Возмездие - Василий Ардаматский

ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Еще с площадки вагона Фомичев увидел на перроне человека с условным знаком — в руках у него была обернутая в синюю бумагу чертежная линейка — рейсшина. Они встретились взглядами, Фомичев кивнул, и человек с линейкой пошел по перрону к зданию вокзала. Фомичев шел вслед за ним. Вскоре человек с линейкой остановился возле двух хорошо одетых и очень важных по виду мужчин. Когда с ними поравнялся Фомичев, человек с рейсшиной исчез.

— Борисюк Павел Филиппович, — тихо произнес мужчина, который был повыше ростом. Он протянул Фомичеву руку с наполовину снятой белой перчаткой. Это был чекист Сосновский.

— Фомичев Иван Терентьевич, — в свою очередь, представился гость.

— Адъютант для личных поручений князя Султан-Гирея подполковник Строгач, — тоже негромко с кавказским акцентом представился другой. Это был сотрудник Ростовского ГПУ Ломакин. Не ожидая вопросов, адъютант взял гостя под руку и повел его по перрону. — Князь приказал мне прежде всего дать вам почувствовать, что такое на Кавказе гостеприимство. Мы проследуем сейчас в одну из городских резиденций князя.

— Мне нужно к полковнику Павловскому, — начал Фомичев, но Строгач стиснул его локоть и прошептал:

— Ваш полковник жив, хотя и нездоров, в свой час вы его увидите, но здесь распоряжается князь…

Они вышли из здания вокзала, и тотчас к подъезду подкатили две пролетки. В одну сели Фомичев с адъютантом, в другую — Борисюк и неизвестно откуда снова взявшийся человек с рейсшиной.

На окраине города они подъехали к закрытым глухим воротам. За забором шумел густой сад. Ворота тотчас открылись, и пролетки с мягким хрустом покатились по усыпанной песком аллее, которая вела к небольшому красивому особняку с крыльцом из белого мрамора. Этот дом до недавнего времени принадлежал местному архиерею. Год назад его владелец сбежал за границу, и особняк стал бесхозным — для учреждения он был мал, а жить в нем никто не хотел. И вот он, наконец, пригодился…

Стол был накрыт в огромной комнате, где в камине жарился шашлык. Молодой человек с военной выправкой, но в белой поварской куртке и белом колпаке, точно шпагами, ловко орудовал шампурами, на которых, распространяя пряный запах, сочилось жареное мясо.

«Адъютант князя подполковник Строгач» представил Фомичеву еще троих.

Один из них, худой, с сухим строгим лицом, как-то неловко шагнул вперед и, приставив ногу, поклонился Фомичеву и четко назвался:

— Арвид Силиньш.

Силиньш не случайно представлялся первым: он коллега Фомичева по НСЗРиС, возглавляет хорошо работающую ростовскую организацию, к нему, собственно, и направлялся Фомичев.

— Здравствуйте, дорогой Силиньш, рад с вами познакомиться, — ответил Фомичев, пожимая жесткую руку латыша.

Силиньша довольно невежливо оттеснил адъютант князя, который уже представлял Фомичеву следующего.

— Мозг всего нашего подполья на юге господин Козловский, — сказал он о мужчине лет пятидесяти в старомодном сюртуке и стоячем крахмальном воротничке с отгибами. Пожимая руку Фомичева, Козловский уколол его быстрым взглядом острых глаз, прячущихся под мохнатыми бровями, и сказал какую-то фразу по-французски, на что Фомичев только глухо хмыкнул.

— Полковник Истратов! — так подчеркнуто коротко, словно больше никаких пояснений и не требовалось, был представлен Фомичеву худой и чрезмерно высокий мужчина лет сорока в полувоенной форме — на нем были партикулярные черные в полоску брюки, а китель — со следами от погон и орденов…

Все дальнейшее было исполнено выспренней и многословной торжественности, обычной для званого обеда на Кавказе. Тамадой стал подполковник Строгач, он с места в карьер произнес длинный тост, сводившийся к мысли, что из гнезда орла вылетают только орлы. Однако княжеский адъютант, видимо, решил, что до Фомичева смысл его тоста не дошел, и потому, чокаясь с ним, он сказал:

— Я горжусь знакомством с вами, орлом из далекого орлиного гнезда…

— Уважаемые господа! — заговорил «мозг юга» — Козловский, двигая своими мохнатыми бровями. — Монархия пала, и снова поднять ее на трон никому не по силам. Ни-ко-му! А что касается Совдепии и коммунии, то они приговорены… — Далее он неразборчиво произнес, по-видимому, какое-то изречение на латинском языке и громко воскликнул: — Вив ля мосье Савинков, который единственный из всех великих русских политических деятелей понял это! — Он тоже подошел к Фомичеву чокнуться…

Затем снова стал говорить княжеский адъютант:

— Господа! Мой патрон поручил мне внести некоторую ясность в оценку факта приезда к нам личного уполномоченного господина Савинкова… — Он помолчал, тряхнул своими могучими плечами и продолжал: — Как нам стало известно, господин Фомичев приехал в Ростов и сегодня ночью отправляется дальше, в Минводы, в связи с неприятным происшествием, в котором пострадал известный нам полковник Павловский. Установление же контактов с нами планом его поездки, кажется, не предусмотрено. Князь просил передать, что он сделает все необходимое для спасения полковника Павловского, но князя крайне интересует возможность встречи с личным уполномоченным господина Савинкова по другим, более важным вопросам. Вот за эту встречу я предложил бы поднять наши бокалы!

Пили легкое и необычайно вкусное вино, никто не пьянел, и Фомичев устыдился возникшего было у него подозрения, что его здесь хотят напоить. Ничего похожего!

Фомичеву, однако, не нравилось, что его соратники по НСЗРиС Борисюк и Силиньш выглядели не так уверенно, как люди князя. Ну Борисюку — тому, понятно, нос задирать особых оснований нет, в Минводах вся организация — шесть человек. Но Силиньша-то дела куда лучше, а он держится за столом скромнее всех. Правда, латыши по характеру сдержанны и малословны, но Фомичев все же недоволен, что его непосредственные коллеги держатся как бедные родственники. Силиньш молодец, что у него установлена связь со всеми этими господами, но не надо давать им повод садиться на шею… И еще Фомичеву показалось, что Строгач о Павловском говорил пренебрежительно. И Фомичев решил, что называется, поддержать свою фирму. Он попросил у тамады слова, встал и, выпрямившись, начал:

— Господа! Да, я прибыл в Россию из-за рубежа. Но это совсем не значит, что я в России — гость. Как корабль уверенно плывет от маяка к маяку, так и я сейчас еду по родной России от одной нашей организации к другой. И вот я в Ростове, где также действует наша сильная организация во главе с нашим испытанным боевиком Арвидом Силиньшем.

Силиньш опустил голову, и на щеках у него задвигались желваки. Фомичев понял это по-своему и продолжал:

— Но мы не шумим, не кричим о своих успехах в борьбе против большевиков. Мы ведем себя скромно, как это делает сейчас мой боевой друг Силиньш… — Фомичев оглядел сидящих за столом и сказал: — И здесь мы все — ветви одного дерева, и не следует нам, думая друг о друге, противопоставлять одного другому. Главное, господа, в том, что мы тут сидим за одним дружным столом и призваны к одному святому делу. Я сегодня в поезде взял у соседа петербургский журнальчик. Называется он «Литературная неделя». И прочитал там, что бывший французский премьер Кайо в своих мемуарах утверждает, будто большевики спасли суверенитет России. Вот уже до чего дошло, господа! Да, монархия безвозвратно пала. Но сгнил на корню и весь Запад — он стал дряхл, слеп и выжил из ума. А мы с вами — передовой отряд разведки будущего. И не только России, но и всего мира. Наш вождь Борис Викторович Савинков тем и велик, что даже в самые трудные для нас времена не пошел на сделку с имевшими средства монархистами, он порвал даже со своими старыми товарищами по партии, и только потому, что они не поняли нового смысла борьбы за Россию. И пока у нас есть Савинков, мы можем быть спокойны, — мы пойдем правильным путем к победе. Предлагаю выпить за Бориса Викторовича Савинкова!

Все молча осушили свои бокалы.

— Но кто же предложит выпить за скромного князя Султан-Гирея? — с иронией спросил княжеский адъютант. — Очевидно, придется это сделать мне, хотя за здоровье хозяина дома обычно поднимают бокал гости… Итак, два слова о князе… — серьезно заговорил подполковник Строгач. — Юг нашей многострадальной России всегда был державой в державе. Таврия, Кавказ, Украина-матушка. Я берусь утверждать, что Россия всегда и прежде всего опиралась на свой юг. Отсюда черпала она лучшие свои силы. И не случайно именно здесь сейчас действует, наводя страх на своих врагов, наш славный князь. За его здоровье, господа!..

Все, что было запланировано на этот первый этап игры, было выполнено — Фомичев должен почувствовать, что в Ростове дело поставлено солидно. Обед можно было заканчивать. Строгач посмотрел на часы и, вздохнув, сказал с печальной улыбкой: