Леди Удача - Патриция Гэфни

Риордан говорил мало, понимая, что она не расположена отвечать, однако сам при этом не выглядел мрачным или подавленным; напротив, она почувствовала приподнятое, даже жизнерадостное настроение за его внешней замкнутостью. При каждом шаге он щегольским жестом вскидывал трость, приветливо раскланиваясь на ходу со знакомыми. Пребывая в самом черном состоянии духа, Кассандра нашла, как ей показалось, единственное разумное объяснение его веселости: он радовался ее предстоящему отъезду. Она еще глубже погрузилась в свое горе и замкнулась в угрюмом молчании.

– Добро пожаловать в наш славный крольчатник, – объявил Риордан, прерывая ход ее безнадежных мыслей.

Он широко повел рукой вокруг. Кассандра огляделась. Они пересекали расположенное напротив Вестминстерского аббатства Старое дворцовое подворье, где старинные и новые здания лепились друг к другу, как ласточкины гнезда.

Слово «крольчатник», решила она, как нельзя лучше передавало впечатление, возникавшее при виде неописуемого скопления магазинчиков, мастерских, юридических контор, кофеен, государственных учреждений и даже частных домов, Мирно уживавшихся по соседству с Вестминстер-холлом. Над всем подворьем витал нездоровый болотный запах, оно казалось перенесенным в современный город прямо из глубокого средневековья, но пестрота и хаотичность застройки не производили гнетущего впечатления, а, напротив, вселяли в душу бодрость. Здесь повсюду кипела жизнь.

Риордан говорил нарочито небрежным и будничным тоном, но его лицо раскраснелось от гордости. Оглядываясь вокруг, Кассандра начала догадываться, в чем источник этой гордости.

– Сэр Уолтер Рэли [57] был обезглавлен вот… примерно здесь, – начал рассказывать он, указывая на землю у себя под ногами, в то время как Кассандра безуспешно пыталась не замечать его руки у себя на талии. – Мильтон [58] венчался вон там, в церкви святой Маргариты [59]. Голова Кромвеля [60] двадцать три года проторчала на крыше Вестминстер-холла. Здесь судили Томаса Мора [61], а также графа Эссекса [62] и Гая Фокса. Это происходило в Судебной камере палаты лордов, Касс. А вот и палата общин.

Кассандра с удивлением поглядела на скромное, ничем не примечательное трехэтажное каменное здание со свинцовыми стеклами и аспидной крышей.

– Похоже на церковь, – заметила она, а сама подумала, что, если сделать вид, будто она на экскурсии с гидом, который ей совершенно незнаком, легче будет все это вынести.

– Так и есть. Вернее, когда-то здесь находилась часовня святого Стефана. Здание было секуляризировано в 1557 году, и с тех пор здесь располагается палата общин. Пошли, зайдем внутрь. Я хочу тебе показать…

Риордан прервал себя на полуслове, уставившись на пожилого ссутуленного господина, который появился из-под каменного портика и начал спускаться по ступеням. Незнакомец заметил их в тот же момент. Он прищурился, потом поднял руку в знак приветствия.

– Это вы, Филипп Риордан? А ну-ка подите сюда! Придется мне с вами поцапаться, мальчик мой.

Обомлев от изумления, Кассандра увидела, как Риордан замер, словно школьник, уличенный в какой-то шалости. Но он взял ее за руку и храбро направился к старику, явно готовясь принять положенное ему наказание.

– Добрый день, сэр. Как приятно…

– Вы мне зубы не заговаривайте! Что это за галиматья насчет реформ, с которой вы собираетесь выступить на предстоящей сессии? Не успел я плащ снять, как мне уже все уши прожужжали!

Говорившему было уже за шестьдесят. Коренастый, полноватый, он носил маленький волосяной парик, прикрывающий лысину, и очки в круглой оправе. Его лицо бороздили глубокие морщины.

– Я выступлю против вас, молодой человек, – пригрозил он, веско тыча пальцем в грудь Риордану, – можете на меня положиться.

– Я этого ожидал, сэр…

– И как только вам в голову взбрело тратить время на подобный вздор? Еще до конца года, если мне удастся настоять на своем, мы вступим в войну с Францией, а это куда важнее ваших разглагольствований о конокрадах, которых надо не вешать, а сажать в тюрьму!

Риордан усмехнулся.

– Вы совершенно правы, но я готов поспорить, что времени хватит и на то, и на другое.

– Ну это мы еще поглядим. А это, стало быть, и есть ваша жена?

Незнакомец прикоснулся к полям шляпы, его суровое лицо смягчилось.

– Да, сэр, это миссис Риордан. Касс, познакомься с мистером Берком.

Протянув руку для пожатия, Кассандра с трудом закрыла открывшийся от изумления рот. Неужели это тот самый мистер Берк? Эдмунд Берк?

– Знакомство с вами – большая честь для меня, – проговорила она искренне. – Я восхищаюсь вашими работами.

Мистер Берк взглянул на нее с недоверием.

– Это правда, – заверил старика Риордан. – Она прочла все ваши сочинения.

Его глаза заискрились весельем.

– Говоря по всей правде, сэр, ей вы нравитесь гораздо больше, чем мне.

Великий государственный муж сурово насупил брови.

– В таком случае могу сказать одно: вы удачно женились, юный ветрогон! Вряд ли вы заслуживаете такой жены. Остается лишь надеяться, что вам от нее перепадет немного здравого смысла.

Бэрк повернулся к Кассандре:

– Я вам не завидую, сударыня. С этим щенком надо держать ухо востро. Единственные ценные качества, которые я в нем заметил, – это острый ум, абсолютная порядочность и способность находить общий язык с кем угодно. Опасное начало.

Он опять притронулся к шляпе.

– Всего доброго вам обоим. Желаю удачи.

Настал черед Риордана подтянуть отвисшую челюсть. Он проводил взглядом удаляющуюся сгорбленную спину Эдмунда Берка в полном молчании, повторяя про себя его слова, чтобы запомнить их навсегда. Потом он перевел взгляд на Кассандру, не в силах скрыть свой восторг.

– Боже милостивый, Касс, ты его слышала? Он…

– Ты ему нравишься, – сказала она, стараясь удержаться от улыбки. – А почему бы и нет?

У нее не было никаких причин разделять радость Риордана, но она невольно радовалась вместе с ним.

– Почему? Ты еще спрашиваешь! Моя репутация загублена, я прихожу на заседания, прикидываясь пьяным…

– Может быть, ему рассказали, что это притворство? – тихо предположила она. – Ведь он возглавляет одну из группировок в партии вигов, не так ли?

– Да, но… – Риордан озадаченно умолк. – Что ж, вполне возможно. В конце концов, Питт знает правду, и некоторые другие министры тоже.

Он опять замолчал, погрузившись в глубокую задумчивость.

– Для тебя это очень много значит, верно? Ты бы хотел завоевать расположение человека, которого по-настоящему уважаешь?