Пусть это вас не беспокоит - Денис Чекалов

-- Да, -- Элко кряхтит, пытаясь подняться с пола.

Он даже не может дотянуться до пистолета Эда.

-- И там находится груз? -- Лиза оборачивается к толстяку, ее губы полуоткрыты, дыхание быстро вырывается и молниеносно втягивается обратно, как язычок гадюки.

Девчонка совсем сошла с ума, устало думает Элко. Девчонке ни к чему свидетели. А этот горилла позади нее, сразу видно, привык убивать и делает это с наслаждением.

Он, Стивен Элко, свидетель.

-- Да, -- кивает он. -- И там же мои люди.

Губы девушки искажает жестокая улыбка.

-- И без тебя мы никак не получим драгоценности, толстяк? - спрашивает она. -- Хочешь остаться в живых, не так ли. Так вот...

Маленькие заплывшие жиром глаза Стивена Элко смотрят на нее. На долю мгновения он переводит взгляд к стене позади Лизы, потом вновь начинает изучать ее лицо.

Ты стал стар и толст, Стивен. Но по крайней мере у тебя еще есть мозги.

Можно попробовать, пока еще они остались.

-- А кроме моих людей, там полно полицейских, детка, -- говорит он.

Лиза Картер медленно поворачивается к нему всем корпусом. Надо дать ей время осознать услышанное. А пока можно добавить еще что-нибудь.

-- Несколько минут назад я разговаривал по рации с домиком, -- Стивену Элко наконец удается подняться с пола, и он опускается обратно на свой стул, с которого только что спланировал. Толстяк двигается неспешно, как усталый человек, который во всем уверен и никуда больше не торопится.

Да ему и вправду некуда спешить.

-- Я узнал голос полицейского инспектора, того, что занимается этим делом. Они ждут там доктора Бано.

Теперь можно помолчать. Он стал слишком стар и слишком толст, и уже ничего не может сделать. Остается только подтолкнуть окружающих к тому, чтобы они действовали за него.

И они начали действовать.

Взгляд Лизы Картер улетел далеко вдаль, следуя почти идеально ровной линии канала.

Никто не видел, как она приехала сюда. Никто не знает, что она убила Мериен Шелл и пыталась завладеть президентским креслом. Уесли Рендалл будет молчать, с ним можно разобраться и потом.

А теперь следует быстро уйти отсюда.

Уйти, не оставив свидетелей.

Данби стоит, направляя ствол своего оружия на Стивена Элко. Лиза подходит к Юджину сзади и прижимает дуло пистолета к спине.

Она нажимает на спусковой крючок дважды., желая быть уверенной, что ее любовник мертв.

Ноги бывшего боксера сгибаются, он медленно опускается на колени. Стивен Элко рассеянно наблюдает за тем, как кровь толчками вырывается из двух отверстых ран в животе Данби.

Потом боксер падает лицом вниз.

Лиза тоже смотрит на него. Ей будет не хватать этого человека. Потом она поднимает пистолет и нацеливает на убого сидящего в углу толстяка.

Стивен Элко должен умереть.

Тогда здесь больше не останется свидетелей.

Она просто сядет в машину и уедет. Только надо вытереть ручку внешней двери.

Полицейские будут счастливы и не станут искать еще кого-нибудь. А потом можно найти Уесли Рендалла и заставить его заплатить за предательство.

А возможно, она сперва позволит ему помочь ей стать президентом банка, и только потом убьет.

Но сперва -- толстяк.

Стивен Элко не должен был умереть. Он оставался единственным, кто мог оказать необходимую помощь. Он мошенник, лгун и всегда блюдет только свою выгоду, не останавливаясь перед тем, чтобы воткнуть нож в спину клиента. И тем не менее он -- единственный, к кому можно обратиться и кто не подведет, если правильно сформулировать условия.

Лиза Картер тоже была нужна. Последний шанс закончить дело сейчас, обменяв ее на реликвии и покинув страну на яхте толстяка. Это могло получиться, это должно было получиться.

Таков был план.

Но, видимо, настало время его менять.

В тишине комнаты сухо щелкнул выстрел, и часть головы Лизы Картер разлетелась вдребезги, разбрызгивая кровь и мозги. Она еще немного постояла, пошатываясь, потом тяжело опала на крытый железом пол рубки.

Доктор Бано осторожно поднимается на ноги, его левая рука окрашена алым.

Этот боксер был поганым стрелком.

Доктор Бано стоит, все еще направляя дуло пистолета на Стивена Элко. Тебе было доподлинно известно, что там полицейские, говорят его глаза.

Толстяк бесстрастно встречает взгляд своего спутника. А ты мог это предполагает -- не для того ли притащил сюда девчонку.

Теперь остается последнее.

Станет ли доктор Бано убивать его.

Не станет. Он -- профессионал, но в то же время фанатик. У него есть цель. которой достичь пока не удалось. А это значит, что сейчас доктор исчезнет, чтобы через день, неделю или месяц вновь заглянуть в уютный подвальчик Стивена Элко. Или позвонить ему.

Доктор Бано осторожно отходит к двери, не опуская оружия. Он мог бы просто развернуться и уйти -- Элко не стал бы ничего делать. Толстяк молча наблюдает за своим спутником, пока тот не скрывается из глаз. Услышав, как его шаги разбудили снаружи металлический гул палубы, Стивен Элко закрывает глаза и сцепливает руки на животе.

Можно отдохнуть.

Сейчас появятся полицейские, станут шуметь...

Стивену Элко хочется немного тишины.

Никем не управляемая яхту медленно сносит на середину канала. Доктор Бано выходит на палубу, берег уже далеко по правую его руку.

Холодный вечерний ветер бьет в лицо, принося запах далекого океана. Он подходит к борту, готовясь прыгнуть вниз.

На машине он доберется до города, там затаится. Раненая рука почти не беспокоит его. Ничего не случилось, все остается по-прежнему. Он прибыл в эту страну для того, чтобы вернуть достояние своего народа. И он это сделает. Американцы глупы и трусливы, их можно напугать. Они вернут реликвии. Не в этот раз, в следующий.

Доктор Бано оглядывается назад, желая убедиться, не следует ли за ним толстяк.

Потом смотрит на берег.

И вновь этот ровный, сделанный бездушными человеческими руками канал чем-то напоминает ему реку, на берегах которой он родился.

Он прыгает.

Выстрелы.

Первая пуля настигла доктора Бано, когда он был уже в воздухе. Она пробила ему правой легкое. Вторая ранила левую ногу, не причинив тем самым особого вреда.

Третья насквозь прошла через живот и вышла из спины.

Снайперы Маллена хорошо знали, в кого им следует стрелять, и умели это делать.

Когда голова доктора Бано коснулась холодной поверхности воды, он был уже мертв. Его тело с вальяжной неспешностью декадента опускалось на дно канала.

На поверхности воды раскрывали алые лепестки маслянистые капли крови.

* Эпилог *

Спустя неделю после описываемых событий мы с Френки получили приглашение из Лос-Анджелесского исторического музея. Оно было отпечатано на блестящем глянцевом картоне, и его украшало яркое изображение североамериканского индейца. Человек держал в руках лук, а на голове у него возвышалось традиционное украшение из перьев.

Приглашение очень понравилось Гарде, и она забрала его себе -- все равно ни я, ни Френки не собирались идти в музей. Гарда, естественно, тоже не пошла, а положила изображение индейца на маленькую полочку лакированного резного дерева, которая висит над ее столом.

В тот день Джейсон Картер официально передал музею священные реликвии одной маленькой страны в Юго-Восточной Азии.

На следующий день из газет я узнал, что на церемонии присутствовал человек со сложнопроизносимой фамилией -- наследник уже не существующего императорского трона. В интервью обозревателю раздела новостей культуры он рассказал, что чрезвычайно благодарен и признателен правительству Соединенных Штатов, историческому музею Лос-Анджелеса и лично мистеру Джейсону Картеру за то, что они взяли на себя благородную задачу по сохранению, и так далее, и так далее.

Новости культурной жизни мегаполиса -- это так интересно.

Там же была опубликована фотография, на которой лично мистер Джейсон Картер пожимал руку улыбающемуся человеку в строгом костюме дипломата. Это был посол повстанческого режима, который тоже был очень благодарен и признателен, и неискренне обнажал в улыбке мелкие зубы.

На той же полосе находился материал о разводе известной порнозвезды с несколькими достаточно откровенными фотографиями. Для мегаполиса не так уж важно, что называть культурными новостями.

Джейсон Картер, вынужденный вновь столкнуться со своим прошлым, мог теперь спокойно подсчитывать проценты по вкладам и повышать или понижать банковские ставки. Более ни один безымянный агент правительства южно-азиатской страны не станет беспокоить его или же его близких -- заботу об охране реликвий взял на себя музей, а ему не в первый раз сталкиваться с взломщиками и грабителями.

И пусть об этом беспокоятся его охранники.

Так закончилась эта история -- громко, с шумихой и десятками репортеров, бестолково озарявших вспышками высокие своды музейных залов. Публика с ленивым интересом узнала об финальном звене из цепи гораздо более интересных и занимательных для падкого на кровавые сенсации читателя. В то же время сама эта история, начавшаяся много лет назад во влажных тропических джунглях, так никогда и не станет достоянием общественности.