Сезон воронов - Соня Мармен

Эта невеселая мысль посещала Дункана не раз. Здесь, в Хайленде, ненависть витала в воздухе наравне с ароматом цветущего вереска. Все эти распри между кланами… Вместо того чтобы объединиться против врага, их настоящего врага – Англии, они ссорились между собой. Во время последней кампании он не раз становился свидетелем потасовок, чтобы понять: реставрировать монархию в Шотландии такими методами им никогда не удастся. Но что делать? Хайлендеры таковы, каковы они есть, со своими достоинствами и недостатками. И сам он – не исключение.

Но должно же быть в жизни еще что-нибудь помимо ненависти к соседу! К примеру, не один десяток лет у их клана хорошие отношения с Кэмеронами из Лохила и Макдональдами из Кеппоха. Но хватит одной искорки, чтобы все переменилось. Со Стюартами из Аппина они тоже весьма дружны, но ведь так было не всегда! То же можно было сказать и о Маклинах из Ардгура и Дуарта. Были времена, когда они проливали кровь друг друга. Но что касается Кэмпбеллов…

От размышлений его оторвал скрип. Дункан прислушался. Где-то скрипнула дверь. Кто и куда может идти ночью? Дункан сел на матрасе. Что, если это Джон? Что ж, если этот прохвост решил потихоньку сбежать… Он поспешно запахнул на себе полы пледа, надел пояс, башмаки, схватил кинжал и пистолет. Одного взгляда на трех мужчин, которые лежали рядом, хватило, чтобы понять: Колин и оба Макгрегора спят. Что ж, он и сам справится с этим слабаком!

Юноша выскользнул из комнаты, бесшумно закрыл за собой дверь, крадучись подошел к входной двери и вышел на улицу. Луна сияла над Крег-Деаром, отделявшем долину от унылой долины Раннох-Мор. Ее нежный свет окрашивал пейзаж в переливчатые оттенки опалово-сиреневого и жемчужно-голубого, отчего все вокруг казалось неправдоподобным, сказочным. Дункан замер, любуясь этой красотой.

Кто-то закутанный в накидку сидел на низкой каменной оградке к нему спиной. Дункан повернулся, чтобы уйти. Ему не хотелось нарушать уединение Марион. Но девушка успела обернуться.

– Дункан?

– Да, это я.

Он вышел из тени портика. Ночь выдалась спокойная, и долину окутала безмятежная тишина – такая, какая бывает только зимой. Животные глубоко спали, согретые толстым слоем жира и густым мехом в своих норах под снегом, который заглушал и поглощал все шумы. Дункан спустился по ступенькам и пошел по тропинке, которая вела к ограде. Снег хрустел у него под ногами.

– Третья ступенька лестницы скрипит, – улыбаясь, сказала Марион. – Я несколько раз из-за этого попадалась, так что точно знаю.

– Что ты тут делаешь среди ночи?

– Когда не получается заснуть, я прихожу посидеть на этой стеночке. А ты? Почему ты вышел?

– Услышал, как закрылась входная дверь. Решил, что это твой брат собрался…

– Сбежать? – вставила она решающее слово. – Он – трус, он бы не осмелился.

Она снова принялась смотреть на долину, волнистым покрывалом раскинувшуюся сколько хватало глаз. Потом протяжно вздохнула, отчего изо рта вырвалось облачко пара.

– Красиво, правда?

Дункан тоже присел на ограду, позаботившись о том, чтобы между ними осталось побольше пустого места.

– Да, пожалуй.

– Я люблю тишину. Когда тихо, мне легче думается.

– А о чем ты сейчас думаешь?

Марион какое-то время молчала, тихонько болтая ногами над землей.

– Никак не могу поверить, что мой брат мог такое сделать!

– Ты сильно на него из-за этого злишься?

– Злюсь ли я на него? Я никак не могу решить, что с ним сделать сначала – выцарапать глаза или… В общем, заснуть не получается. Я все время прокручиваю в голове эту историю, пытаюсь понять. И от этого становится еще хуже.

– Марион, мы вернем эту бумагу. Еще не все потеряно!

– Я надеюсь на это, Дункан. Я все время думаю о людях, чья жизнь оказалась в опасности из-за моей беспечности! По правде говоря, все это – по моей вине…

– Ты не могла знать наперед.

Она посмотрела на него растерянно, с сожалением.

– Дункан, он ведь мой родной брат! И он нас предал. Он – враг нашего общего дела. Почему?

– Если я правильно понял, он хотел помочь вашему отцу.

– Помочь сделать что? Выкупить клочок земли? Боже правый, да когда отец узнает, он не переживет позора!

Дункану до смерти хотелось обнять Марион, прижать к себе, запустить пальцы в ее кудри и шептать, шептать ей слова утешения… но ничего подобного он делать не стал. Он уже отказался от надежды быть с ней. Эта девушка не для него. В один миг он поверил, что все возможно. Но теперь все было иначе. Другой, не он, будет обнимать ее, ласкать ее тело…

– В детстве, – глядя на звездное небо, начала рассказывать Марион, – в теплое время года, когда весь дом засыпал, я часто приходила сюда и ложилась у стены на старом пледе. Иногда даже засыпала, и меня будил первый крик петуха. Тогда я прокрадывалась обратно к себе в спальню, чтобы Амелия не переполошилась, когда придет звать меня завтракать. Бедная Амелия… Она так расстроилась, когда узнала насчет Джона!

– Я ей точно не понравился, – с легкой иронией в голосе заметил Дункан.

Марион тихонько засмеялась особым, горловым смехом, похожим на воркование голубки.

– Она не любит людей из Гленко по той простой причине, что ее мужа убил кто-то из твоего клана во время одного большого рейда на земли Атолла. Так что тут все понятно.

– Вот оно что…

После непродолжительного молчания Марион указала пальцем на мерцавшие в темноте несколько ярких точек.

– Это – Полярная звезда. Я называю ее Душой неба.

– Она находится в созвездии Малой Медведицы.

Девушка посмотрела на него с удивлением.

– Ты такое знаешь?

– Меня научил отец.

Ошарашенный вид Марион позабавил Дункана.

– Я не такой неуч, как можно подумать. Умею читать по-английски, немного по-французски и… читаю молитвы на латыни.

– Я не хотела тебя обидеть…

– Ты, наверное, считаешь, что я только и делаю, что дерусь и придумываю, как бы украсть у вас еще десяток коров!

Марион не желала признать его правоту.

– И вовсе нет!

Он засмеялся и указал пальцем на небо, чуть пониже, к востоку от Полярной звезды.

– Это – Большая Медведица, – сказал он. – Медведица-♣ мать. Ты знаешь историю Большой и Малой Медведиц?

– Нет, – ответила Марион, начиная понемногу сердиться.

– А греческую мифологию?

– Немного, – сказала она уже с явным раздражением.

– Каллисто была любимой нимфой богини-охотницы Дианы. Она была очень красивая…

Дункан выдержал паузу, которая длилась ровно столько, чтобы успеть окинуть девушку красноречивым взглядом, и продолжил рассказ:

– Бог Юпитер приметил ее и захотел соблазнить. Чтобы добиться цели, он перенял облик Дианы. Но Диана быстро разгадала его хитрость. Терзаясь ревностью и гневом, она запретила прекрасной Каллисто приходить в свои сады, хотя та и уверяла, что пыталась противиться натиску сладострастного бога. Через несколько месяцев Каллисто родила сына и назвала его Аркас. Но оказалось, что несчастья ее только начались. Едва супруга Юпитера узнала о случившемся, как ее гнев обрушился на бедную Каллисто. Диана превратила соперницу в медведицу, и та укрылась в лесу. Аркаса она пощадила, и он вырос вдали от матери. Когда ему шел пятнадцатый год, на охоте юноша случайно увидел медведицу, которой стала его мать. Он долго гнался за ней и наконец настиг. К счастью, Юпитер, который по-прежнему любил Каллисто, не дал Аркасу ее убить. Случившееся так огорчило его, что он превратил Каллисто и Аркаса в созвездия. С тех пор Большая Медведица и ее дитя украшают собой небесный свод.