Охотясь на Аделин - Х. Д. Карлтон

ничего запретного, и мне приходится все время напоминать себе, что все это происходит по обоюдному согласию. Это не похоже на наши наказания в том доме, когда комната была полна обнаженных тел, но лишь часть из участников хотела происходящего.

Я замираю на секунду, чтобы осмыслить то, что вижу. Познакомиться с сексом, который скользит по самой грани порока, но при этом приносит только удовольствие и страсть. Для каждого участника.

Честно говоря, я завидую. Я скучаю по той раскрепощенности и жажде секса, что была у меня. Даже когда мне навязывал его опасный импозантный мужчина, мое тело все равно просило его, даже несмотря на то, что разум кричал об обратном. Теперь же одна только мысль об этом похожа на прием сильнодействующего наркотика и чрезмерный кайф. Это нервирует, потому что тогда контроль будет недостижим, и мне приходится постоянно уговаривать себя не паниковать.

Заставив себя расслабить плечи, я оглядываю комнату в поисках кого-нибудь похожего на Ксавьера. Большинство из присутствующих в масках, оставляющих их рты открытыми для… определенных целей.

С замиранием сердца я пробираюсь среди тел, разыскивая его, – и не нахожу.

И только через пятнадцать минут Зейд сообщает:

– Нашел. Он в коридоре, в просмотровых комнатах.

Я замечаю коридор слева от себя и сглатываю, когда вижу, каким темным и безлюдным он выглядит. Затаив дыхание, пробираюсь мимо корчащихся тел, уворачиваясь от нескольких блуждающих рук.

Сердце в моей груди колотится, и я вхожу в коридор. Неоновые красные лампы, расположенные по обе стороны потолка, озаряют помещение цветом, символизирующим разврат. Чем-то это напоминает мне дома с привидениями, только вместо криков ужаса раздаются крики наслаждения.

– Ты сможешь, Адди, – мягко подбадривает Зейд.

Должно быть, он слышит мое тяжелое дыхание. На лбу и затылке у меня выступают капельки пота, и я вхожу в помещение, которое, как мне раньше думалось, можно увидеть только в кино.

Вокруг меня в каждой из стен по массивному окну. И за каждым стеклом видна отдельная комнатка, в которой занимается разнообразным сексом какая-нибудь пара. В окне прямо передо мной женщина стоит на четвереньках, а мужчина за ее спиной хлещет ее по заднице тростью.

Пара слева от меня занимается оральным сексом. Мужчина стоит, держа женщину на руках вверх тормашками. Я качаю головой, немного любопытствуя, насколько это, должно быть, сложно.

Справа от меня женщина прикована к кровати и корчится, когда мужчина в кожаном костюме стегает ее плетью.

В комнатах, судя по всему, стоят микрофоны, потому что их стоны звучат так же громко, как если бы я стояла рядом с ними.

Еще в комнатах или за их пределами стоят вуайеристы, которые наблюдают за парами и незаметно трогают себя или тех, кто рядом с ними.

Я настороженно отодвигаюсь, ощущая себя не в своей тарелке.

– Он идет к тебе, детка, – предупреждает Зейд, но я его почти не слышу.

Я настолько загипнотизирована происходящим передо мной, что не замечаю приближающегося человека, пока его голос не звучит у меня над ухом.

– Кто из них интригует вас больше всего?

Я вздрагиваю, не в силах сдержать испуганный вздох. Сердце колотится в груди, а желудок подпрыгивает от испуга.

Я бы узнала этот голос где угодно. Я так часто слышу его в своих кошмарах, что, боюсь, никогда уже не забуду.

Ксавьер стоит рядом со мной, небрежно засунув руки в карманы, и наблюдает за происходящим. Половину его лица закрывает черная маска с бриллиантом, нарисованным над одним глазом.

– Ужасно жаль, что напугал вас, – бормочет он, но ухмылка на его лице говорит о том, что он нисколько не сожалеет.

Меня он пока не узнает. На мне темно-коричневый парик для маскировки, но думаю, он сразу узнает меня, как только услышит мой хрипловатый голос. Он всегда был легко узнаваем.

Присутствие Ксавьера действует на меня удушающе, и требуется еще несколько секунд, чтобы отвести взгляд, пытаясь унять свое сердце.

Нервно сглотнув, я смотрю прямо перед собой, на пару, где мужчина трахает женщину сзади. На ее заднице и бедрах ярко-красные рубцы, а руки скованы наручниками за спиной, и мужчина использует их как опору. Ее крики звучат очень громко и отчаянно от испытываемого удовольствия, и я снова ощущаю укол зависти.

– Слишком стесняешься? – спрашивает он.

Растягивая накрашенные красным губы, я киваю, надеясь, что это его удовлетворит.

Не стесняйся, Алмаз, дай мне посмотреть, как хорошо ты сосешь член.

Зажмуриваю глаза и отворачиваю лицо, чтобы он не видел, каких трудов мне стоит держать себя в руках.

– Я прямо за тобой, детка, – шепчет Зейд.

Не оборачиваюсь, не смотрю назад, но все равно ощущаю его. Он – сила гораздо более мощная, чем человек, стоящий рядом со мной.

Я тотчас расслабляюсь. Может, Зейд и похож на Аида, но темный бог никогда не склонялся ни перед кем, кроме своей женщины. Это дает мне крошечный заряд силы, достаточный, чтобы вновь обрести уверенность в себе.

Ксавьер больше никогда не сможет причинить мне боль. Он не сможет ни прикоснуться ко мне, ни порезать меня, ни воспользовать мной. Он – жалкая душонка, выдающая себя за могущественное существо. Но очень скоро я напомню ему, что он всего лишь человек, а я – жнец, выкованный его собственными руками.

– Если хочешь, я могу помочь тебе расслабиться, – предлагает Ксавьер, и его голос становится глуше. – Слева от нас есть приватные комнаты.

– Хорошо, – тихо соглашаюсь я.

Он берет меня за руку, и от его прикосновения по моему телу пробегает холодок. Я и забыла, каким мертвым он ощущается. Он тянет меня к двойным дверям в углу комнаты, и я незаметно оглядываюсь на Зейда. Он в маске, скрывающей все лицо. Черной, с геометрическими точками, драматической хмурой складкой между бровями и прорезями для глаз. Его глаза цвета инь-ян скрыты, и там, где они должны быть, лишь бездонные ямы.

Признаться, выглядит он устрашающе. И я бы солгала, если бы сказала, что от этого у меня не зашевелилось что-то внизу живота и не заныло между бедер.

Отвернувшись, я сосредоточенно слежу, как Ксавьер ведет нас по коридору, полному черных дверей. Здесь царит смертельная тишина.

– Звукоизоляция, – поясняет Ксавьер, оглядываясь на меня со злобной ухмылкой.

Я прикусываю губу, мои нервы на пределе. В комнате, куда он меня приводит, белые стены с голубым отблеском светодиодных ламп, опоясывающих потолок. Посередине стоит односпальная черная койка с наручниками у изголовья и изножья. Рядом – комод, вероятно доверху забитый различными игрушками.

– А мне что, нужно беспокоиться из-за того, что эти комнаты звуконепроницаемы, Ксавьер? –