Гиблое место - Дин Кунц

Золт часто сетовал, что загадочный свет, который испускают его ладони, поражает только неодушевленные предметы, растения и кое-каких насекомых, а на людей и животных не оказывает ни малейшего действия. Как бы ему хотелось в одну прекрасную ночь заявиться в город и спалить заживо десяток тысяч — нет, сотню тысяч грешников! Какой город — не важно: всякий город — притон разврата, кишащий нечестивцами, которые возлюбили зло и предаются мерзейшим порокам. Хоть бы кто-нибудь, хоть бы одна живая душа избрала путь благочестия — так нет. Вот Золт шагает по улицам, а грешники с криками ужаса разбегаются от него, прячутся кто куда. Но он настигает их. Вспышка синего света — и кости трескаются, черепа разлетаются вдребезги, плоть смята в лепешку, а срамной уд, прихотям которого они подчиняют чуть ли не всю свою жизнь, оторван напрочь. Да, обладай Золт столь могучим даром, не дождались бы грешники от него милосердия, какое являет им Всевышний. Пусть не забывают выказывать Творцу, который милостиво терпит их гнуснейшие прегрешения, подобающую благодарность и покорность.

На такую безграничную благостыню способны лишь Господь Бог да мать Золта. Самому же Золту эти чувства незнакомы.

В коридоре зазвенела пожарная сигнализация. Золт вышел из спальни, направил палец на сигнальное устройство. Брызнули осколки.

Сегодня телекинетические способности Золта проявлялись с небывалой силой. Он превратился во всесокрушающее орудие.

Не иначе это Всевышний вознаградил его за благочестие невиданной мощью.

Хвала Создателю, его праведница-мать избежала пучины греха, в коей погряз едва ли не весь род человеческий. Ни один мужчина не осквернил ее порочным прикосновением, и на детях ее не лежит печать первородного греха. Золт знал об этом от самой матери, она представила ему и доказательства.

Он спустился в гостиную, вскинул левую руку и поджег ковер.

Фрэнк и близнецы тоже обязаны своим появлением на свет непорочному зачатию, однако они эту честь ни во что не ставят. Более того, они пренебрегли дарованной им несравненной благодатью, вступили на стезю греха и сделались пособниками дьявола. Золт не таков: он-то уж с пути праведного не собьется.

Наверху ревело пламя, с треском рушились перегородки. Наступит утро, и груда черных дымящихся развалин на месте, где стоял притон разврата, провозвестит вечную погибель, уготованную грешникам.

Золт чувствовал, что душа его очистилась. Сознание наконец исторгло непотребные картины распутства Дакотов.

Он устремился обратно в агентство, чтобы продолжить поиски.

Собираясь в путь, Бобби рассудил, что снова садиться за баранку Джулии не стоит: она не спала без малого двадцать часов. Рекорд не рекорд, а все же напряжение чудовищное. Была и другая причина: как ни крепилась Джулия, но после известия о гибели Томаса ей было трудно сосредоточиться, реакция уже не та. Бобби же до вчерашнего звонка Хэла из больницы успел пару раз вздремнуть. Поэтому теперь машину вел он.

«Тойота» проехала чуть ли не через всю Санта-Барбару и въехала в Голету. Дорогу нашли быстро. Бобби не пришлось останавливаться у станций техобслуживания и расспрашивать, как добраться до Пасифик-Хилл-роуд.

По просьбе мужа Джулия раскрыла лежавший на коленях телефонный справочник, вынула из «бардачка» карманный фонарь и принялась отыскивать фамилию Фогарти. Имени Бобби не знал — просто мужчина по фамилии Фогарти. Доктор Фогарти.

— Не исключено, что он нездешний, — добавил Бобби. — Но мне все-таки кажется, что искать его надо здесь.

— А кто это?

— Когда мы с Фрэнком путешествовали, нас дважды забрасывало в его кабинет.

Бобби рассказал об этих мимолетных встречах.

— Что же ты раньше не говорил?

— Слишком много у нас с Фрэнком было приключений, сразу всего не расскажешь, приходилось кое-что опускать. Вот как про этого Фогарти. Ведь ничего особенного у него в кабинете не произошло. Но со временем я начал подозревать, что он играет в этой истории не последнюю роль. Понимаешь, Фрэнк каждый раз спешил убраться из его кабинета — вслед за нами мог заявиться Золт, и Фрэнк не хотел подставлять Фогарти. Раз Фрэнк так о нем беспокоится, не худо бы с ним побеседовать.

Джулия склонилась над справочником и внимательно просматривала фамилии.

— Фогарти Джеймс. Фогарти Дженнифер. Фогарти Кевин…

— Если он не врач, а доктор каких-нибудь там наук, то наша затея — пустой номер, — рассуждал Бобби. — Но если он все-таки медик, то в списке врачей в справочнике его все равно может не оказаться: он уже старенький, вполне возможно — на пенсии.

— Есть! Фогарти, доктор, Лоренс Дж.

— Адрес имеется?

— Да. — Джулия выдрала из справочника страницу с адресом.

— Отлично. Взглянем на зловещее логово Поллардов, а потом навестим Фогарти.

Дорогу к дому Поллардов Бобби не знал. Он хоть и бывал возле него трижды, но его доставлял туда Фрэнк. Так что определить, где именно находится дом 1458 по Пасифик-Хилл-роуд, ему было не проще, чем угадать, на каком склоне Фудзиямы они с Фрэнком очутились. Спасибо, по пути подвернулась заправочная станция, и служащий — длинноволосый парень с закрученными вниз усищами — растолковал, куда ехать.

Если верить почтовому адресу, то дома вдоль участка Пасифик-Хилл-роуд, который начинается сразу после Голеты, относятся к Эль-Энканто-Хайтс. На самом же деле до самого Эль-Энканто еще ехать и ехать, а этот отрезок шоссе между двумя местечками проходит по заповедной территории, где в полной неприкосновенности сохраняются заросли чаппарраля, мескита, калифорнийский дуб и другие неприхотливые растения.

Крайним в ряду домов, тянущихся вдоль Пасифик-Хилл-роуд, и был дом Поллардов. Стоял он очень удачно: окна смотрели в сторону океана, к побережью уступами спускались холмы, на которых живописно располагались многочисленные группки домов. Ночью отсюда открывалась дивная картина: целый океан огней, которые сбегают вниз, к настоящему океану, окутанному тьмой. Если бы не ограничения на строительство вблизи заповедника, в этом райском уголке давно бы вырос целый квартал дорогих особняков.

Бобби сразу узнал жилище Поллардов. Фары выхватили из темноты миртовую изгородь и ржавую калитку между двух высоких каменных столбов. Бобби притормозил. В окнах первого этажа ни огонька. На втором этаже в одной комнате горел свет: шторы задернуты, но по краям виднелись светлые щелочки.

Дом оказался с той стороны машины, где сидел Бобби. Джулия нагнулась и оглядела его.

— Еле видно.

— А там и смотреть не на что. Старая развалина. Проехав еще с четверть мили, Бобби повернул обратно. Теперь Джулия могла разглядеть дом из своего окна. Она попросила Бобби пустить машину самым тихим ходом: надо присмотреться к дому повнимательнее.