Сага о живых и мертвых - Юрий Валин

— Не зряшно придумали. Таинственно мы будем. Завяжи, — Лот-Та повернулась спиной и подруга затянула оба мягких ремешка.

— Ну как, не тяжело? Голова не перевешивает? — неуверенно спросила Рата. На нее смотрело безразличное чужое лицо. Мягко сияющее. Потрясающе красивое.

— С легкостью держусь. Давай ты, — глуховато сказала Лот-Та.

Рата чувствовала, как она возится с ремешками. Хотелось схватить ладонь, прижать к шее знакомые, сотни раз изрезанные раковинами, исколотые крючками, пальцы. Чужое драгоценное лицо все стояло перед глазами. Пугало. Завораживало.

Маска плотно и удобно легла на лоб и щеки. Теплая приятная подкладка, легкая тяжесть. Рата постаралась рассмотреть себя в зеркале. Видно плохо — попросту лицо какой-то статуи. Ничего общего. Действительно, дарк какой-то серебряный.

Подруга молчала. Рата с беспокойством обернулась к ней. Лот-Та не болтушка, но всегда найдет, что сказать.

— Ты — магия, — едва слышно прошептала серебряная личина. — Не некромантская. Просто магия. Красоты. Жо — полноценный дурень.

Отчего-то беспокойство не торопилось уйти.

— Ты чего уставилась? Совсем тебе эти шикарные фокусы голову задурили. Мертвячка серебряная.

— И точно, — глуховато согласилась Лот-Та, почти переставшая быть Лот-Той. — Я заболеть начинаю. Может ширитти попробуем?

— Только по глотку. Мы совсем непривычные.

Рата знала, что опьянеть можно со стакана джина. Ну, если совсем пить не умеешь, то и половинки хватит. Ширитти значительно слабее. Истинно дамский напиток. Даже глупая девчонка может пропустить стаканчик без опаски.

Только получилось по-другому. Сделала единственный глоток и сдурела. И Чучело сдурело. Кажется, это она прошептала, что капельки ширитти на губах, как капельки крови. Серебро масок едва слышно звенело, сталкиваясь. Легкий звон, словно те сосульки, что падают на пол пещеры зимним утром. И целоваться было безумно приятно. Теплые горячие губы в прорезях холодного серебра. Рата не пыталась остановить подругу. Собственно, и себя саму не могла остановить. Ужасно было. Замечательно ужасно.

Как повалились на постель, Рата толком не помнила. Тело — и руки, и ноги — стали чужими. Разве можно было подозревать, что телу так нравятся простые прикосновения? И оказалось, что прикосновения совсем не простые. И прикасаться можно совершенно иначе. И губы Чучела бывают как угли. И те ожоги безумно прекрасны. И руки ее, знакомые лучше, чем свои, в несчетных заусенцах и мозолях от камней и весел, могут быть нежнее бабочек.

И нестерпимо хотелось ответить большей нежностью.

Куда делись маски и почему временами вместо мягких подушек под спиной или локтями оказывался мех, Рата не помнила. Вообще мало что помнилось. Голова отказалась работать. Зато что-то в теле пылало, так глубоко и так остро, что хотелось вывернуться наизнанку. Рата всю жизнь была твердо уверена, что в такой глубине пылать нечему — там чувств нет. Ой, как тело всю жизнь врало!

Что твердо запомнилось — что умерла два раза. Полностью — до плотной искрящейся темноты. Через неупокоенных сто раз подобное чувствовала. Только сейчас не так получалось — не было тоски, что мертвецов навсегда окутывает. С радостью летела, с восторгом. Глубже, глубже, пока руки горячие обнимают, не отпускают, прижимают к подушкам. Разве с чем-то сравнишь счастье вопить в искрящуюся тьму? И такие диковинные вещи к тому пути ведут, что в здравом уме их делать не будешь, потому как стыднее их и не придумаешь. Только куда тот стыд и весь здравый ум делся? Не головой ту обжигающую тропу узнаешь. Хотя и головой тоже. И Чучело, демон длинноногий, умирать в два раза чаще умеет.

Вот чего не было той ночью, так это зависти. Тянули, топили друг друга безумные островитянки, и восторги непристойные в один узел неизменно связывались.

В дверь стучали, уже не в первый раз.

— Вы проснетесь или нет? И вообще, живы? — Жо говорил вполголоса, да еще толстенная дверь приглушала. Но в настойчивости молодому командиру отказать было сложно.

— Его только не хваталось, — простонала Лот-Та.

Она утыкалась лбом в поясницу Рате, но, слава богам, лежала с противоположной от двери стороны. Рата сползла с постели, доплелась до двери — засов поддался легко. Девушка высунула встрепанную голову:

— Мы проснулись. Сейчас оденемся и будем готовы.

— У тебя что с голосом? — озадаченно спросил Жо.

— Простудилась чуть-чуть, — прохрипела Рата. — Сейчас прокашляюсь.

— Нашла время. Давайте, поднимайтесь скорее. Леди Несс велела вас покормить. Я за дверью подожду.

Рата проплелась по щекочущим мехам назад — Лот-Та наблюдала одним глазом. Вид у нее был убитый, а светлые пряди превратились в развороченное птичье гнездо.

— Подъем, — прохрипела Рата. — Как ни крути, у нас война.

— Мне поплевать, — прошептала подруга. — Прости, а?

— За что? Это я во всем виновата.

— Не так. Я — соблазнительница.

— Да? Это я тебя первая обняла.

— А до такого мы целовались. Я начала.

— Это змеища виновата. Она наворожила. А еще это ширитти проклятое.

— Истинно, — Лот-Та поползла с постели.

Рата посмотрела на небольшую и крепкую, почти не тронутую загаром попку подруги и криво улыбнулась:

— Нашли на кого свалить, да? Давай еще скажем, что все потому, что Жо нам внимания не оказал. Очень честно.

Лот-Та замерла, глядя сквозь светлые пряди:

— Я хоть как привракивать буду. Лишь бы сестры были.

— Да куда мы денемся? Без друг друга никак нельзя. Только вот с этим, что делать? — Рата ткнула пальцем в развороченную постель.

— Можно просто забыть. Ширитти и шелк мозг спутали. Опьянение прибыло.

— Забыть? Я забыть не смогу. Я поняла, о чем ты все время болтала. О «секесе». Тьфу, ты болтала, ты и показала, как может быть. Что удивительного? Почему нам стыдно так?

— Стыдно. Разврат здоровый, — печально пробормотала Лот-Та.

— Да не «здоровый», а «великий». Ладно, потом разберемся. Главное, чтобы Жо не догадался. Получится, что я еще и ему тогда наврала.

— Сокроем. Давай одеваться.

Одевались и причесывались поспешно. Старый ремень с петлей для молотка и грубоватыми ножнами ножа на голубом шелке платья выглядел диковато. Рата прикрыла — поправила на подруге плащ, — Лот-Та от прикосновения не вздрогнула, что было просто замечательно.

Рата пробежала к двери:

— Жо, а обуваться нам во что?

— Я вашу старую обувь принес. Несс сказала, что вам удобно должно быть, и с новыми туфлями рисковать не стоит.