Ex ungue leonem: по когтю льва - Ирина Якимова

Кларисса застыла, опустив руки. Тогда Мира, пожалев её, дружески улыбнулась и звонко начала:

— Все, знакомые с особенностями carere morte, начинают с вопроса, как я ухитрилась выносить сына, будучи вампиршей… Ты была оригинальней. Уже знаешь мою историю?

— Я не занимаюсь сбором сплетен, я говорю лишь то, что вижу сама. Ты ближе к смертным, чем к carere morte, твоё тело давно было готово к тому, чтобы выносить ребёнка. И пусть слияние клеток смертного и бессмертной невозможно; обретший силу Дар сделал возможным всё невозможное, и это в том числе. Так ты забеременела. Ты понесла и от смертного, и от Дара. Но проклятие carere morte сильно, и первые месяцы твой ребёнок был проклят, как и ты.

Мира прерывисто вздохнула.

— Я корю себя за это, — глухо сказала она. — Как ты считаешь, Пророчица, эти пять месяцев, что он был carere morte, ещё в моем теле… они по-прежнему отражаются на нём или исцеление их стёрло?

— Это ничем не стереть! — грозно возгласила вампирша, и Мира поникла. Слёзы закапали из её глаз на кружевное платьице сына.

— Но я утешу тебя: твой сын силён, — немного погодя добавила Кларисса, и Мира вскинула голову, внимая её словам. — Он успешно борется с тёмной меткой. Может быть, однажды она поблёкнет так, что её не увижу даже я.

— А сейчас она черна?

— Не так, как твоя. Не плачь! Метки исцелённых вампиров — это их память, твоя память — годы, его — дни.

— Но он будет помнить Бездну всегда…

— Да. Даже, когда Её больше не будет в мире.

Мира долго молчала. В тишине неслышно догорели свечи, и комната погрузилась в ночной мрак. Малыш отыскал мамину грудь и скоро, наевшись, сладко посапывал. Мира устроилась в кресле-качалке с ним на руках, откинула голову на спинку и устало закрыла глаза.

— Беспокойный малыш, — заметила Кларисса. — Совсем как мой…

— Что с ним стало?

— Его воспитали чужие люди.

Мира печально вздохнула:

— Моего ждёт то же. Его отец погиб, я быстро старею. Сколько лет мне осталось, Пророчица?

Вампирша приблизилась, ласково коснулась её щеки, и теперь Мира не отстранилась.

— Старость облагородила твой облик, она не уродует — возвышает тебя. Не она тебя погубит… Но я не могу назвать точную дату.

Мира улыбнулась:

— Я все не могу привыкнуть к спокойной, радостной жизни простой смертной.

— И не привыкай. Просто отдыхай. Это только лишь краткая передышка перед новой битвой.

— Ты нарочно пришла меня растроить!

— Ты не хуже меня знаешь, что история carere morte еще не кончена. Я же пришла, потому что почувствовала, что узнаю нечто очень важное для себя. И я узнала, что наш с Дэви род не угас. Благодарю, тебя, Мира, — Кларисса склонилась над кроваткой. — Донат, дарованный… Не тревожься о нём. Он — дитя большой любви, и любовь будет хранить его всегда, и когда ты уйдёшь… Прощай, подруга, — вампирша обернулась, коротко сжала руку Миры в своих холодных ладонях и скользнула к двери. — Я буду оберегать вас, сколько смогу. До скончания нашего мира, а час этот уже недалёк…

— Подожди! — зашипела оторопевшая подруга. — Что там про «ваш с Дэви род»?!

Пророчица не отозвалась. В окно детской Мира видела, как тонкая чёрная тень пересекла террасу и, расправив крылья, ринулась в ночь. На пустую террасу вновь швырнуло горсть снежинок — бах! — и их уж нет, белую пыль уносит ветер…

После этой беседы Мира неожиданно успокоилась. Туманные слова Пророчицы сначала подстегнули её тревогу и страх, но Мира поняла: она или сдастся им и сойдёт с ума, или будет учиться жить с ними. Она выбрала второе.

Ясным днём в середине мая после очередной лекции Кристина опять надолго остановилась перед зеркалом в холле.

— Последний раз в него смотришься, — заметила Мира. Она была одета для прогулки, в нарядное тёмно-синее платье с белоснежным воротником и манжетами. Донат у неё на руках был в платье из тех же тканей.

— Вы решились снять зеркало? А если рухнет дом?

— Оказывается, это маловероятно. Я советовалась со строителями, делавшими тут ремонт прошлым летом. Они сказали, за зеркалом есть небольшое пустое пространство — и всё. Та стена не несущая. Скорее всего, за зеркалом действительно какое-то хранилище.

— А если… если там какое-нибудь чудовище?!

— Разве что, вампирская кукла. А с ней легко справится даже новичок. Но я думаю, тайник хранит лишь тайную информацию. И, может быть… — Мира нахмурилась.

— Что?

— Моя прабабка была голосом Бездны. После её смерти ходили слухи, что она весь свой род отдала в служители Госпожи. Может, за зеркалом место этого ритуала: знаки, символы…

— Разве человек не сам выбирает судьбу?

— Вако делают свой выбор, из поколения в поколение оставляя на месте зеркало. Пора оборвать эту цепь.

— Но вы лишитесь дома!

— До совершеннолетия Доната — нет. Не хочу, чтобы мой сын когда-нибудь смотрел в зеркало Регины Вако.

Кристина не выглядела убеждённой. Мира усмехнулась:

— Не ты ли в конце зимы призывала меня снять зеркало?

— Я за вас боюсь! Вы же сами будете его снимать, да?

Мира взглянула на Доната, теребившего её локон и глухо сказала:

— Да. Это бремя хозяйки.

— А Винсент?

— Он Линтер, а не Вако. И у него достаточно дел в столице.

— Вы даже не написали ему!

— Не написала. И тебя попрошу ему ничего не сообщать… пока, — она подмигнула охотнице и улыбнулась, но Кристина почувствовала фальшь этой улыбки.

— Можно, я с вами? — тихо попросила она, но Мира отрубила:

— Нет.

Они вышли на залитую весенним солнцем улицу. Кристина отправилась к Феликсу и Джезабел, а Мира, погуляв с малышом по саду, перешла улицу и оказалась у дома Меренсов. Он, как и дом Вако, был кардинским оплотом Ордена, и его единственная хозяйка встретила Миру радушно. Мира усмехалась про себя, когда они шли в гостиную. Два дома через дорогу, в обоих — рано постаревшие одинокие хозяйки. И даже — обе когда-то были влюблены в одного человека… просто дома-близнецы!

Охотницы обсудили грядущий большой рейд в северные земли. Потом Мира поднялась:

— Пожалуй, к вечеру похолодает. Сбегаю за курточкой для Доната. Побудешь с ним? Я быстро.

— Конечно, — холодновато отозвалась Дара, но Мира расслышала в этом тоне нежность и улыбнулась:

— Я скоро вернусь.

Она склонилась над малышом, игравшим на ковре, быстро поцеловала его в лобик, в светлые кудряшки, и выпрямилась:

— Ты внимательно смотри за ним, Дара!

— Не беспокойся.

Мира покинула дом Меренсов и, перебежав улицу, оказалась в своём саду. Садовника, трудившегося на клумбе с будущими лилиями, она не стала окликать, поднялась по ступеням и отворила дверь. Главной причиной её внезапного бегства домой была, конечно же, не курточка. Сегодня Мира решила избавиться от тайны Регины Вако.