Пуговицы - Ида Мартин

осталось почти ничего ни от той мамы, которую я когда-то любила, ни от той, что потом ненавидела. Ухоженная, манерная, брезгливая. Она выкинула всю нашу посуду и купила новую. Как только мне стало чуть лучше, мама пригнала местных дворников, чтобы унесли кровать Кощея, а потом с легкостью отправила на помойку все его вещи и собиралась так же поступить с книгами. Но я не дала. И пускай желанием их перечитывать я не горела, а шкаф с ними занимал полкомнаты, где-то среди этих корешков обитала Яга, точнее, мои воспоминания о ней, и они мне были нужны. За архивом и документами Кощея приехал его коллега и около часа разгребал эти бумажки, сортируя нужное и на выброс. И пока он с ними возился, мне удалось выяснить, что запрос насчет Нади Кощей все же отправил и получил положительный ответ. В колодце действительно находилась Надя – это установила экспертиза перед тем, как ее похоронили, так что ошибки быть не могло.

Первыми ко мне пришли Лиза и Липа. Остальных после позорной беготни в торговом центре я видеть не торопилась. Лиза выглядела успокоенной и отдохнувшей. Больница определенно пошла ей на пользу. И хотя она все еще немного прихрамывала, сказать, что с ней случилось нечто ужасное, было невозможно. Липа же, напротив, очень сильно побледнел и исхудал. На его лице остались только глаза, а форма губ приобрела какой-то новый, трагический изгиб. То, что они пришли вместе, меня не удивило. Пусть я и осуждала Лизу за это виктимное прощение, но это был ее выбор. Впрочем, я и сама отчасти винила себя в том, что не сообразила вовремя, что происходит с Липой, а ведь он много раз просил о помощи. И все же его поступка это не отменяло.

Они устроились на табуретках напротив окна и в свете зимнего воскресного утра напоминали черно-белую семейную фотографию девятнадцатого века. Лиза принесла два пакетика картошки: один – мне, второй – им двоим. О «Пуговицах» они ничего не знали, и рассказывать я не торопилась.

– Я перевожусь в другую школу, – сказал Липа. – Директриса вернется – заберу документы.

– Понятно, – спрашивать «почему» было глупо, хотя переводиться за четыре месяца до ЕГЭ не самый удачный вариант. И я не сомневалась, что, вернувшись из поездки, Тамара Андреевна уговорит его остаться.

– Расскажи Микки то, что ты собирался. – Лиза подтолкнула его локтем. – Чего тянуть?

Липа встрепенулся, как воробей, и огляделся по сторонам, словно кто-то мог нас подслушать.

– В принципе я уже рассказал Томашу, и ты, наверное, все знаешь.

– Не знаю. Мы с Томашем не разговаривали почти неделю. Может, больше. – Из-за больного горла мне приходилось говорить полушепотом.

– У тебя депрессняк, да? – Лиза понимающе покивала. – Поэтому ты телефон отключила?

– Уже гораздо лучше. – Я переключилась на Липу. – Так что ты хотел рассказать?

– Это про физручку, – осторожно произнес он. – Лиза сказала, что тебе нужно знать. Раньше я не собирался об этом никому говорить. Боялся. Но теперь хочу стать другим человеком. Понимаешь?

Он с надеждой посмотрел на меня. Похоже, Липа тоже затеял борьбу со своим собственным дестроем. Я кивнула.

– Помнишь, я тебе говорил, что, когда Надя уходила от директрисы, я из окна в туалете выскочил? Выпрыгнул и спрятался там, за кустами. Ждал, пока Надя совсем не свалит, попадаться ей на глаза мне не особо хотелось. Я же слышал, как она на тебя орала. Подождал-подождал чуток, а потом потихоньку стал обходить школу. Старался в тени держаться, не хотел, чтобы вы меня тоже заметили. И тут вижу: Надежда Эдуардовна от автомобильной парковки по дорожке за забором идет и в руках что-то держит. Я очень удивился, что возвращалась она с этой стороны, где мы с тобой ходим. И тут ее кто-то окликнул. Женщина какая-то со стороны метро подошла. Они почти у калитки встретились. И сразу отошли под деревья – разговаривать. Я обрадовался, решил, что Надя сейчас болтать с ней начнет и я как раз в школу прошмыгну. Но не тут-то было! Без понятия, что там произошло, но то, что Надя держала в руках, оказалось какой-то банкой, содержимое которой она неожиданно попыталась выплеснуть на женщину. Было темно, но я почему-то все очень отчетливо видел. Прежде чем жидкость вылилась, женщина успела перехватить руку физручки так, что содержимое банки попало на нее саму. Ой, как она заорала, я с перепугу даже в куст свалился. А потом Надежда как кинется на тетку, и они стали драться. Физручка несколько раз ударила ее банкой по голове, а потом схватила за волосы и потащила в палисадник за школой. Мне было ужасно страшно, и не знаю, как так получилось, что я пошел за ними. Ноги просто сами понесли, неосознанно. Дошел до угла и под окнами столовки спрятался. Вы все в это время уже уходить собирались. Это мы с Лизой уже прикинули, когда я ей рассказал.

Так вот, как-то Надежда Эдуардовна эту женщину прибила или придушила, потому что вдруг она резко направилась к забору. Я даже глазом моргнуть не успел, как, схватившись за прутья, она подтянулась и перемахнула на другую сторону. У меня прям все опустилось, подумал, заметила, и убежал. Глупость, конечно, потому что, когда побежал, она уже точно увидела. Догнала за пару секунд, схватила за шиворот и так дернула, что я язык прикусил.

Оглянулся на нее и вообще офигел: половина лица у нее была обожжена, олимпийка на плечах скукожилась, а глаза светились такой ненавистью, что мне до сих пор жутко об этом вспоминать. И она такая: если ты, блин, Липатов, хоть слово вякнешь, я клянусь, что убью тебя. Несколько раз потрясла меня, пока я хоть что-то связное в ответ промычать смог. Короче, я сразу домой помчался. Без куртки. Всю ночь ужасы мерещились, будто Надежда за мной приходит. И рассказать кому-то страшно и не рассказывать тоже. Решил подождать, посмотреть, что будет. Но Надежда Эдуардовна пропала, и я постарался эту тему забыть.

– Короче, Надя жива, – сообщила мне потерявшая терпение Лиза.

Вероятно, она слышала эту историю уже много раз.

– Я рассказал про это Томашу, – добавил Липа, – и он тоже забеспокоился. Сказал, что если Надежда Эдуардовна жива, то способна сделать тебе что-нибудь плохое.

– Сеня может пойти с этим в полицию, и ее начнут искать. – Лиза оживилась. – Потому что, пока Надю не поймают, тебе постоянно будет угрожать опасность. Не можешь же ты всю оставшуюся жизнь дома сидеть. Все-таки поразительно: твой сон и в самом деле был вещий. Ну, или как