Слезы дракона - Дин Кунц

Тошнота подступила к горлу, и она испугалась, что ее сейчас вырвет.

Услышав рядом с собой приглушенный вздох отчаяния, вырвавшийся у Гарри, Конни открыла глаза. Теперь она была полна решимости встретить свою смерть лицом к лицу, дорого продать свою жизнь, даже если сопротивление будет coвeршенно бессмысленным.

Внизу под ними бродяга-голем приблизился к лестнице, по которой они с Гарри поднялись на площадку. Там он остановился, словно размышляя, стоит ли ему идти дальше или повернуть назад и искать в другом месте.

У Конни вспыхнула надежда, что полное их молчание, несмотря на непреодолимое желание закричать от ужаса, убедило Тик-така, что они не могли здесь прятаться.

И в этот момент снизу раздался его хриплый, дьявольский смешок.

- Фи, фа, фо, фам, - насмешливо процедил он, глядя вверх, - чую дух героев-полицейских.

Смех его был холодным и меньше всего походил на смех человека; так мог смеяться, например, крокодил, если умел это делать, но одновременно звучало в этом смехе что-то жуткое, странно узнаваемое и оттого внушающее суеверный страх: оттенок почти младенческого восторга.

Остановка в развитии.

Психически неуравновешенный ребенок.

На память пришли пересказанные ей Гарри слова горевшего в пламени бродяги, которые тот бросил ему после того, как выжег и разрушил его квартиру: "С вами, людишками, так забавно играть". Вот он и играет с ними в свои игры, а по правилам или нет - это его мало заботит, и она, и Гарри для него просто очередные живые игрушки. Нельзя было и мысли допускать, что он сдержит свое обещание играть с ними по правилам.

Топот тяжелых шагов голема по деревянным ступеням гулким эхом разносился по помещению. От его веса дрожала площадка. Поднимался он довольно ходко: БУМ, БУМ, БУМ, БУМ!

Гарри схватил Конни за руку.

- Быстро, к другой лестнице!

Отскочив от перил, они рванулись было в противоположную от голема сторону площадки, где находилась вторая лестница.

Но ее уже загородил второй голем, точная копия первого. Огромный, с гривой спутанных волос, всклокоченной бородой, в просторном, как плащ-палатка, черном дождевике. С широко разверстой в насмешливой ухмылке пастью. С полыхающими голубым пламенем глубоко посаженными глазами.

Теперь они оказались свидетелями еще одного проявления мощи Тик-така. Он мог создавать и одновременно манипулиpовaть, по крайней мере двумя искусственными големами.

К этому времени первый голем также поднялся на площадку. И быстро зашагал в их сторону, безжалостно прокладывая себе дорогу среди лежащих в обнимку на полу парочек.

Слева к ним приближался второй голем, точно так же не выказывая должного уважения к оцепеневшим в Паузе людям, попадавшимся на его пути. Когда мир снова придет в движение, со всех сторон площадки понесутся крики боли, ужаса и гнева.

Все еще не выпуская руки Конни из своей, подталкивая ее к перилам, Гарри прошептал:

- Прыгай!

"БУМ- БУМ-БУМ-БУМ-БУМ", - грохотали сдвоенные шаги големов, сотрясая площадку, и "БУМ-БУМ-БУМ-БУМ-БУМ", - колотилось сердце Конни, сотрясая ее изнутри, и звуки эти гулко отдавались в ее ушах и были неотличимы друг от друга.

По примеру Гарри, она, стоя спиной к перилам, ухватилась за них руками, подтянулась и села на них верхом.

Големы, с возросшей яростью отшвыривая ногами человеческие тела, с обеих сторон быстро приближались к своим жертвам.

Перенеся ноги через перила, она повернулась лицом к выходу. До пола было около двадцати футов. С такой высоты можно сломать себе ногу или шею? Скорее всего, да.

Оба голема, каждый тоже примерно на расстоянии двадцати футов от нее, приближались с неудержимой силой двух мчащихся навстречу друг другу локомотивов, с горящими дьявольским синим пламенем глазами, с вытянутыми вперед, чтобы схватить ее, огромными ручищами.

Гарри прыгнул. С криком отчаяния, одновременно руками и ногами сильно оттолкнувшись от перил и парапета, Конни тоже прыгнула в пустоту…

Но, пролетев не больше шести или семи футов, зависла в воздухе рядом с Гарри. Лицом вниз, в классической позе парашютиста, с раскинутыми в разные стороны руками и ногами, а внизу под нею застыли танцоры, и не было им до нее никакого дела, и душа их не лежала ни к чему на свете, кроме того вожделенного мига, в который навеки заточила их Пауза.

Постепенно и неуклонно растущий внутренний холод и быстрая утечка энергии, заявившие о себе еще во время их бегства из Лагуна-Бич, указывали на то, что двигалась она в остановленном Паузой мире не так легко, как ей казалось, и уж, конечно, не с той легкостью, как это делала в нормальной обстановке. Тот факт, что, когда они бежали, за ними не возникало никакого тока воздуха - Гарри тоже подметил это обстоятельство, - по всей видимости, означал, что во время движения им приходилось преодолевать инертное сспротивление воздуха, о котором они даже и не подозревали, и вот теперь их остановленный в полете прыжок окончательно подтвердил это предположение. Пока они прилагали определенные усилия, они могли двигаться относительно легко. Но стоило им прекратить эти усилия, как они уже не могли использовать ни силу инерции, ни тем более полагаться на силу притяжения, чтобы продвигаться дальше. Бросив через плечо взгляд назад, Конни увидела, что сумела отдалиться от перил на расстояние не больше пяти футов, хотя и отталкивалась от них изо всех сил. Тем не менее это расстояние, вкупе с теми пятью или шестью футами, которые ей удалось в силу начальной инерции пролететь вниз, было вполне достаточным, чтобы она оказалась вне досягаемости обоих големов.

Оба они стояли у перил, наклонившись далеко вперед, пытаясь дотянуться до нее руками и всякий раз хватая только пустой воздух.

Гарри крикнул ей:

- Двигаться можно, смотри, что надо делать!

Она увидела, что руками и ногами он проделывает движения, схожие с движениями пловца-брассиста, медленно, дюйм за дюймом, продвигаясь к полу, словно воздух, странно загустев, неожиданно превратился в воду.

Она быстро сообразила, что, к ее великому сожалению, ее невесомость отличается от невесомости астронавтов на борту космической станции и, следовательно, она не в состоянии пользоваться преимуществами безвоздушного пространства. Небольшой эксперимент убедительно показал ей, что ни двигаться, ни поворачивать в любом, по желанию, направлении, как эта делает астронавт, она не может.

Начав, однако, имитировать движения Гарри, Конни вскоре обнаружила, что при достаточном упорстве и методичной повторяемости движении она действительно продвигается сквозь густой, как клей, воздух. В какое-то мгновение ей показалось, что это даже интереснее, чем затяжной прыжок, потому что иллюзия, будто паришь, как птица, возможна только вовремя прыжков с очень большой высоты, да и то иллюзия эта весьма кратковременна, так как все предметы на быстро приближающейся к тебе земле вскоре вновь обретают свои привычные очертания. Здесь же она плыла в воздухе прямо над головами людей, да к тому же все это происходило внутри помещения, даже в этих обстоятельствах вызывая в ее душе упоение полетом и своим могуществом, как во время одного из тех блаженных снов, в которых летаешь, как птица, и которые, увы, так редко снились ей в детстве.