляодуна с Квантуном рукой подать. В случае объявления войны вражеский флот мог объявиться у Дальнего буквально на следующий день.

Во-вторых, добрососедские отношения с Японией за последнее время претерпели изменения в худшую сторону. Причиной того стала деятельность Камчатско-Чукотской и Сахалинской флотилий Пограничной стражи. Японские браконьеры, десятилетиями вольготно занимавшиеся незаконным рыбным промыслом в территориальных водах северного соседа, неожиданно для самих себя оказались объектом охоты; десятки браконьерских судов были конфискованы, разорились сотни семей. Изменение пограничной политики Российской империи пришлось не по нраву официальному Токио, но на все жалобы и протесты японцев не менее официальный Петербург неизменно отвечал в стиле: взгляните на карту, господа самураи, это наша корова, и мы её доим.

За неделю до объявленного Лондоном ультиматума в штаб в Харбине поступило донесение, что три британских броненосца и четыре крейсера покинули Гонконг, взяв курс на Формозу. На следующий день китайская агентура донесла, что из Вейхайвея вышли