Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе - Артур Дойл

– А вы ранняя пташка, мистер Мак, – проговорил он. – Книжный червь хотел бы кое-что сообщить вам. Да вы садитесь. Так вот… Боюсь, затевается большое преступление.

– Думаю, мистер Холмс, если бы вы сказали «затеялось», то оказались бы намного ближе к истине, – сказал инспектор и криво усмехнулся. – Так и тянет купить табакерку и начать нюхать табак. Очень помогает от холода. На улице, знаете ли, такой холод. Я совершенно продрог. Нет, нет, сигары не нужно, благодарю вас. Пришлось подняться ни свет, ни заря. Как мы с вами хорошо знаем, первые часы после преступления – самые ценные. Но постойте-ка… Что это?

Инспектор внезапно умолк и с выражением полного изумления начал рассматривать лежащий на столе листок, тот самый, на котором были выведены мои каракули.

– Дуглас?! – пробормотал инспектор. – Берлстоун? – еще больше удивился он. – Мистер Холмс, откуда это у вас? Колдовство какое-то. Да как, скажите мне ради всего святого, вам стало все известно?

– Мы с моим другом доктором Уотсоном недавно расшифровали одну прелюбопытную записку, – пояснил Холмс.

Инспектор недоверчиво посмотрел на Шерлока, затем перевел взгляд на меня.

– Все правильно, – кивнул он. – Мистер Дуглас, владелец поместья под Берлстоуном, зверски убит сегодня утром в своем доме.

Глава 2

Шерлок Холмс размышляет

Наступил один из тех драматических моментов, ради которых и жил мой друг Шерлок Холмс. Было бы большим преувеличением сказать, что его взволновало сообщение инспектора Алека Макдональда. Мой друг и бровью не повел. Он не был жесток по натуре, нет, он просто очерствел душой от постоянного соприкосновения с убийствами. Но если его эмоции и были притуплены, мозг Холмса находился в постоянном действии. Поэтому не только лицо его не дрогнуло от ужаса – как это произошло со мной, – но и в груди его, в отличии от моей, ничто не шевельнулось. Шерлок оставался невозмутимо спокойным, в глазах его появился некоторый интерес, небольшой, такой, как, например, у химика, которому показывают любопытный опыт с высадкой кристалликов из раствора. Занятно, но не очень. Так, повседневная мелочь, не более того.

– Замечательно, – произнес он. – Очень замечательно.

– Вас, кажется, не удивило мое известие?

– Удивило? Нет, мистер Мак, только заинтересовало. И с чего мне удивляться? Для меня здесь нет ничего удивительного. Недавно я получил шифрованное сообщение от одного из своих осведомителей, очень важной персоны, который и сообщил мне, что некоему человеку угрожает опасность. Не прошло и часа, как я узнал о смерти этого человека. Значит, говоря об опасности, мой осведомитель не ошибался. Очень интересное совпадение, но поражаться здесь нечему – все было известно заранее.

В нескольких фразах Шерлок Холмс раскрыл инспектору факты относительно полученного письма. Мистер Макдональд внимательно слушал моего друга, подперев щеки и сдвинув брови, отчего они слились в одну широкую желтую линию.

– Сегодня утром я как раз собирался отправиться в Берлстоун, – сообщил он. – И сюда я зашел специально, хотел попросить вас и вашего друга поехать со мной. Но теперь вижу, что нам лучше оставаться здесь, в Лондоне.

– Как раз наоборот, – возразил Холмс.

– Да что вы, мистер Холмс. Оставьте! Нам абсолютно нечего там делать. Скоро все газеты будут заполнены отчетами об этом преступлении. Не сомневаюсь, что репортеры назовут его «Берлстоунская тайна», но какая тут может быть тайна, если есть человек, который за несколько часов до преступления знал, что оно совершится, и сообщил об этом. Остается только схватить его, и дело закончено.

– В сущности, все верно. Только скажите мне, мистер Мак, каким образом вы его поймаете?

Макдональд взял протянутое Шерлоком Холмсом письмо.

– Почтовый штемпель Кемберуэлла, но это мало чем поможет. Имя, вы говорите, вымышленное? Тоже не зацепка. Вы как-то упомянули, что посылали ему деньги, так?

– Дважды.

– А как?

– Банкнотами на Кемберуэлльское почтовое отделение.

– И ни разу не поинтересовались, кто их получал?

– Нет, конечно.

Инспектор удивленно посмотрел на Холмса.

– Но почему?

– Потому что я всегда держу свое слово. В своем первом письме к нему я обещал никогда не пытаться разыскать его.

– Вы думаете, за ним кто-то стоит?

– Я не думаю, я определенно знаю.

– Тот самый профессор, о котором вы мне когда-то упоминали?

– Именно.

– Не стану скрывать от вас, мистер Холмс, что нам в Скотланд-Ярде известно о том, что у вас за пазухой лежит камень, предназначенный для профессора Мориарти, Только ради Бога, выбросите вы его, – инспектор улыбнулся и хитро скосил глаза в мою сторону, ожидая, что я оценю его шутку. Я провел небольшое расследование и скажу, что мистер Мориарти – выдающийся ученый, начитанный, уважаемый человек редких душевных качеств.

– Я рад, что вы наконец-то признали это.

– А как не признать? То самое расследование, о котором я вам говорю, я провел после разговора с вами. Я посчитал, что по долгу службы обязан проверить поступившую информацию. Отправившись к профессору, я долго беседовал с ним. Разговор вдруг зашел о затмениях, не знаю, почему. Профессор Мориарти взял глобус, повернул настольную лампу и очень быстро и понятно мне все объяснил. Еще он подарил мне книгу, я попробовал её почитать, но тут же бросил, она показалась мне слишком мудреной. Такие книжки не для меня. И видели б вы, как он прощался со мной. Великий человек, гений науки, говорит как министр, а не погнушался похлопать меня по плечу как равного, – инспектор покачал головой. И простился со мной таким задушевным тоном. Напутствовал меня словно отец, провожающий сына в холодный жестокий мир. Нет, Шерлок, он произвел на меня самое благоприятное впечатление.

– Какой блестящий актер, великолепен, ничего не скажешь, – произнес Шерлок Холмс, мелко смеясь и довольно потирая руки. – Ваш рассказ очень трогателен, дорогой инспектор. А, позвольте узнать, где происходил ваш разговор? В кабинете профессора?

– Да, а где ж еще?

– Понравился он вам?

– Очень неплохо обставлен.

– Чудесно. И сидели вы напротив него?

– Естественно.

– То есть свет падал на вас, а лицо профессора оставалось в тени. Так?

– Был уже вечер… Да, кажется, он повернул лампу в мою сторону.

– Ну, еще бы. Он же не мог дать вам увидеть свою усмешку. Кстати, вы заметили на стене картину? Она висит как раз над головой профессора?

– Что-то я не понимаю, куда вы клоните, мистер Холмс. Ну, хорошо, да, я заметил картину. Портрет молодой женщины. Она задумчиво сидит за столом, подперев ладонями щеки.

– Она самая, работа Жана Батиста Грёза…

Инспектор сделал вид, что это сообщение его живо заинтересовало.

– …Жан Батист Грёз, – продолжал говорить Шерлок Холмс, соединив кончики тонких артистических пальцев, – известный французский живописец, весьма популярный в конце пятидесятых годов восемнадцатого века и начале девятнадцатого. Он был очень моден и богат, оттого современные критики уделяют ему мало внимания. Завидуют. Они предпочитают восхищаться художниками истощенными голодом и умершими в бедности.

Взгляд инспектора принял отсутствующее выражение.

– Может быть нам лучше перейти…, – начал было инспектор, но Холмс не дал ему договорить:

– Мы с вами и переходим. Я как раз начинаю говорить о, как вы изволили выразиться, о Берлстоунской тайне. Возможно, о самой её сути.

Макдональд улыбнулся, но улыбка у него вышла кислой.

– Честно говоря, вы так быстро меняете ход мыслей, что я за вами просто не поспеваю. Вы часто говорите о фактах, между которыми я не вижу никакой связи. Каким боком картина на стене профессора касается гибели мистера Дугласа?

– Сейчас я вам докажу, что для детектива нет ненужных знаний, – поучительно произнес Холмс. – Несмотря на холодное отношение критиков к творчеству Грёза, публика продолжает интересоваться им. Его картина «Девушка из Агно», выставленная на аукционе в тысяча восемьсот шестьдесят пятом году, была оценена в миллион двести тысяч франков, то есть в более чем сорок тысяч фунтов. Вам этот факт ни о чем не говорит?

Мне показалось, что он многое сказал инспектору. Он с неподдельным интересом посмотрел на Холмса.

– И позвольте мне напомнить вам еще об одном обстоятельстве, – тем временем продолжал Холмс. – Как точно установлено, вы также можете узнать это из любого научного источника, профессор получает семьсот фунтов в месяц, то есть семь тысяч фунтов в год.

– Тогда как он может покупать…, – заговорил Макдональд и осёкся.

– Такие дорогостоящие картины? – подсказал ему Холмс. – Мне тоже это хотелось бы знать. Как?

– Ага, это уже любопытно, – проговорил инспектор задумчиво. – Вы знаете, мистер Холмс, мне начинает нравиться наш разговор. Прошу вас, выкладывайте все, что вам известно.

– А как же Берлстоун? – спросил мой друг.