История магии и суеверий от древности до наших дней - Альфред Леманн

их действия. При этом получаются следующие разряды: физические медиумы, вызывающие звуки и движения неодушевленных предметов; чувствительные (сенситивные) медиумы, ощущающие присутствие духов; слышащие, которые слышат духов, и видящие, которые их видят. Говорящие медиумы есть те, через кого духи дают о себе знать путем слов, пишущие – те, с помощью которых духи делают письменные сообщения. Затем имеются еще медиумы-сомнамбулы, которые могут действовать лишь в сомнамбулическом состоянии, и врачующие медиумы, сообщающие диагнозы и предписания духов по отношению к болезненным явлениям.

Во всем этом делении всего страннее то, что Кардек нигде, насколько я могу судить, не пытается объяснить, почему медиум обыкновенно принадлежит лишь к одному из этих разрядов. Можно бы думать, что пишущий медиум, с помощью которого дух приводит в движение карандаш, будет двигать также и другие неодушевленные предметы, следовательно, будет также физическим медиумом. Но это совершенно не так. Неясно даже, в чем, собственно, заключается назначение медиумов. Кардек, надо заметить, заимствовал из немецкой пневматологии положение, что духи имеют полуматериальную оболочку, нервный дух, или, по его терминологии, перисприт. При телесной жизни перисприт соединяет дух с телом, после смерти же он следует за духом, благодаря чему последний получает возможность делать себя видимым или слышимым для медиума и воздействовать на земную материю. Но если дух с помощью перисприта может воздействовать на какой-либо предмет, например на стол, по соседству с которым нет никакого медиума, то для чего же вообще нужно тогда присутствие медиума? Это остается загадкой. Кардек, очевидно, прав, утверждая, что спиритизм несовершенная наука, так как много еще, конечно, нужно экспериментальных исследований и теоретических соображений, прежде чем дело станет несколько более ясным, хотя бы только в общих чертах.

Спиритизм в остальной Европе

Не только во Франции, но и в остальной Европе спиритизм тотчас по своем появлении привлек к себе большое внимание. Повсюду, особенно же в Германии, был написан целый ряд книг относительно замечательных спиритических явлений, главным образом наиболее обычного и наиболее известного из них – стучания и говорения столов. Но ни один из многочисленных авторов, занимавшихся спиритизмом, не дал ему столь всестороннего изложения и не приобрел такого значения, как Аллан Кардек. Поэтому мы спокойно можем обойти молчанием этих многочисленных, совершенно или отчасти забытых авторов. Впрочем, в большинстве стран спиритическое движение, очевидно, скоро пришло к концу, за исключением Англии. Вероятно, частные спиритические кружки сохранили там и сям свое существование, собираясь вокруг столов, чтобы пользоваться общением с дорогими умершими. Но особенно выдающегося медиума, который возбудил бы внимание в более широких кругах, нигде, по-видимому, не оказалось за первые 20 лет после появления спиритизма, кроме Англии.

В Англии же интерес к спиритизму сохранил большую живость, вероятно вследствие более близкой связи с Америкой. Обе сестры Фокс, имя которых неразрывно связано с историей современного спиритизма, вышли замуж за англичан, а так как они сохраняли свои спиритические свойства в течение многих лет, то достаточно было уже их пребывания в Англии, чтобы движение пустило здесь прочные корни. Но так как медиумы обыкновенно развиваются в таких кружках, где производятся спиритические опыты, то вполне естественно, что на английской почве постепенно возникало все больше хороших медиумов. Наконец, фактов накопилось столько, что ученые были вынуждены приступить к более тщательному расследованию дела; с этого времени, то есть примерно с 1870 года, можно считать начало современного оккультизма. Но еще раньше на сторону спиритизма стал известный выдающийся ученый, естествоиспытатель Альфред Рассел Уоллес. В 1866 году он издал маленькую книгу «Научная сторона сверхъестественного» (The Scientific Aspect of the Supernatural), где между прочим приводит свои собственные опыты. Так как интересно видеть, что могли сделать хорошие медиумы того времени и что способствовало обращению столь скептической натуры, как Уоллес, то я приведу здесь несколько из его замечательнейших наблюдений.

В кругу своей собственной семьи Уоллесу удавалось вызывать лишь движения и стучащие звуки у столов. Он прямо говорит, что явления дальше этого не пошли; отсюда он заключает, что со стороны участников в опытах не было применено никакого обмана, так как нельзя думать, чтобы образованные люди стали забавляться постоянным повторением столь жалкого и ничего не выражающего обмана. В этом надо с ним, конечно, согласиться. Столоверчение и стучащие звуки не требуют для своего появления никакого «искусства», и, будь в деле замешан обман, конечно, имели бы место более замечательные явления. Но так как Уоллес не был доволен тем, что ему удавалось видеть при таких обстоятельствах, когда была исключена возможность обмана, то в сентябре 1865 года он начал посещать одного известного медиума, мистера Маршалла в Лондоне. Здесь, конечно, возможность обмана была исключена как можно менее, и в результате ему удалось быть свидетелем множества чудес. Посмотрим некоторые из них.

Альфред Рассел Уоллес. Ок. 1895 г. © London Stereoscopic and Photographic Company

Обычный способ, каким получались у мистера Маршалла сообщения от духов, заключался в следующем. Тот, кому были нужны эти сообщения, указывал подряд на буквы напечатанного алфавита. При этом раздававшиеся удары отмечали те буквы, из которых складывался ответ. Таким путем быстро могли слагаться имена или целые предложения. И вот Уоллес рассказывает, что однажды его сопровождали к Маршаллу его сестра и еще одна дама, которые прежде никогда там не были.

«Дама эта пожелала, чтобы из букв составилось имя одного ее умершего родственника, и начала, как обыкновенно, указывать буквы алфавита, причем я (Уоллес) записывал буквы, отмеченные стуком. Первые буквы оказались y, r, n. “Это чистый вздор, – сказала дама, – лучше начнем сызнова”. В ту же минуту вышло e, и так как, казалось мне, я понял, что это значит, то я заметил: “Продолжайте, пожалуйста, я понимаю”. В конце концов получился такой ряд букв: yrnehkcocffej. Дама все-таки не могла признать имен, пока я не написал их следующим образом: yrneh kcocffej, что действительно дало имя задуманного умершего, Henry Jeffcock, только написанное в обратном порядке.

В другом случае меня сопровождал один приехавший из деревни друг, совершенно неизвестный медиуму и имя которого ни разу не было произнесено. После того как мы получили сообщение якобы от его умершего сына, под стол был положен кусок бумаги, и несколько минут спустя на нем оказалось написанным имя моего спутника. При этих опытах под столом, наверное, не находилось никакого механизма, так что остается лишь вопрос, не мог ли медиум снять сапоги, взять пальцами ноги бумагу и карандаш, написать имя, которое он сначала должен был угадать, и затем наконец