Дочь того самого Джойса - Аннабель Эббс

ночь, в роскошном отеле на рю де Бассано, мне снилась «Лючия ди Ламмермур» Доницетти. Не сама опера, не музыка – в моем сне все было совершенно беззвучно. Нет, мне снилась сама Лючия, моя тезка, преданная собственным братом, вынужденная выйти замуж за человека, которого она не любит, сошедшая с ума и заколовшая мужа кинжалом. Я подняла кинжал высоко над головой и вонзила его в сердце какого-то безликого человека. Я поднимала и опускала его снова и снова, снова и снова кинжал входил в плоть, но тело не желало умирать. Оно подергивалось, вздрагивало, но не умирало. А потом я проснулась, как всегда мокрая от пота, замерзшая и напуганная.

Мы – мать, баббо и я – вернулись в тоскливую квартиру в Пасси. К счастью, за это время арендодатель не успел сдать ее другому жильцу, так что она была все еще свободна. Но, к несчастью, места в квартире Леонов для меня не было. Нескончаемая болтовня матери приводила меня в исступление, и, выйдя из себя три раза за четыре недели, я решила переехать к «льстецам», ирландским друзьям родителей.

Однажды вечером ко мне зашел Алекс. Я приготовила для всех ужин, а потом он спросил, не хочу ли я сегодня сходить с ним в театр. Я с удовольствием согласилась и тут же надела пальто и шляпу. Мы уже стояли у дверей, когда подошли «льстецы» и запретили мне выходить из дома. Мы с Алексом изумленно воззрились на них. Я сказала, что отправляюсь в театр со своим женихом, хочется им того или нет.

– Я пообещал, что никуда вас не выпущу, – сурово произнес мистер «льстец».

– Я покинула дом своего отца не для того, чтобы вы указывали мне, что делать! – Я крепко затянула пояс на талии и взялась за дверную ручку. Как он смеет меня контролировать?

– Вы не можете никуда идти! – повторил мистер «льстец» и поднял руки. Под мышками у него затвердели соляные круги от пота.

Алекс переминался с ноги на ногу в коридоре, и вид у него был смущенный.

– Может, и в самом деле останемся? – тихо спросил он. – Сыграем в карты.

– Я пойду туда, куда собиралась! Одна, если потребуется! – Я распахнула парадную дверь и начала решительно спускаться по лестнице.

– Я не выпущу вас, Лючия! Вы никуда не пойдете! – крикнул мне вслед мистер «льстец». А затем я почувствовала его руку на своем плече.

Чудовище в клетке шевельнулось. Я замерла. Пальцы мистера «льстеца» все крепче сжимали мне плечо. Она издала глубокий возмущенный стон. Я подумала, что сейчас меня охватит хорошо знакомая вспышка ярости. Но ничего не произошло. Ничего не вырвалось наружу. Только тонкий, приглушенный всхлип унижения.

– Вы выиграли, – сказала я. У меня больше не было сил бороться, моя энергия иссякла. Я вспомнила о Лючии ди Ламмермур. Ждет ли и меня такая же судьба?

Я медленно поднялась наверх, с тяжелым сердцем, сломленная, разбитая. Мистер «льстец» шел за мной и извинялся. Я не обращала на него внимания. Мы вернулись в квартиру. Ни Алекса, ни миссис «льстец» там почему-то не было. В воздухе еще витал запах нашего ужина, но температура в комнате упала, как будто по ней пролетел ледяной ветер. Я взглянула на свои руки – они покрылись мурашками. Я села за обеденный стол и стала ждать Алекса. Где-то в глубине квартиры миссис «льстец» закрыла окно; затем хлопнула дверь. Наверное, это он, вышел из ванной, решила я. Мне вдруг захотелось обнять его, спрятать голову у него на груди, почувствовать, как ровно бьется его сердце. Все исправится, когда мы поженимся, напомнила я себе. Когда я наконец-то буду свободна и снова смогу танцевать.

Появилась миссис «льстец». Вид у нее был одновременно сконфуженный и официозный. Вероятно, она искала колоду карт, чтобы мы с Алексом сыграли в рамми, подумала я.

– Где Алекс? – спросила я. Так устала, что еле сумела повернуть голову, чтобы посмотреть на нее.

– Ушел, – коротко ответила она, собирая со стола стаканы.

– Что? – нахмурилась я. В квартире был только один выход, через парадную дверь. Я не могла его пропустить – мы только что были там с мистером «льстецом».

– Окно в ванной комнате было открыто, – несколько обескураженно сообщила она. – Должно быть, он вылез в него.

Она поставила стаканы обратно и двинулась ко мне, но я вскочила со стула, чуть не сбив ее с ног, и выбежала из столовой. Оттолкнув с дороги мистера «льстеца», который заводил часы в коридоре, я бросилась в ванную. Длиннохвостый попугай в клетке приоткрыл сонный глаз и посмотрел на меня со своей жердочки. Я распахнула окно ванной и обежала взглядом черепичные крыши. Внизу мелькнул светлый льняной костюм Алекса – он спускался по приделанной к стене пожарной лестнице. Я хотела окликнуть его, но колокола церкви Сен-Сюльпис начали свой нескончаемый звон. Он бы все равно меня не услышал. На улице, в сточной канаве, орали дерущиеся коты. Алекс скрылся из вида.

Кровь во мне закипела и багровой волной поднялась к горлу. Мистер и миссис «льстец» оказались рядом. Они держали меня за плечи, гладили по голове. И Она оскалила зубы и с такой яростью и ненавистью впилась в прутья клетки, что я поняла: теперь я никогда не смогу удерживать ее в цепях.

Алекса Понизовского я больше не видела.

Три дня спустя к мистеру и миссис «льстец» зашел Джордже Он сказал, что внизу нас ждет такси и мы едем обедать с мамой и баббо. Я надела пальто и шляпу и спустилась по лестнице.

– Где мы обедаем? – спросила я.

Он немного поколебался и ответил, что в «Прунье». Это был один из его самых любимых ресторанов. Через пятнадцать минут я заметила, что шофер свернул не туда, и указала на это Джорджо, который с каменным лицом смотрел в окно. Он безразлично покачал головой, давая понять, что мне не о чем волноваться. И я продолжила беззаботно любоваться яркими, словно восковыми тюльпанами в оконных ящиках и лиловой сиренью, тяжелые ароматные кисти которой гнули ветки к земле.

Еще через некоторое время я обратила внимание, что мы направляемся к окраине Парижа, и подозрительно взглянула на Джорджо.

– Мы едем совершенно в другую сторону. Вовсе не к «Прунье». Мы только что миновали парк Монсо. Куда ты меня везешь?

– Это сюрприз. Мы едем обедать, как я уже сказал. – Не отрывая глаз от окна, он поправил накрахмаленный воротничок.

– Но мама и баббо там будут? – не отставала я.

– Это сюрприз, – повторил он, и его