Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы - Игорь Можайский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я был двоечник! – мрачно пошутил Михаил.
– Так, что тут у нас, – про себя Говорил Шелестов, вчитываясь в его каракули. – Ага! Вот! «…два дня назад, днём, точного времени указать не могу, ко мне домой заехал Заур, и попросил меня съездить с ним к метро „Академическая“, чтобы встретиться с Настей и Татьяной. Мы встретились и потом заехали к Люське Савельевой на Гарибальди, там зависли капитально. Вечером расстались. На следующий день я с Зауром договорился встретиться опять у метро „Академическая“. Мы подъехали к метро, где стояло такси с девушками и каким-то мужиком на заднем сиденье. Заур достал из кармана какие-то ключи и вышел из такси. Я видел, что он подошёл к такси с девушками и в окно передал ключи, а потом какой-то свёрток. Он его достал из внутреннего кармана куртки…» Так! А то, что там были несколько упаковок клофелина, ты не знал?
– Антон Генрихович! Я же не видел, что там у него. Это потом он мне сказал, что это был клофелин, когда мы приехали в кафе «Луна», на Ломоносовском проспекте. Он сказал, что ему позвонила Литвинова и попросила «лекарство», что есть клиент, которому оно необходимо. Деньги за него обещала отдать на следующий день.
– Ясно! Дальше, что там у тебя? Так, выпили…, поехали по домам, встретились с Зауром в пивбаре «Лабиринт» на следущий день…, задержали и привезли…. Дальше, раскаиваюсь…, не повторится. Так, это все, что ли? – Антон бросил листки на стол.-то есть, сутенерами ты с Зауром не выступаете, девок под клиентов не подкладываете, силовую поддержку девчонкам не оказываете, да? Половину денег у девок не забираете, да?
Шелестов откинулся на спинку стула и с интересом посмотрел на Михаила, держа в руке исписанные листки.
– Я так понял, что серьёзно ты меня не воспринимаешь? – Антон помахал ими у него перед носом. Кавалеров «кололся» совсем не на то, на что нужно.
– А вы что хотели, Антон Генрихович, чтобы я сам себя в тюрягу засадил, так, что ли? – Михаил презрительно улыбнулся. – А то, что я на Заура вам показания дал, так у нас принято, что каждый сам за себя. А двое – уже группа!
– Грамотный значит! Ладно, дружок. Твоя философия поганая, мне очень хорошо известна. Разговора у нас не получилось. Что ж, хорошо. Только теперь у нас с тобой другие отношения возникнут.
– Как вас понимать… – Михаил заметно повеселел.
– А так! Эти отношения называются: кто не спрятался, я не виноват! – Антона охватила злость. – Могу пояснить. Если на территории Октябрьского района ты будешь свои дела делать, и я об этом узнаю, я сделаю всё, чтобы следующие несколько лет ты провёл на лесоповале.
Антон посмотрел в окно-бойницу. Нескончаемый дождь продолжался.
– Вы мне угрожаете, товарищ милиционер?
– Угрожаю? Кому? Тебе? – Шелестов теперь успокоился. – У таких, как ты, борзота бывает только до первого обыска, поверь мне. Потом и угрожать не надо. А теперь, вставай и иди в дежурку, тебя следователь вызовет.
– Антон, – заглянул Изверов, – ты сводку написал на раскрытие?
– Напишите сами, Сергей Сергеевич. – Антон смотрел в окно. – Я домой поеду. Устал. Завтра у меня выходной.
– Ладно, заслужил. Езжай. В отпуск, когда планируешь уйти?
– Пока не знаю. Дел много.
– Ладно.
Дверь захлопнулась, но ненадолго.
– Антон, домой поедем? – спросил Борька.
– Едем.
– Ты чего такой смурной? Злодеев поймали, кражу раскрыли. Находящегося в бегах, отловили.
– Просто устал. Домой хочу, и выспаться надо завтра.
– А что с Кавалеровым?
– Герман оформил на трое суток. А так, раскрытия наши. Настю отпустили. Заура и Литвинову «забили» в камеры.
Дождь и ветер подхватили их на выходе из отделения, и сопроводили до остановки троллейбуса. Ядовито – желтыми пятнами уличных фонарей обозначился Ленинский проспект в сырой темноте. Казалось, город насквозь промок под весенними струями воды, низвергающейся с неба в небывалом количестве.
Прогулка.
Антон и Оксана проснулись в восемь часов утра. Оксана заставила Антона лежать в постели, а сама направилась готовить завтрак. Она включила музыку, приняла душ, привела себя в порядок, и через полчаса они с Шелестовым уже сидели за столом в гостиной и завтракали.
– Какие у тебя планы на сегодня? – спросила девушка.
Антон пожал плечами.
– Может, съездим в Нескучный сад, погуляем по парку? Ты там наверное давно не был?
– Думаю, это можно сделать.
– Я хочу там побывать. Ты так много рассказывал о местах своей юности.
– Я тоже.
– О чем ты думаешь? – спросила Оксана.
– Да, по одному делу, которым я сейчас занимаюсь, – признался Антон.
– Расскажи мне.
– Не стоит, – он взял в руки чашку чая.
– Расскажи, расскажи, – просила она, придвигаясь к нему поближе и стараясь заглянуть в глаза.
– Оксана, мне не хочется, не настаивай.
– Но я тебя прошу…
– Это что, допрос? – иронично усмехнулся Антон.
– Если хочешь-то да. И с пристрастием.
– А с пристрастием – это как?
– Ну, это значит, что я от тебя не отстану, пока не узнаю все.
– Все не узнает никто и никогда. Все не известно никому. Хотя, каждый думает, что он знает все.
– Не философствуй, не заговаривай мне зубы. Лучше расскажи об этом деле, – настаивала Оксана, все ближе и ближе подвигаясь к Антону и кладя ладонь ему на колено.
Антон взрогнул.
– Наверное, Оксана, из тебя получился бы неплохой следователь, причем очень красивый. Мужчины с удовольствием рассказывали бы тебе все свои тайны, поверяли бы тебе свои секреты. Я ничего не скажу.
– Скажешь, скажешь, – воскликнула Оксана, и обхватила Антона за шею.
Она это сделала так быстро и ловко, что Антон даже не успел опомниться.
– А теперь говори.
– Я даже не знаю…
– Говори дальше.
– Это не очень приятная новость.
– Что-то не хорошее? – она заглянула ему в глаза.
– Да, возможно, это для меня, но тебя это не касается, – не отводя глаз, признался Антон.
– Это уже лучше. Так к чему мне готовиться?
– Возможно, мне придётся уволиться из МВД.
– Ну, допустим. И что?
– Не знаю… Надо будет что-то решать с работой.
– Ты же умный, придумаешь что-нибудь. Говорят, скоро у нас капитализм наступит.
Антон усмехнулся. Он усадил Ирину на колени, обнял, прижал к себе.
– Ладно, забудь! Будет день, будет пища.
И тут Оксана, уже в который раз за эту ночь и утро, вспомнила о тугой повязке на его плече.
– Болит? – она легко, подушечками пальцев коснулась плеча Антона.
– Болит, но уже не сильно.
– Расскажешь, что случилось
– Нет, не зачем.
– Давай тогда в парк не поедем. Давай сходим к моей маме, тем более, она очень обрадуется, увидев тебя, Антоша.
Шелестов задумался. Он принялся помешивать крепко заваренный чай в тонкой, почти фарфоровой прозрачной чашке. Ложечка звякала, а он смотрел, как закручивается темно – янтарная жидкость. Затем отряхнул ложечку, и положил ее на блюдце.
– Так, что решим? – спросила Оксана, заглядывая ему в глаза.
– Не знаю. Что-то мне ничего не хочется.
– Совсем ничего? – напряглась женщина.
– Это не относится к тебе, дорогая, – сказал Антон, и поцеловал её в шею.
Затем прижал ладони Оксаны к своему лицу, уткнулся в них так, как когда-то в детстве в не самые лучшие минуты своей жизни прятал лицо в ладони матери, Оксана почувствовала, что на его душе творится что-то неладное.
Она нежно сжала его виски своими теплыми ладонями, и так же нежно поцеловала его во влажные глаза. Душа Шелестова сжалась, он взял её на руки, прижал к себе и легко, словно бы она ничего не весила, закружил по гостиной, а затем спокойно понес в спальню, положил на постель, и принялся одну за другой расстегивать перламутровые пуговицы ее шелкового халата. Оксана лежала, закрыв глаза, касаясь кончиками пальцев лица любимого мужчины…
…Умывшись, она взялась расчесывать волосы, стоя босиком в ванной и разглядывая свое отражение в большом зеркале. Он терпеливо ждал, стоя чуть позади и уперев взгляд в ярко – красную ткань её халата.
– Перестань пялиться на мою задницу, – не оборачиваясь, сказала она.
– Я не пялюсь на твою задницу, я тобой любуюсь. Всей тобой, не только задницей.
– Врешь! – с удовольствием заявила Оксана.
– Ну, если только немного.
Она, наконец,
