Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2 - Коллектив авторов

Еще одним важным итогом военно-политических преобразований в сирийских вилайетах в 1840–1870 гг. стало подавление местного сепаратизма в труднодоступных горных районах и успешное сдерживание давления со стороны бедуинов на восточных рубежах Сирии. К 1860 г. в итоге длительной борьбы, протекавшей с переменным успехом, под контроль османских властей были поставлены ранее полуобособленные горные районы Джэбэль-Наблус и Джэбэль-Ансарийя, а также гористые окрестности Иерусалима. Особенно упорное сопротивление оказывали некоторые горные шейхи в районе Наблуса. В тех случаях, когда османские власти не располагали достаточным количеством войск, они прибегали к испытанной политике, действуя по принципу «разделяй и властвуй», т. е. натравливали одни местные кланы на другие, назначая выражавших лояльность аянов на административные должности, и т. д. Особым драматизмом и напряженностью отличалась борьба с непокорными бедуинскими племенами.

Прямого использования вооруженной силы здесь было недостаточно. Помимо карательных экспедиций, османские власти в Сирии прибегали к подкупу вождей племен. С начала 50-х годов XIX в. турки приступили к созданию фортов и целых укрепленных линий на северо-восточных рубежах Сирии с целью охраны важнейших караванных путей, оазисов и источников воды. К началу 60-х годов XIX в. такие линии были созданы в округе Дейр эз-Зор, на пути из Сирии в Ирак. Тем самым был усилен контроль Порты над перекрестком торговых путей, ведущих на восток – в Иран и на юго-восток – вниз по течению Евфрата к Багдаду и Басре. В ходе длительной борьбы с бедуинами граница контролируемой османскими властями территории была отодвинута к восточным рубежам вилайета Алеппо. В целом, военно-административные реформы, проводившиеся османскими властями в сирийских вилайетах, так же, как и в других частях империи, способствовали сближению интересов местной знати и провинциальной администрации в деле стабилизации общественно-политической ситуации и укрепления власти султанского правительства в провинциях. Опыт реформ 40-х и 50-х годов XIX в. получил свое дальнейшее развитие после принятия в 1864 г. закона о вилайетах. В 1864 г., административное деление Сирии претерпело серьезные изменения: вся территория страны разделялась на два больших вилайета: Сирийский (Сурийе) и Халебский.

С 30-х годов XIX в. Сирия, как и другие области Османской империи, стала объектом европейской (преимущественно, французской и английской) товарной экспансии, превратившись в периферию мировой капиталистической системы. Наплыв дешевой массовой продукции европейских фабрик привел в разорению местного ремесла. Особенно тяжелым было положение ткацкого производства. Знаменитые сирийские ткани ручного производства не выдерживали конкуренции с европейским импортом. Разорившиеся ремесленники пополняли ряды городских маргиналов. В то же время, богатела узкая прослойка сирийских торговцев (в основном, христиан и иудеев), специализировавшихся на торговле европейскими товарами. Благодаря значительному росту объемов торговли с европейскими странами активизировалась деловая активность в приморских городах Сирии, в первую очередь в Бейруте. Во второй половине XIX в. Бейрут становится главными «морскими воротами» сирийских провинций. По численности населения он уступал уже только Дамаску и Халебу. Пользуясь консульской протекцией, крупные христианские купцы в Бейруте, Дамаске, Халебе и других городах Сирии обогащались и осваивали новые сферы приложения своего капитала. Они вкладывали деньги в доходную недвижимость, скупали сельскохозяйственные земли, превращая разорившихся местных крестьян в арендаторов. Активно проводились кредитно-финансовые операции. Некоторые местные купцы пытались создавать небольшие предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья. Все более активно применялся наемный труд. Однако развитие местной промышленности в целом было крайне затруднено конкуренцией со стороны готовой продукции европейских фабрик. Основным источником формирования сирийской буржуазии становится верхушка купечества (как правило, немусульманского происхождения), а также часть крупных мусульманских землевладельцев. Крупные землевладельцы постепенно начинают вкладывать часть средств, получаемых в виде ренты с крестьян-арендаторов, в торговлю и доходную недвижимость в городах. После введения в действие османского земельного кодекса 1858 г. быстрыми темпами пошел процесс складывания крупных наследственных поместных владений. Если в горных районах (Горный Ливан, северная Палестина, Джэбэль ад-Друз, Джэбэль-Ансарийя) сохранилось мелкое крестьянское землевладение, то в равнинных окрестностях Дамаска и Халеба уже доминировало крупное землевладение. Под влиянием растущего европейского спроса на сельскохозяйственное сырье для промышленности, а также на зерно и фрукты повышалась товарность сельскохозяйственного производства. Повышение общественной безопасности и ликвидация угрозы со стороны бедуинов позволяла вновь осваивать многие ранее заброшенные земли. Однако экономическое положение основной массы населения – крестьян, ремесленников и мелких торговцев – оставалось в целом тяжелым.

Согласно султанскому манифесту 1856 г., христиане и иудеи в Османской империи были официально уравнены в правах с мусульманами. Подушная подать-джизья была отменена. Немусульманам отныне разрешалось ношение оружия, езда верхом в городах, организация религиозных процессий, строительство храмов и занятие государственных должностей. Отменялось ношение отличительных цветов в одежде. Правда, одно из основных правовых ограничений – запрещение службы в армии – все еще сохранялось. За освобождение от воинской повинности христиане и иудеи обязаны были выплачивать особый налог, но его ставка для немусульман была значительно ниже, чем для мусульман, желавших откупиться от военной службы. Уравняв в целом немусульман в правах с мусульманами, османские реформаторы надеялись избежать роста национальных движений среди христианских народов империи и ослабить растущее вмешательство Англии, Франции и России во внутренние дела Османской империи под предлогом защиты прав христиан. Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Вмешательство со стороны европейских держав не только не ослабело, но и усилилось после 1856 г.

Надеясь на покровительство европейских консулов и заступничество османских властей, сирийские христиане зачастую стали вести себя вызывающе по отношению к своим мусульманским соседям. Кроме того, христианские купцы, находившиеся под протекцией консулов и имевшие налаженные деловые связи с европейцами, оказывались в более выгодном положении, нежели купцы-мусульмане. Как отмечал мусульманский современник, «…едва ли не у каждого христианина был родственник или знакомый, который имел иностранную протекцию или подданство… Если он (христианин. – Авт.) имел претензии к мусульманину, то всегда обращался к одному из этих “протеже”. Если христианин спорил с мусульманином, то он всегда мог заявить: “Я – подданный такой-то державы”. Часто эти заявления бывали ложными. Тем не менее, христианин, как правило, получал протекцию». Ломка традиционной системы межконфессиональных отношений привела в Сирии к росту напряженности между мусульманами и христианами. В 1860 г. в Дамаске христиане отказались платить налог за освобождение от военной службы (призывать христиан в армию османские власти все же не решались). Обстановка в городе все больше накалялась, в том числе и под влиянием известий о друзо-маронитских столкновениях в Горном Ливане. В июле 1860 г. в Дамаске произошел беспрецедентный антихристианский погром, в результате чего погибло около 5 тыс. местных христиан, а также несколько европейцев. Были разграблены ряд консульств европейских держав, в том числе и российское. Консул чудом спасся. Несколько тысяч христиан было спасено героем антиколониальной войны в Алжире эмиром Абд аль-Кадером, жившим в то время в изгнании в Дамаске. Этот благородный поступок стал широко известен в Европе. Представители мусульманской знати Дамаска пытались удержать толпу, но безуспешно. Многие христиане были спасены видными улама и простыми мусульманами. Для наведения порядка и наказания виновных в Сирию с большим отрядом войск был направлен один из видных османских государственных деятелей той эпохи Фуад-паша. Под его руководством османские власти провели расследование и сурово покарали выявленных участников резни в Дамаске. Десятки человек, в том числе представителей некоторых знатных родов города, были казнены, сотни – сосланы. Губернатор Дамаска Ахмад Иззет-паша и ряд офицеров были расстреляны по приговору военного суда за то, что не приняли своевременных мер по предотвращению резни.