Рауль Валленберг. Исчезнувший герой Второй мировой - Бенгт Янгфельдт

Арон Габор, номинальный владелец книжного издательства Кароя Мюллера, в начале декабря 1944 года бежал в Дебрецен, где установил контакт с премьер-министром образованного там временного правительства генералом Белой Миклошем-Дальноки. С его помощью и при поддержке советского маршала Климента Ворошилова, будущего председателя Союзной контрольной комиссии в Венгрии, Габор был назначен генеральным секретарем реорганизованного венгерского Красного Креста. Он хорошо знал Валленнербга по работе в Будапеште и решил с ним связаться. Поскольку венгры считали, что советское командование питает большое уважение к миссии Валленберга, они попросили русских передать ему письмо. Те, однако, категорически отказались, мотивируя свое решение тем, что “венгерский Красный Крест и особенно организация Валленберга – чисто шпионская организация”.

Несмотря на отказ, Габор написал письмо, в котором рассказал о бесчинствах Красной армии в освобожденной части Венгрии – кражах, изнасилованиях и распространении венерических заболеваний. Он сообщил также о грубых нарушениях статей Женевской конвенции об обращении с военнопленными. В письме он просил Валленберга обратиться к шведскому королю и к папе, чтобы добиться оказания давления на Сталина. Кроме того, Габор просил Валленберга постараться переправить лекарства и другие предметы первой необходимости для Красного Креста в советской части Венгрии. Он настоятельно предлагал как можно скорее приехать в Дебрецен и попытаться повлиять на советское командование, чтобы оно лучше отнеслось к деятельности венгерского Красного Креста.

Письмо было подписано Габором и еще одним человеком, знавшим Валленберга[79]. Оно было отослано в Будапешт с секретарем премьер-министра Иштваном Тарнаи, который вручил его лично Валленбергу, по всей вероятности, 13 или 14 января. Валленберг пообещал скорейшим образом передать требования Габора в Стокгольм и попросил Тарнаи сообщить Габору, что он приедет в Дебрецен как только сможет.

Освобождение гетто

Пока Валленберг находился в расположении советских войск, борьба за жизнь обитателей гетто продолжалась. После смерти Элемера Милко администрацию Международного гетто возглавил Режё Мюллер, который вместе со своим соратником Эдёном Гергеем делал что мог для защиты интересов шведских подзащитных. Охранял гетто отряд полицейских из 25 человек. Двенадцатого января эти полицейские получили приказ явиться в штаб нилашистов на площади Сент-Иштван, чтобы принять участие в боях против наступающих советских частей. Мюллер и Гергей просили их не уходить: тем, кто останется на своем посту, было обещано значительное вознаграждение. Остались все, кроме троих. Решившие остаться получили шведские охранные паспорта.

Пятнадцатого января и немцы, и нилашисты ушли из гетто, и Режё Мюллер установил контакт с представителями Красной армии, чтобы попросить прекратить обстрел. 16 января советскими солдатами было освобождено Международное гетто. Одновременно было освобождено 300 подзащитных на улице Уллёй, где разыгрались ожесточенные бои между советскими и германскими войсками.

Уже через несколько часов после освобождения в гетто появился Валленберг. Начальник шведского госпиталя Аладар Фейгл увидел его около десяти часов утра на улице разговаривающим с двумя советскими офицерами. Фейгл подошел к нему и попросил заглянуть в госпиталь. Валленберг, “на вид несколько раздраженный”, ответил, что это невозможно, но что он постарается прийти на следующий день. Вместе с Фейглом был завхоз госпиталя Пал Неви. Когда он попробовал пойти за Валленбергом, “русские его прогнали”.

В день, когда было освобождено Международное гетто, Гуго Воль, сидя в подвале Hazai Bank, составил отчет об истории шведской спасательной миссии. Согласно его подсчетам, охранные паспорта были выданы примерно 8 тыс. человек, из которых около 2 тыс. за последние несколько недель были отправлены в Большое гетто. Отчет заканчивался следующими словами: “Так называемые подзащитные евреи и в еще большей степени те, у кого не было никакой защиты, оказались в нищете. Им пришлось пережить ужасные страдания психического, физического и финансового характера. Одной из самых больших наших задач будет вернуть этим людям нормальную жизнь”.

То же самое касалось обитателей Большого гетто, которые в начале января стали жертвами постоянных грабежей и убийств, устраивавшихся нилашистами и эсэсовцами. Хотя Эрнё Вайна после протестов еврейских лидеров отдал приказ, чтобы на территорию гетто допускались лишь лица со специальными разрешениями, при одном таком нападении было убито 43 человека. В ответ на это Пал Салаи 12 января отправил в гетто 100 полицейских, которые должны были совместно с 15 специально отобранными нилашистами патрулировать улицы. Салаи также взял на себя личную ответственность за соблюдение порядка.

Вскоре стал распространяться слух о готовящемся истреблении обитателей гетто, что нилашисты и эсэсовцы собираются уничтожить гетто перед приходом Красной армии. Согласно одним источникам, это должен был быть воздушный налет, согласно другим – операция смешанного отряда СС и Скрещенных стрел, которые готовы были перебить всех обитателей на месте. Информированный юденратом Салаи 16 января посетил Вайну, чтобы убедить его принять меры к предотвращению готовящейся акции. Вайна за явил, что знаком с этим планом, но заявил, что не имеет возможности вмешаться. Тогда Салаи обратился к генералу Герхарду Шмидхуберу, командующему 13-й танковой дивизией, который, как и Вайна, отсиживался в убежище Ратуши. “По совету Сабо я предупредил его, что, по словам Валленберга, если он не остановит это преступление, то будет отвечать за него не как солдат, а как убийца”, – вспоминал Салаи. По словам Салаи, аргумент произвел впечатление на Шмидхубера, он вызвал Вайну и начальника полиции Кубисси и приказал им отменить планы.

Нет доказательств, что именно угроза, высказанная от имени Валленберга, вынудила Шмидхубера поступить так. Однако тот факт, что Салаи воспользовался авторитетом Валленберга, свидетельствует о статусе шведского дипломата и об ожидаемом эффекте его слов. Два дня спустя, на рассвете 18 января, гетто было освобождено Красной армией. “В конечном итоге, – пишет Рэндольф Брэм, – важнейшим фактором освобождения гетто и всех евреев в других районах столицы стало быстрое наступление советских войск”.

Освобождение стало свершившимся фактом. Но фактом было и уничтожение одной из самых крупных в Европе еврейских популяций. В Будапеште в начале войны проживало примерно 250 тыс. евреев. За годы войны еврейское население города сократилось на 100 тыс. человек, причем 85 тыс. приходятся на период после немецкой оккупации в марте 1944 года. После освобождения в Будапеште осталось 144 тыс. евреев.