Роль морских сил в мировой истории - Альфред Мэхэн

Приняв решение, французский адмирал действовал весьма рассудительно, быстро и энергично. Тот же фрегат, что доставил депеши от Вашингтона, был отослан назад, так что к 15 августа союзные генералы знали о предстоящем прибытии эскадры. Губернатор Французского мыса выделил три с половиной тысячи солдат на условиях, что испанская эскадра, которую привел де Грасс, останется на якоре в бухте. Адмирал также получил от губернатора Гаваны деньги, срочно необходимые американцам. Наконец, он, вместо ослабления своих сил посылкой караванов с сопровождением во Францию, чего хотел двор, взял с собой к Чесапику все имеющиеся в наличии корабли и суда. Чтобы возможно дольше не обнаруживать своей экспедиции, де Грасс прошел через старый Багамский пролив, которым пользовались реже, и 30 августа его эскадра в составе 28 линейных кораблей бросила якорь в Линхейвенской бухте среди мысов у входа в Чесапикский залив. За три дня до этого, 27 августа, французская эскадра в составе 8 линейных кораблей, 4 фрегатов и 18 транспортов под командованием де Барраса отправилась на встречу с де Грассом из Ньюпорта. Она пошла, однако, кружным путем в открытом море, чтобы избежать столкновения с англичанами. Такой курс был тем более необходим, что эскадра имела на борту французские осадные орудия. 24 августа войска под водительством Вашингтона и Рошамбо переправились через реку Гудзон, двигаясь к Чесапикскому заливу. Таким образом, вооруженные силы разных видов войск, как сухопутных, так и морских, сходились к одной цели – месту дислокации войск Корнуоллиса.

Англичанам не сопутствовала удача на всех направлениях. Родней, узнав об отбытии де Грасса, отправил к Америке 14 линейных кораблей под командованием адмирала Худа, а сам в августе по причине нездоровья отправился в Англию. Худ, двигаясь прямым курсом, добрался до Чесапика за три дня до де Грасса, наведался в залив и, не обнаружив там противника, направился в Нью-Йорк. Там он обнаружил 5 линейных кораблей под командованием адмирала Грэвса (Грейвса), который, как старший начальник, принял командование всеми силами и направился 31 августа к Чесапику в надежде перехватить Барраса до того, как он соединится с де Грассом. Лишь через два дня Клинтона убедили, что союзные войска выступили против Корнуоллиса и ушли слишком далеко, чтобы догнать их.

По прибытии к Чесапику адмирала Грэвса неприятно удивило открытие, что там стоял на якоре флот, который, судя по численности кораблей, мог быть только неприятельским флотом. Тем не менее Грэвс вошел в залив на перехват противника. Когда же де Грасс снялся с якоря, позволив англичанам пересчитать количество французских кораблей, ощущение малочисленности своей эскадры – 19 кораблей против 24 – не заставило английского адмирала отказаться от атаки. Однако его отвагу подвела неуклюжая манера действий. Многие из английских кораблей маневрировали без всякой пользы. Де Грасс, поджидая де Барраса, оставался вне бухты пять дней, держа английскую эскадру в напряжении, но воздерживаясь от боевых действий. Затем он вернулся в порт и обнаружил там эскадру де Барраса, благополучно стоявшую на якоре. Грэвс снова отправился в Нью-Йорк, и вместе с ним улетучилась последняя надежда на поддержку, которую лелеял Корноуллис. Он упорно выдерживал осаду, но господство противника на море оставляло ему лишь один возможный выход: 19 октября 1781 года английские войска капитулировали. Вместе с этой катастрофой в Англии умерла надежда на подчинение американских колоний. Конфликт тлел еще год, но серьезных операций больше не предпринималось.

На неудачное проведение военных операций англичан повлияли как плохая организация, так и невезение. Отряд кораблей Худа можно было бы усилить несколькими кораблями с Ямайки, если бы приказы Роднея были исполнены[140]. Курьерское судно, также посланное им адмиралу Грэвсу, командовавшему в Нью-Йорке, обнаружило, что тот убыл в восточном направлении с намерением перехватить какие-то важные поставки, которые были направлены американским агентом во Франции. Английский двор придавал большое значение перехвату этого конвоя, но с учетом информации о том, что караван сопровождала эскадра, адмирал, вероятно, внял явно ошибочному совету оставить свою штаб-квартиру и уйти со всем своим флотом в то время, когда приближение сезона ураганов в Вест-Индии требовало активных операций флота у побережья континента. Вследствие своего отсутствия, хотя депеши Роднея были немедленно отосланы по назначению старшим офицером в Нью-Йорке, Грэвс не узнал о содержании депеш, пока 16 августа не вернулся в порт. Судно, доставлявшее их, было загнано крейсерами на мель. Извещение Худа о предстоящем прибытии было перехвачено. После прибытия Худа вряд ли можно было избежать задержки с выходом в море, но, видимо, курс французской эскадры был определен ошибочно. Англичане знали, что де Баррас отправился из Ньюпорта с восемью кораблями, направляясь, вероятно, к Чесапику – явно для соединения с де Грассом. Разумно предположить, что, если бы Грэвс выбрал место крейсировки близ входа в Чесапикский залив, но вне видимости берега, он едва ли смог бы избежать встречи с эскадрой де Барраса, имея над ним превосходство в силах. Зная теперь действительный ход событий, следует отметить, что так, несомненно, и надо было поступить. Но английский адмирал располагал недостоверной информацией. Никто не ожидал, что французы сосредоточат здесь такие силы. Грэвс же не имел информации о численности французского флота, которой должен был располагать, из-за нерадивости командиров своих крейсеров, патрулировавших район Чесапика. Им было приказано сняться с якоря, но оба крейсера оставались на якорной стоянке у мыса Генри, когда появление флота де Грасса лишило их возможности уйти. Один крейсер был захвачен, другой загнан в реку Йорк. Ни одно из обстоятельств не способствовало плачевным результатам больше, чем нерадивость этих двух офицеров, командовавших крейсерами, из-за которых Грэвс лишился крайне важной информации. Легко предположить, каковы были бы его действия, если бы он знал на два дня раньше, что де Грасс привел в залив кильватерную колонну из 27–28 линейных кораблей. Естественно допустить, во-первых, что он постарался бы перехватить эскадру де Барраса, с которой его 19 кораблей вполне бы справились. «Если бы адмирал Грэвс смог пленить эту эскадру, то это парализовало бы на продолжительное время действия осаждающей армии (эскадра имела на борту осадный парк), даже если бы и не предотвратило ее операции совсем. Это почти уравняло бы флоты сторон по численности. Это оказало бы сдерживающее влияние на боевые действия французов в Вест-Индии и, возможно, породило бы разногласия между французами и американцами[141]. Такие разногласия погрузили бы последних в пучину крайнего отчаяния, из которого их могло вывести только прибытие флота под командованием де Грасса»[142]. Такова реальная и трезвая оценка этой морской стратегии.

Что касается тактики адмирала, то достаточно сказать, что его флот использовался в сражении почти так же, как Бингом. Это повлекло за собой такие же несчастья. Когда он атаковал 24 корабля девятнадцатью, 7 кораблей, под командой способного офицера Худа, не смогли принять участие в сражении из-за занятой диспозиции.

С другой стороны, де Грассу следует отдать должное за ту степень энергии, предвидения и решимости, которая поражает в свете его прежних неудач. Решение сосредоточить под своим командованием все корабли, сделавшее его независимым от любой неудачи де Барраса; проход через Старый Багамский канал, что позволило обеспечить скрытность операции; обращение за деньгами и войсками к испанским и французским военным властям; предусмотрительность, которая побудила его 29 марта, вскоре после отбытия из Бреста, направить Рошамбо письмо с просьбой прислать на Французский мыс лоцманов, знакомых с прибрежными водами Американского континента; хладнокровие, с которым он вводил в заблуждение Грэвса до тех пор, пока эскадра де Барраса не проникла в порт, – все это достойно восхищения. Французам помогло также то, что адмирал своей волей задержал 200 коммерческих судов «вест– индской торговли», ожидавших конвоя у Французского мыса, где они оставались с июля по ноябрь, когда окончание военных операций позволило ему предоставить этим судам сопровождение военными кораблями. Этот случай демонстрирует слабость торговой страны с представительным правительством по сравнению со страной, имеющей чисто военный режим. «Если бы британские власти, – писал тогда один офицер, – разрешили это или британский адмирал принял такое решение, то первые были бы свергнуты, а второй повешен»[143]. В то же время Родней счел себя обязанным выделить пять линейных кораблей для конвоя, в то время как еще полдюжины сопровождали на родину торговый караван из Ямайки.